Молодая, очень симпатичная, но немножко беременная девушка, чудно переваливаясь, как утка, из стороны в сторону приблизилась к бассейну.
Рассекая воду, подобно скоростному судну на подводных крыльях, по поверхности воды бассейна плыл молодой человек. Стиль плаванья, сразу и не определить, если присмотреться внимательней, то пловец, применял различные стили, так сказать, любитель комплексного плаванья.
- Мишель, - чудным голосом произнесла девушка, - хватит уже гонять Посейдона с Нептуном по бассейну, жабры ненароком отрастишь себе. - Вылезай, папа приехал, очень хочет с тобой поговорить.
- Хорошо милая, - ответил молодой человек, ни на секунду не останавливаясь, - раз папа приехал, то и десятикилометровка обождет, иду.
В несколько взмахов, пловец достиг торца бассейна, и взявшись за поручни металлической лестницы, подобно дельфину выпрыгнул на бортик, приземлившись рядом с девушкой, обдав ее брызгами воды. Девушка уже было открыла рот, чтобы высказать свое негодование, но не успела, ее уста, накрыл поцелуй молодого человека.
Глава 1
- Военно-медицинская комиссия Третьего управления Главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации, - вещала не красивая медичка в белом халате, наверное общавшаяся с самим Бальзаком в его юные годы, - на основании заключения лаборатории психического освидетельствования Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского и выводов лечебно - диагностического центраГлавного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н. Бурденко, приняла решение, признать капитана Смирнова Михаила Ивановича, сотрудника Третьего управления ГРУ, не годным для дальнейшего прохождения службы на прежней должности. - Проведение повторной медицинской комиссии, по истечению года со времени прохождения предыдущей, исключить. Направить капитана Смирнова Михаила Ивановича в Управление кадров Главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации для решения вопроса об его увольнении в запас по состоянию здоровья. Подписи всех членов комиссии в медицинском заключении имеются. У вас капитан есть вопросы?
- Конечно, есть, - с возмущением, произнес я. - Неужели все так плохо с моим здоровьем, что вы меня списываете в запас? Может дадите время на восстановление и реабилитацию, ну там отпуск по ранению, а потом повторно обследуете.
Вы Смирнов, - заговорил, закуривая папиросу, начальник консультативно-диагностического центра, кандидат медицинских наук Мишурин, - были доставлены к нам в госпиталь, извините за грубое слово, в виде куска мяса очень сильно отбитого столовым молотком. - На вас не было живого места, за исключением лица, что меня, конечно, сильно удивило. Над вашим телом, в течении суток поработали специалисты почти всех центров госпиталя. Извлекли из вас сорок девять осколков, разных размеров, наиболее крупные в левой подключичной области, и на спине в районе шестого позвонка. Сложили левую ногу. Признаюсь честно, прогноз в отношении вас был, самый неутешительный. Вероятность летального исхода почти девяносто пять процентов. Но вы удивительным образом выжили, и пошли на поправку. Ваш молодой организм делал чудеса.
Но за прошедшие три месяца вы не восстановились до нужных кондиций. Исследования УЗИ и компьютерной томографии, подтверждают мои слова. Не это главное. У вас была вторая степень контузии головного мозга, то есть средняя форма поражения мозговых тканей. Контузия сочеталась с переломом левой лицевой кости. Слава богу, кровоизлияния в мозг у вас не было Признаки контузии устойчиво продержались у вас около двух месяцев, да и сейчас окончательно вы еще не оправились. Все, что изложено в медицинском заключении, носит объективный характер. Специалисты из центра Сербского, разделяют наше мнение. С учетом вашей прежней специализации, комиссия не может разрешить вам продолжить службу. Мозг человека слабо изучен, прогнозировать ваше состояние через пару месяцев мы объективно не в состоянии. Как может повлиять стрессовая ситуация на ваше поведение, мы к сожалению, тоже не знаем. И вот чтобы уберечь вас и ваших бывших сослуживцев от возможной опасности, мы рекомендуем вам найти в гражданской жизни, спокойную и размеренную работу. По заключению комиссии вам присвоят группу инвалидности и назначат пенсию. Перечень рекомендаций и месячный запас медикаментов, вам перед выпиской из госпиталя вручат. Вот так обстоят ваши дела капитан. Не надо на нас обижаться, мы сделали все от нас зависящее.
- Я не обижаюсь на вас. Спасибо вам огромное, что вытащили меня с самой "кромки", на ноги поставили. Просто мне еще нужно привыкнуть к мысли, что десять лет службы, закончились инвалидностью. Еще, наверное, нужно поблагодарить вас, что хожу на своих двоих, соображаю, а не сижу в инвалидной коляске и не пускаю слюни. От всей души спасибо, извините за резкость.
Я взял свои документы со стола и вышел из кабинета.
- Замечательный офицер этот Смирнов, - сказал главный анестезиолог-реаниматолог госпиталя Стец Валерий Викторович. - Заходил на днях к кадровикам, поинтересовался нашим пациентом. У него семь боевых наград, и тридцать восемь успешно проведенных боевых выходов. В крайнем, как говорят его коллеги выходе, Смирнов прикрывал отход всей группы специалистов. Вышли все, без потерь, а позицию Смирнова, бармалеи накрыли из минометов. Думали все, спекся капитан. Пошли бородатые проверить, так Смирнов из "стечкина" еще пятерых положил. Потом наши спецы подоспели, и вытащили Смирнова. Савиабазы «Хмеймим» его в Москву специальным самолетом доставили. Жалко его, главное чтобы не надломился, не пошел в разнос.
