24 ноября 1900 года. В Большом театре вот-вот начнется «Ледяной дом», в роли Бирона — умопомрачительный Шаляпин. Рецензент дал уже заметку про «шумный успех» Федора Ивановича… чем еще может завершиться опера с участием звезды?! А вышло так — публика разбежалась после первого акта. Гения победила стихия.
Плачет Мэри, плачет Лиза...
Все началось со взрыва пиротехники в подвале магазина «Мюр и Мерилиз». Огонь взвился до крыши. Потом крыша обвалилась, и горящие куски материи стали носиться по ветру над городом. Обрывки кружев и шелковых платьев грязной бахромою свисали с фонарных столбов. 14 команд пожарных во главе с московским обер-полицмейстером делали все, чтобы огонь не перекинулся на Голофтеевский пассаж, Большой и Малый театры — спасти «Мюр» было уже невозможно. От него осталась только закопченная коробка, будто бы после Наполеонова нашествия… По городу ходило немудреное двустишие:
Плачет Мэри, плачет Лиза,
Был пожар у Мерилиза
Так сгинул «старый» магазин. На его месте возведут то здание, которое мы знаем (ныне ЦУМ).
Забегая назад. Первое здание «Мюра»
В середине XIX века это место занимал пустырь с временными строениями. Тут проводили показы восковых персон и «разных архитектурных и ландшафтных видов», а в 1853 году возвели первый в Москве стационарный цирк. Причиною была любовь: гвардии полковник Новосильцев женился на красавице-наезднице Лоре Бассэн и преподнес ей деревянный цирк в подарок. Правда, подарок был не слишком-то красив: здание
«оштукатурили только спереди, а сбоку и сзади обили войлоком и дранкой».
Доходный дом в три этажа, с кариатидами и зеркалами-стеклами, выстроил в 1866 году губернский секретарь Адольф Эйхлер. В 1882-м тут обосновалась быстро растущая компания, основанная в Петербурге двумя выходцами из Шотландии — Арчибальдом Мерилизом и Эндрю Мюром.
В 1870-х они завели оптовую торговлю галантереей и дамскими шляпками на Кузнецком мосту. Уже в 1886-м Роман Клейн перестроил для Мюра дом на Петровке. Так возник универсальный магазин, в котором можно было купить — все (кроме съестного): явление в России новое и непривычное! Говаривали, что, войдя в «Мюр» голым, можно выехать оттуда полностью одетым и на велосипеде.
Старый «Мюр»: супермаркет XIX века
Модницы мерили «упругие шелка» в особой темной комнате при газовых фонарях, чтобы понять цвет тканей в тусклом ночном освещении. В другом отделе торговали детским счастьем. Например, таким:
«Медведь в меху заводной кувыркающийся», «Тюлень жестяной заводной, ходит зигзагом».
Или (с привкусом актуальной политики):
«Бур металлический заводной верхом»
Шла англо-бурская война, и русские симпатии были на стороне отважных африканеров.
И все (тоже диковинка!) — по твердым ценам. Это злило некоторых пожилых дам, мастериц торговаться. Зато появилась возможность сделать письменный заказ, с доставкой на дом, от Варшавы до Владивостока (каталог занимал 800 страниц). Разброс цен впечатлял: можно и граммофон было купить за 7 рублей, и «умывальник в уборную» — за 925. И все-таки масса товаров предназначалась для рядовых горожан, так что журнал Царь-колокол писал с восторгом о «демократизации торговли».
Демократизм, конечно, относительный, как и везде. Вот что однажды сказал дочери Толстой:
— А я сегодня был у Мюра и Мерилиза! Больше двух часов провел у Большого театра, наблюдая. Если дама подъезжает на паре, швейцар выскакивает, отстегивает полость, помогает даме вылезти. Если на одиночке, он только почтительно открывает дверь, если на извозчике, не обращает никакого внимания.
Универмаг прочно вошел в жизнь москвичей и, например, мелькает в письмах Чехова. Классик любил его, но странною любовью, даже назвал в честь магазина двух щенков-дворняжек в Мелихове: одного Мюром, а другого Мерилизом. От некоторых шуточек Антона Павловича оторопь берет:
«Бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиз и магазин сжечь».
Новый «Мюр»: замок, который построил Клейн
Когда старое здание сгорело, москвичей взволновал вопрос: что станет с 988 служащими? Трудившихся здесь девушек, безукоризненно вежливых, в городе называли «мюр-мерилизочками». Кстати, рабочий день у продавцов был семь часов, обед — бесплатно. Давно занявший место Мюра Уолтер Филипп проявил великодушие и продолжал всем платить жалованье, а через полгода магазин открылся в арендованном доме Хомякова на Кузнецком Мосту. Не прекращал работу и старый филиал в доме Гагарина.
Пока «Мюр» не наскреб средства на новое строительство, прохожие шутили, что участок успел лесом порасти. Верно: развалины оплели ветлы, грунтовые воды рядом с Неглинной питали их корни. Наконец, в 1906-1908 годах московский зодчий Роман Клейн взгромоздил семь надземных этажей и два подземных. Стальной каркас рассчитывал Владимир Шухов, 90 тысяч пудов стали дал Санкт-Петербургский металлический завод.
Это был первый дом в России, построенный «по-американски» — из железобетона. Ультрасовременный материал позволил воздвигать тонкие стены и колонны, залы были залиты светом из огромных окон.
И все же новый «Мюр и Мерилиз» (теперь — старое здание ЦУМа) — не только голая техническая функция, это еще и первоклассный памятник архитектуры в стиле неоготика, с гранитной облицовкой, башенками-пинаклями и врезающимся в память эркером… правда, в классицистический ансамбль Театральной площади дом не вписался.
Фасад «замка» дошел до нас почти весь. Интерьер — почти весь не дошел… Уничтожали красоту из принципа. Как гласит статья 1965 года,
«архитектура интерьеров магазина не соответствует эстетическим вкусам советского человека».
Чудеса техники
Теперь давайте поглядим глазами человека досоветского! В воспоминаниях Анастасии Цветаевой «Мюр» — это
«новинка, осиявшая Москву светом и блеском… Этажи! Сверканья! Бредовая множественность вещей! Невиданный взмах лестниц! Блеск стекла и посуды! Картины! Чучела медведей! Украшения!
А вот что пишет сестра поэтессы про лифт («комнатка, светлая, как сам свет»), которым управлял мальчик-лифтер в блестящей форме.
«Пол оборвался под нашей ногой, полетел, как во сне, страшным скольжением, в теле сделалась слабость, ступни ошпарило страхом, и я залилась, к стыду и презрению Муси, на весь Мюр и Мерилиз «и-и-и»…»
Можно подумать, визжит крошечная девчонка. Нет! В тот момент Анастасии стукнуло 14, сестре — 16! Марина Цветаева тоже бледнела от страха, входя в лифт, но уголками губ демонстративно улыбалась.
Прошли десятилетия. Простые лифты сделались рутиной, старые — остались роскошью и праздником. Как пишет краевед о врезавшихся в память детских впечатлениях от ЦУМа,
«я еще застал эти лифты – просторные, отделанные под красное дерево, с зеркалами во всю стену».
Другим дивом начала XX века были вертящиеся двери перед входом (кто в первый раз столкнулся, сравнивал такую дверь с «капканом»).
Продолжение следует.