- Почему-то мне кажется, что у Смирнова все будет хорошо, - оппонировал Стецу, Мишурин. - Вы видели, как он выслушал нас? Никакой истерики и соплей. Он сильный человек, справится, и найдет свое место в жизни. Не удивлюсь, если его представят к очередной награде. Достойный человек.
- Все коллеги, завершаем дискуссию, - пропищала бальзаковская медичка, - у нас еще пять человек в очереди. - Я хочу сегодня попасть домой вовремя.
Глава 2
На следующий день меня выписали из госпиталя, вручив кипу бумаг и чуть ли ни чемодан таблеток. Направил я свои стопы в Управление кадров.
На душе, если честно кошки скребли. Ну как так, я, можно сказать почти здоровый боец, оказываюсь вне организации, которой отдал десять лет жизни. Как сложится моя дальнейшая жизнь? Я привык жить по расписанию, стремясь к намеченной цели. И вот эта цель пропала, исчезла. Извечный наш русский вопрос. Что делать? Уточню для себя. Что мне дальше делать?
Пока копался в себе, добрался, куда следует. На входе в Управление предъявил в последний, не в крайний, а именно в последний раз удостоверение личности офицера ГРУ. Меня сопроводил в нужный кабинет прапорщик, наверное, был предупрежден о моем визите.
А вот хозяин этого кабинета - подполковник Ендарбеев, разговаривал со мной, как бы нехотя, делая мне одолжение. Лицо выражало полное ко мне пренебрежение. Этот, так называемый офицер, ни разу не нюхавший пороха, а я это знал точно, позволяет себе хамские замашки по отношению ко мне. Раньше мне это не нравилось, а теперь, мне кажется, может даже вывести из себя. Ну, что поправлю сердешного.
- Значит, слушай сюда поросячий окорок, - подхожу ближе к столу подполковника. - Я человек со второй степенью контузии, меня нельзя волновать. Делай все качественно и по-быстрому, не доводи до греха. Я могу случайно попинать твою тушку, и свернуть тебе жирную шейку ненароком. Как ты потом кушать будешь, холодный и мертвый?
Подполковника проняло за три секунды, он немного поикал, а потом начал трудиться по-настоящему. Сама любезность. И пожалуйста, и будьте так любезны, и если вас не затруднит, так и сыпались из уст Ендарбеева. Не прошло и десяти минут, я стал обладателем, пенсионного удостоверения и был направлен в финансовое управление для получения выходного пособия и разных компенсаций.
Финансовая дама насчитала мне семь миллионов шестьсот тысяч рублей, приблизительно сто двадцать тысяч, если исчислять в мертвых президентах США. Не густо, если честно, я надеялся на более внушительную цифру. Деньги перевели на банковскую карту Сбербанка. Пожелали мне счастливого пути.
И вот все, я за воротами грозной организации.
Ну, и что вы прикажите мне делать? Понятно что. Ехать домой, метро не далеко. А что или кто ждет меня дома? Никто не ждет. Нормальная, трехкомнатная квартира в центре Москвы, на Арбате 49, меня ждет. Отличный дом, скажу я вам, хоть и старой постройки, ему уже больше ста лет.
Зайду в супермаркет, прикуплю продуктов, а то в домашнем холодильнике должно быть совершенно пусто. Дома я не был по совокупности, больше семи месяцев. Возьму наверное флакон "Абсента", посижу в одиночестве, пожалуюсь себе на себя, подумаю, может здравая мысль промелькнет. Нет, я не алкоголик одиночка, совсем даже наоборот, трезвенник. Просто сегодня так погано на душе, что хочется выть, или поплакаться кому-то в жилетку. Близкого человека для плача у меня нет, вытьем могу распугать соседей, а они с тонкой психической организацией, нельзя им нервничать, вдруг представятся. Друзей по службе не хочу напрягать своим обществом, да еще с кислым лицом. Вдруг жалеть начнут меня. Нет, это совершенно лишнее. Ну, значит, приму рюмашку в гордом одиночестве, правда, доктор при выписке рекомендовал воздержаться от злоупотребления. А я зло употреблять не буду, рюмку "Абсента", и в люльку спать.
Сказал и сделал. Затарился продуктами аж в два громадных пакета. Еле доволок до квартиры. О, а ключи то у Варвары Григорьевны, надо забрать. Она в мое отсутствие, цветы у меня поливает, почту входящую собирает, да, и в общем приглядывает за квартирой. Варвара Григорьевна из бывших партийных ответственных работников, закончивших трудовую деятельность в правоохранительных органах. Моя соседка служила в МГБ-КГБ. До майора дослужилась. Уже возрастная дама, а прошлые замашки не оставила, так и норовит из тебя все вытрясти. Звоню ей в дверь. Звонок заливается соловьем.
- Кто там стучит, кому я надо? - слышу голос Варвары Григорьевны.
- Варвара Григорьевна, здравствуйте, это я, ваш сосед Михаил, пришел за ключами, - отвечаю даме через дверь.
И точно уверен, что Варвара Григорьевна, рассматривает меня, через широкоугольный дверной глазок. Слышу лязг отпираемых замков и засовов.
- Давай заходи Мишаня. Где пропадал?
- Да неудобно как-то Варвара Григорьевна, я с покупками. Надо в холодильник все положить, а то кое-что испортиться может.
Тупо, пытаюсь улизнуть от расспросов. Наивный я нанайский мальчик. От бабы Вари никто легко сам не уходил, а только те, кого она сама отпускала. И я не ушел. Был водворен на кухню, усажен за стол, напоен вкусным чаем с блинами. Я и раньше бывал в квартире Варвары Григорьевны, а сейчас увидел ее по-новому.
- Удивляешься?- спросила Варвара Григорьевна. Думаешь, я ремонт тут сделала? Ни разу не угадал. Отмыла квартиру до первозданного состояния. Оказалось, краска на стенах выглядит очень даже ничего, приличненько так выглядит. Вот отсюда и пошла свежесть по всей квартире. А ты опять в командировке был?
- Ездил тут недалеко.
- Недалеко, а надолго. Сам загорелый, а лицо бледное. Видать на открытом воздухе последнее время редко бывал. Да, ладно, это не мое дело. Чаю попил, получи свои ключи, и шагай к себе, у меня по плану мытье туалетной комнаты. Там такой забавный цветочный орнамент на керамической плитке, закачаешься. Если, понадоблюсь, я буду свободна после трех часов по полудню.
После дежурного спасибо, я переместился в свое жилище. Ничего не изменилось. Все на своих местах. А вот пыли нет. Варвара Григорьевна ее точно мокрой тряпкой гоняла.
Рассовав продукты по шкафчикам и в холодильник, я взяв чистое полотенце, белье, надел халат и направился в ванную комнату. Буду смывать прошлую жизнь, и становиться белым и пушистым.
Глава 3
Выхожу я из ванной, весь такой чистый-чистый, спокойный преспокойный, можно сказать окрыленный. Встречаю в прихожей неизвестные мне личности, числом три мужские особи. Как они сюда попали? Я точно помню, что дверь закрывал не ключ. Кстати, он и висит на крючке вешалки.
- Мужик ты кто?- спрашивает, самый крупный из них, я бы назвал его условно бычком.
- Вам встречный вопрос. Вы кто? И что вам надо в моей квартире?- спрашиваю вежливо визитеров.
- Ты чё базлаешь чудо, я тебя сейчас урою на месте, - прогудел бычок, и двинулся в мою сторону.
А вот такой отдых мне совершенно не нравится. Значит так, пространство ограничено, противники в наличии, работаю, как учили, но в треть силы. Куда я потом трупы девать буду. Центр Москвы, понимать надо.
Бычку провожу верхний маваши – удар ногой в голову. Это если хотите мой любимый прием, он встречается в разных видах боевых искусств. А полюбил я его, за относительную легкость в исполнении. Я достаточно качественно нарабатывал этот удар в прежние годы с соблюдением техники, и стал наносить нехорошим противникам серьезные телесные повреждения, иногда со смертельным исходом. А сейчас я работаю осторожно, просто ласково.
Ну, вот бычок уже не мычит и не гудит, а подобно кленовому листу тихо улегся на полу.
Обратный маваши достался мужику средней комплекции. Растянулся рядом с бычком. Пытающегося покинуть мои апартаменты "задохлика" приголубил "клювом журавля" за ухом.
Замечательный натюрморт из троицы получился. Не расслабляюсь. Быстро вяжу всех, затыкаю кляпами говорильные аппараты, ватными тампонами слуховые, и перетаскиваю в зал. Я понимаешь ли еще голову феном не высушил. А он у меня в прихожей, непрошенные гости, могли бы помешать мне.
Не успел как следует причесаться, раздался звонок в дверь. Одновременно со звонком включился видеоглазок. А этим, что от меня надо? Полицию я не вызывал. Буду выкручиваться.
- Кто тама?- имитируя старческий голос, спрашиваю звонивших.
- Дедуля открывай, мы проверяем счетчики воды, - врут полицейские, - из коммунальной конторы мы.
Врут однозначно. А может они и не совсем полицейские. Открываю осторожно дверь. Вошедшие полицаи, нагло отодвигают мою согнутую в три погибели фигуру, и шествуют в зал. Флакон крема для рук и бутылочка туалетной воды, умело брошенные моей рукой, встретились с затылками полицейских. Вяжу и затыкаю этих, как и тех, ну, которые пришли раньше.
Избавляю всех от колюще-режущих и стреляющих предметов, о средствах связи тоже не забыл. Арсенал неплохой: два "пм" , "глок", пара неплохих метательных ножей у бычка нашлась в подкладке пиджака. Документы, удостоверяющие личности, аккуратно выкладываю на кухонном столе. Проверил еще воротники рубашек, чем черт не шутит, вдруг кто-то из них на всю голову больной, ампулку со слабительным заштопал.
Нет, я понимаю, что меня давно не было дома, может кто и соскучился. Но не надо устраивать самое настоящее паломничество в мою квартиру, чай здесь не святое место. А вот истинную причину такого интереса, я постараюсь выяснить.
В кладовке стоит неприметное разборное кресло. Мне его подарил друг детства, великий почитатель Бондианы. Из какого-то фильма сработал, хитрое такое кресло, с выдумкой.
Мужчину без штанов усаживают на сидушку, а его гениталии проваливаются в отверстие этой сидушки. Закрепляются все движущиеся части тела, туловище, руки, ноги и голова широкими ремнями. В нижней части кресла находится подпружиненная плоская планка, которая, при нажиме достает до отверстия в сидушке, издавая противный бренчащий звук. Думаю, дальше излагать не надо. Я это кресло прозвал - говорящим. Несколько раз испробовал, на третьем-четвертом брень, даже самые крепкие пели, аки Робертино Лоретти.
Не подумайте обо мне плохого. Раз я контуженный, так сразу и в маньяки запишите, и будете не правы, я вполне пока нормальный. Но разговорить людей, каким-то образом надо. Извините, но запах горелого мяса, мне никогда не нравился, потому и не держу дома паяльник, а утюг жалко, отмывается плохо.
- Давай, человек божий, обшитый кожей договоримся с тобой. Я задаю вопросы, ты без крика и матерщины, мне отвечаешь. Начнешь запираться, я сделаю один «бринь» и твои крутые яйца, станут всмятку. Превратишься из крутого быка, в безяичного вола. Договорились?
Бычок закивал головой глядя на меня перепуганными глазами.
- Вопрос первый. Кто ты есть?
Аккуратно вынул кляп изо рта бычка.
- Вова сапог, - промямлил бычок.
- Я же просил, четко и внятно, а ты мне клички собачьи тут произносишь. Повторяю еще раз. Кто ты есть?
- Сапожников Владимир Алексеевич, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, уроженец города Воронежа, проживаю в Москве, проспект Науки, дом 6, квартире 57. Официально работаю в охранном агентстве «Варяг», принадлежащему авторитетному человеку – Саше Солененькому.
- Ну, вот другой разговор. А то Вова-Вова. А что ты, Владимир Алексеевич, делаешь в моей квартире?
- Обеспечиваю безопасность сделки покупки квартиры.
- Чьей квартиры?
- Я не знаю, кому эта квартира принадлежит, Солененький послал меня с нотариусом. Он должен передать риэлтору задаток за хату.
- Хорошо. А кто навел на эту хату?
- Точно не знаю, но нотариус говорил, что риэлтор надежный человек, под мусорской крышей работает, у него все схвачено.
- Чем на жизнь зарабатывает Саша Солененький? Он сам из сидельцев?
- Был Саша Солененький в гостях у хозяина, но давно. Сейчас у него строительный бизнес. Он по Москве скупает хаты, делает им евроремонт, и толкает.
- А ты сам Владимир Алексеевич, у хозяина не был?
- Бог миловал. Я не конфликтую с законом.
- Незаконное проникновение в мое жилище, это Владимир Алексеевич уже статья, и довольно серьезная.
- Не знал я ничего о мутках риэлтора! Может нотариус знает, они в паре давно трутся.
- Тогда у меня предложение. Я тебя помещаю на кухню. Даю тебе лист бумаги, и ты подробно пишешь чистосердечное признание. Попыток развязаться не предпринимаешь. Попробуешь, чего-нибудь сломаю тебе. Ногу, например, да так искусно, мечта для травматолога. Согласен?
- Сейчас ты банкуешь. Согласен.
Перетащил Владимира Алексеевича на кухню, привязал к табурету за гениталии, и снабдил пишущими принадлежностями. Пусть творит признание.
Вторым лицом, посетившим «кресло гласности», стал риэлтор. Задал ему те же вопросы, что и боевику. И, он меня очень расстроил. Начал угрожать. Такой наивный. Кому он угрожает? В его то, очень незавидном положении. Пришлось «бринькнуть» разок. О, какая палитра чувств отразилось, на лице этого лощеного господина. Был бы я художником передвижником, обязательно бы написал его портрет. Но чего не могу, того не могу. Повторил вопрос. И вы не поверите, не достиг успеха. Мне что, садомазохист попался? Ладно, уважу, два раза подряд тебе «бринь». Теперь совсем другое дело, риэлтор, сама любезность. На все вопросы отвечает, четко и внятно, я бы сказал, даже с почтением. Мужское хозяйство уже распухло, того и гляди, случиться непоправимое.
Мартынов Сергей Игоревич, директор риэлтерской конторы, где помимо него трудится еще пара теток. На ниве перепродаж квартир трудится более десяти лет. И довольно успешно. Обзавелся личной недвижимостью в разных странах. Не бедствует. Информацию о моей квартире ему слили полицейские, мирно лежащие в зале.
Игоревич лично просил своего одноклассника, а по совместительству начальника ОВД «Арбат», подполковника Сергеева Василия Петровича, поискать квартиры на продажу в районе Арбата. Одноклассник не подвел, приставил участкового лейтенанта Денисова. Вот этот полицейский лейтенант и указал мой адрес.
Ключами от моей квартиры обзавелись, посетив квартиру Варвары Григорьевны. Пока одна симпатичная дама пудрила мозги уважаемой пожилой женщине, вторая шустро делала слепки со всех ключей, найденных в прихожей. Потом в мастерской изготовили очень качественные копии. Кстати, квартира Варвары Григорьевны, тоже была взята на заметку, хозяйка то не молодая, могут случиться проблемы со здоровьем.
Договор купли-продажи на мою квартиру риэлтор состряпал лихо, самого хозяина, то есть меня не было. А взять в ЖЭКе данные легко, пара шоколадок. Подписью не заморачивался, поставил какие-то закорючки. Кто проверять будет? К моему возвращению, квартиру планировалось уже толкнуть. Поспрашивал о других сделках. Рассказал и пяти случаях. Мне кажется, что Сергей Игоревич, не очень искренен со мной, утаивает правду о судьбе прежних владельцев жилья. Простимулировал одним «бринь». Дал расклад по десяти сложным сделкам. Сложными сделками этот гад, называл случаи физического устранения бывших владельцев. Расщедрился, поделился адресочком и приметами личного душегуба, некоего Гнутого. Предложил все написать. Риэлтор пошел в отказ. Очередные два «бринь» пробудили в нем тягу к эпистолярному жанру.
Владимира Алексеевича на кухне, в том же положении сменил Сергей Игоревич. Бычка я вернул в зал, надежно связал, и дополнил его лицо одной деталью – кляпом.
Примерно моего возраста лейтенант полиции, усаженный в известное кресло, в соответствующей позе, имитировал беспамятство.
- Але, военный, открой глазоньки, - ласково так, попросил я летеху, - я вижу, ты меня слышишь. – Будешь дурковать, дам леща, да по ушам, поверь, больно будет.
Лейтенант моментально выполнил мою команду.
- Замечательно. Ответь мне на вопрос. Тебе жить не надоело? Только предупреждаю, без угроз и мата.
- Нет, мне жить не надоело, - прошипел с трудом лейтенант, освобожденный от кляпа. – А ты, наверное, не понимаешь, на кого поднял руку, я представитель правоохранительных органов. Ты напал на меня, когда я был при исполнении служебных обязанностей.
- Вот те раз! Неприкосновенность жилища, это наше все. Ты эту неприкосновенность, взял и нарушил. И какие такие служебные обязанности ты исполнял у меня в квартире, ворвавшись в дверь?
- Я не обязан перед всякими разными отчитываться.
- Я кстати, послушный налогоплательщик, за счет, чьих средств ты живешь, тебя одевают, обувают и оружие вручают. Правда, не научили уму разуму, ну, что с олигофрена возьмешь. Тут перед тобой в кресле сидел риэлтор. Тоже пытался хвост распушить. И знаешь, ничего не вышло у него. Сидит сейчас на кухне, пишет полную сознанку, с напрочь отбитыми первичными признаками мужика. Если быстро напишет, то есть вероятность, что вовремя попадет на стол к хирургу, спасут хозяйство. Будет тянуть с писаниной, отхватят хирурги потом все, и будь здоров, только запишись в кружок импотентов. Лейтенант тебе это надо?
- Не стращай, ничего ты мне не сделаешь, я начальнику своему позвоню, и быстро в железных браслетах поедешь в СИЗО, а потом и дальше, белым медведям прививки от кори делать.
- Не получается у нас с тобой лейтенант душевной беседы. Извини, сам напросился.
Я затолкал лейтенанту в рот кляп и сделал два быстрых «бринь».
Как клиент расстроился, прям, до слез расстроился, и согласился на сотрудничество.
Участковый Денисов, по указанию своего начальника ОВД Сергеева, занимался выявлением пожилых и опустившихся жильцов на своем участке. Мартынов Сергей Игоревич, получив адреса от Сергеева, занимался активным склонением хозяев квартир к продаже жилья. После заключения договора купли-продажи с участием нотариуса Перельмана Арона Исааковича, находящегося тоже в моей квартире, с хозяевами общался Гнутый. Кстати Гнутого риэлтору подогнал лично Сергеев. Участковый вспомнил, очень правдиво вспомнил, что лично он участвовал в шести таких сделках. Сержант, пришедший с участковым, не при делах, он его взял из отделения для подстраховки.
Денисов, так рвался сотрудничать, что даже пригласил своего начальника в мою квартиру, под предлогом непоняток, с выплатой комиссионных.
Не прошло и пятнадцати минут, как Денисова в кресле сменил его родной начальник. Вот где человечище, вот где кремень, вот у кого нужно учиться! Не хотел он общаться, и все тут. Партизана на допросе в гестапо строил из себя. А я, то знал уже, мне поведал Денисов, у Сергеева завелась молодая и красивая любовница. Она не должна страдать от отсутствия внимания со стороны подполковника. Так ему прямо и сказал, что займусь окучиванием его подруги, потому-что он, не сможет ничего с ней делать, ввиду отсутствия некоторых, обязательных элементов организма. Не поверите, Сергеев отклонил мое предложение. Я так расстроился, что подарил ему три полноамплитудных «бринь». Хлипкий подпол, сознание потерял, и что обидно, не симулировал. Не от меня не спрячешься, я ему нашатырика в носик. Он свежий, повышает настроение, после чего наступает просветление. Если среди читателей имеются почитатели раннего Преснякова, то сейчас Сергеев его успешно превзошел, и по тембру и по скорости речи.
Подполковник дал полный расклад. Меня, если честно сильно удивил размах деятельности этой преступной группировки. Спустя час, Сергеев традиционно сидел на кухне и писал покаяние. Пытался поупираться, но я и без кресла, о души приложился ногой по его причинному месту.
Приятно удивил меня господин Перельман. Этот сын сионского народа, без понуканий, раскололся до самого низу человеческого атавистического отростка – копчика. Мелким, убористым почерком, в покаятельном опусе, изложил обо всех своих взаимоотношениях с риэлтором Мартыновым. Конечно, сетовал Арон Исаакович, на несправедливость фортуны, которая почему-то, внезапно показала тыловую часть своей фигуры, обрекая большую и бедную еврейскую семью на тяжелую жизнь. Но что-то мне подсказывало, что среди соплеменников Перельмана, обязательно найдется высококвалифицированный адвокат, который приложит максимум усилий, чтобы отмазать нотариуса от тюрьмы.
Уже во втором часу ночи, все визитеры смогли излиться в правдивом порыве. Мне они уже не нужны, да и спать, если откровенно хотелось. Буду сдавать их, как не нужную стеклотару в соответствующие структуры.
Глава 4
Первый звонок в службу собственной безопасности третьего управления, к которому, я имел честь принадлежать до вчерашнего дня. Возглавляет эту уважаемую структуру, не менее уважаемый и заслуженный майор Исмаилов Рахман Расулович.
- Доброй ночи Рахман Расулович, - поздоровался я, когда на другом конце мобильной соты ответил абонент. – Это Смирнов.
- Узнал я тебя, - бодрым голосом ответил Исмаилов. Мне показалось, что он в сей поздний час не спал.
- Вы можете послать меня в длительное эротическое путешествие, и я не обижусь ни капельки. Вы, наверное, в курсе, что я уже за забором. Но у меня есть вопрос.
- Да, знаю. Но меня никто не ознакомил с приказом под роспись. Так, что давай излагай.
- Спасибо. Код два.
- Сколько?
- Шесть.
- Пластик брать, или теплые?
- Обижаете. Все теплые и говорящие, а когда попросите, еще и пишущие. Чуток, правда, помятые.
- Жди, через тридцать минут гости будут. Я и сам посещу твою берлогу.
Надо вас читатели немного просветить. Служба собственной безопасности третьего управления, да и других управлений тоже, предназначена для разрешения нестандартных ситуаций, которые иногда случаются в жизни сотрудников. Я надеялся, что Рахман Расулович, творчески подойдет к моей проблеме.
Формально, я уже отрезанный ломоть, прикрывать меня Исмаилов не обязан. Рахман Расулович, на заре моего вхождения в структуру, был моим наставником по боевой и языковой подготовке. А еще, я этого начальника, вытащил на себе, в ходе одного неудачного выхода. Тогда, нашу пятерку, в точке встречи с проводником, покрошили в капусту. Уйти удалось только нам двоим. Тяжелораненые ребята, подорвали себя гранатами. Неделю, по горам, с висящими на хвосте бандитами, я выносил Исмаилова к точке эвакуации. Когда остался один магазин с патронами к автомату, а силы кончились, Исмаилов вызвал вертушки. Вывезли нас. С тех пор Рахман Расулович, на боевые не ходил, а возглавил службу. Крота, сдавшего нашу группу, вычислили через три месяца. Дожил он до самого конца следствия, дал очень хорошую информацию, а потом расстроился и умер.
По Исмаилову можно часы проверять. Сказал, через тридцать минут будет, вот через тридцать минут, прозвучал дверной звонок. В квартире сразу стало тесно. Набежали люди с автоматами. Грамотно рассредоточились по жилищу, взял его под полный контроль. Я во избежание недоразумений, присел на табурет в кухне, выложив перед собой руки.
- Миша, и что ты нам тут приготовил? - поинтересовался Исмаилов, внимательно осмотрев, предложенную мной коллекцию тел. – Что им тут нужно было от тебя?
- Я тут весть из себя расстроенный, - начал я рассказ,- ну, чем вам говорить не надо. - Решил освежиться, помыть, от многомесячной госпитальной атмосферы свое тело и душу. И вот выхожу из ванной, чистый, пахнущий мылом и шампунем. А в моей квартире драка. Трое неизвестных, прямо в прихожей выясняют отношения. Я их попросил прекратить непотребство, угрожал вызвать полицию. Не успел взять в руки телефон, а полиция, прибыла сама, и тоже включилась в потасовку. Смотрю, они общими усилиями, разнесут квартиру, пришлось призвать всех к порядку.
- Ладно, Миша, пошутил, и хватит, давай серьезно.
- Пока я был в командировке, а потом восстанавливался. Группа черных риэлторов, сляпала документы на мое скромное жилище, и сегодня перепродавали, криминальному авторитету Солененькому. Без крыши над головой неуютно человеку, а пенсионеру-инвалиду, тем более. Все дали обстоятельные и чистосердечные, письменные показания. Вот возьмите.
Я передал Исмаилову папку с показаниями визитеров. Себе, для подстраховки, я сделал копии на ксероксе.
- Ребята, пакуем, - отдал распоряжение Исмаилов.
- Тебе, Михаил, придется проехать с нами, подробный рапорт напишешь. Есть у нас хорошие люди в Следственном комитете, привлечем к работе, надеюсь, тема для них интересная.
Домой я вернулся только к обеду. После написания в управлении рапорта, я надеялся по-тихому улизнуть. Не удалось. Мертвой хваткой вцепилась в меня работница следкома. Всю душу мне вымотала тетечка-следователь. Профи, нечего сказать. Почти поминутно, требовала все пояснить. И пояснял, и рисовал. Не очень ей понравилось состояние квартирных пришельцев, вернее, их физическое состояние. Скулили они, и жаловались на судьбу. Мне было рекомендовано, на будущее, не запускать в свое жилище неизвестных людей. Целиком и полностью согласился со следователем.
По пути домой, я заглянул в одну, уважаемую фирму, занимающуюся установкой бронированных дверей, пригласил мастера.
По рекомендации Исмаилова, давшего мне телефон своего знакомого, принял решение установить охранную сигнализацию. Все перечисленное не панацея от воров, но хоть что-то.
Три дня работы специалистов, и я обзавелся надежной дверью с хорошими замками, и сигнализацией, последнего поколения. Моя личная крепость, обрела еще один рубеж обороны.
При очередном выходе в магазин за продуктами, я был перехвачен моей бдительной соседкой, и без пристрастия допрошен.
- Мишаня, с чего это к тебе такое паломничество в квартиру случилось? – глядя на меня с прищуром, интересовалась Варвара Григорьевна. – Квартира, как квартира, а не музей, а народ, как в мавзолей ходит.
Пришлось рассказать, опустив ненужные соседке детали. Отметил, что к ее жилищу присматривались нехорошие люди.
- А, я то старая дура, все ломала голову. С чего бы это ЖЭКу проявлять заботу обо мне. Столько лет никто не беспокоился, а тут вдруг, решили мне прикрепить социального работника, - сокрушалась соседка. – Была у меня чуйка, неспроста все это, отмахнулась. А видать надо, ей этой самой чуйке доверять. Что думаешь делать?
- Новую дверь с новыми замками поставил. Сигнализацию подключил, - отрапортовал я.
- Давай контакты, мне тоже не помешает забаррикадироваться, на всякий случай. Миша, а лишнего ствола у тебя, для старой дамы не найдется? Одного наградного ТТешника, может не хватить.
- Варвара Григорьевна, откуда у меня железо? Законы я чту.
- Чти-чти, так может хоть свежих патронов подкинешь, мои, поди, ж ты, за сколько лет усохли. Соседку на произвол судьбы и на поругание не оставляй, не чужие мы друг другу.
- Только из уважения к вам, Варвара Григорьевна, и чисто случайно, у меня завалялись три пачки пулек. Я занесу, посмотрите, может и подойдут.
Через неделю мне позвонил Исмаилов, проинформировал, что Следственный комитет потянул за веревочку хорошо. Вскрыли настоящий преступный синдикат черных риэлторов. Задержано и арестовано более ста человек, и это процесс продолжается. Поинтересовался моими планами на будущее. Я ответил, что еще месяц намерен восстанавливаться, посетить немногочисленных родственников, а уже затем искать работу.
Глава 5
Пришло время нормально познакомиться нам с вами. А то, за этими всеми событиями, забыл представиться.
Михаил Иванович Смирнов, двадцати семи лет, уже капитан, и уже в полном запасе, которому назначена пенсия по инвалидности.
Родился я в день и год начала распада Советского Союза, двадцать первого августа тысяча девятьсот девяносто первого года в семье молодого командира роты ВДВ, старшего лейтенанта Смирнова Ивана Владимировича и преподавателя иностранных языков Смирновой Лидии Максимовны. Из части маму отвезли в славный город Дрезден, где под присмотром немецких врачей я появился на свет. Сами понимаете, начальный период жизни, до трех лет, я естественно не запомнил. Все что я изложу ниже, стало мне известно из рассказов близкого друга отца, дяди Вити – полковника Виктора Савельева.
В тысяча девятьсот девяносто четвертом, часть отца вывели в Россию, мы последовали за ним. Мы с мамой обосновались в московской квартире, доставшейся ей по наследству от родителей. Мама была единственным и поздним ребенком в семье дипломатов. Маминому отцу эту квартиру выделили в середине пятидесятых годов. Престижная, даже по тем временам была жилплощадь. Вскоре после рождения мамы, бабушка, которую я не видел никогда, начала болеть, и через непродолжительное время умерла. Дед самостоятельно воспитывал дочь, до девятнадцати лет, а потом тоже помер. Юная особа, студентка МГИМО осталась одна.
Отец был направлен в город Псков. Там теперь дислоцировалась его часть. Невзирая на удаленность мест проживания родителей, их редкие встречи, через год у меня появилась сестричка – Маша.
О сложности жизни начала девяностых годов, я думаю рассказывать не надо, все помнят. Тяжелое было время. Постоянная нехватка всего, и денег в том числе. Развал, ранее легендарной и непобедимой армии, унижение офицерского состава, шли под рукоплескания разных там, правозащитников, и организаций, финансируемых недругами бывшего Союза, а теперь России.
Мама крутилась, как белка в колесе. Работала на двух работах. Преподавала иностранные языки в двух ВУЗах. Нас с Машкой определила в садик. Естественно мы болели, а маме некогда было с нами сидеть на больничном листе. Пригласила пожить у нас двоюродную сестру своей матери, заодно и за нами присмотреть. Зинаида Архиповна, конечно, была не в восторге, но согласилась помогать.
Через пару лет отца перевели служить в Казань, на должность заместителя начальника штаба полка. До этого, отец успел побывать в Чечне, хлебнул, так сказать по самое не хочу.
Представьте впечатления шестилетнего пацана, который впервые в жизни летит на военно-транспортном самолете АН-26. Командование разрешило отцу, использовать самолет, проходивший регламентный ремонт в Москве, для перевозки семьи и личных вещей в Казань.
Летели высоко. Внизу бескрайнее море белых облаков, в наверху светит солнце. Потрясающе. Родители седели в пассажирском отделении, о чем-то говорили, а мы с Машкой носились по этому отделению, постоянно заглядывая в иллюминаторы. Перед заходом на посадку, мама с папой усадили нас в кресла и застегнули нам ремни.
Дальше я ничего не помню. Очнулся в больнице. Правое предплечье было забинтовано, и немного побаливало, а, в общем, я чувствовал себя хорошо.
Потом появился дядя Витя. Он забрал меня к себе домой. Там он, пряча глаза, рассказал мне о трагедии, разыгравшейся на военном аэродроме, где совершал посадку наш самолет. Из его слов я понял, что мама и папа погибли, а Маша умерла в больнице. Мою маленькую сестру врачи не смогли спасти. Нас с сестрой взрывом выбросило из самолета. У меня царапина, а у Машки множественные переломы, в том числе и позвоночник, поврежден был. В моем детском мозгу в точности отпечатались слова дяди Вити:
- Ты Мишка стал сиротой. Но ВДВ, всегда ВДВ, я, моя семья и весь полк будем помогать тебе.
До третьего класса я прожил в семье дяди Вити, а потом упросил его отдать меня в Казанское кадетское (суворовское) училище. Мне очень хотелось повторить путь отца. Ведь он тоже рано лишился родителей, и учился в суворовском.
Четкая организация учебного процесса в училище, позволяла мне осваивать положенные предметы с легкостью. Успевал даже посещать дополнительные занятия по иностранным языкам, наверное, мамины гены сказывались. Неплохо, скажу вам, у меня получалось изъясняться на английском и немецком. Поскольку жил и учился в самом сердце Татарстана, то и татарский стал для меня почти родным. Не могу сказать точно, какие гены намешаны в моем роду, но не каждый мог идентифицировать меня русским. Я, черноволосый, кареглазый подросток, больше походил на местного жителя. Сходство с местными усиливалось, когда в городе я появлялись вместе с моим другом Ринатом Хидиятуллиным, иногда нас даже братьями считали.
Дядя Витя, помог нашей родственнице, Зинаиде Архиповне, оформить надо мной опеку, а также законное проживание в нашей московской квартире.
Тот же дядя Витя, по выходным, которые я проводил в его семье, пристроил меня в секцию самбо. В суворовском училище, почему-то секции самбо не было. За два года до моего окончания училища, подполковника Савельева перевели служить командиром части на Дальний Восток. Уехали они всей семьей. Хоть какая-то связь с прошлым у меня оборвалась. Конечно, переписывались, но сами понимаете, это никак не могло заменить живое общение.
Кадетское училище я окончил с отличием, преподаватели могли мной гордиться. Дальнейшую судьбу я выбрал себе давно. Продолжу семейную традицию, стану воином десантником, как мой отец. Поступать решил Рязанское высшее воздушно-десантное командное ордена Суворова дважды Краснознаменное училище имени генерала армии В. Ф. Маргелова, называемое в народе - Дуркой.
Ринат тоже вначале планировал поступать вместе со мной, но в последний момент передумал. Подал документы в МВТУ на факультет радиоэлектроники.
Никто мне не протежировал. В ходе прохождения курса молодого бойца абитуриентами Училища, я показывал высокостабильные успехи в физической подготовке, и блистал знаниями по экзаменационным предметам. Подтягивания, стометровка и кросс на три километра, для меня были семечками, в нормативы я вкладывался с солидным запасом.
Уже после сдачи всех экзаменов, меня пригласили на собеседования два полковника ВДВ. Как они гоняли меня три дня, по языковой подготовке, по математике, физике и химии. Сто потов с меня сошло. Думал, хотят завалить, и отчислить из училища. В итоге, я поступил в Рязанское училище, на факультет спецназа ГРУ, по специальности – применение подразделений специального назначения. Только спустя некоторое время я узнал, что эти два полковника, очень хорошо знали другого Смирнова - Ивана. Выясняли, есть ли между нами общее, или на детях природа отдыхает. Выяснили, остались довольны.
Глава 6
Глава 6
Мне, детства, привыкшему к дисциплине, учиться было легко. Сравнивать Рязанку с суворовским училищем никак нельзя. Совсем другой уровень преподавания и знаний. Специальная, огневая и физическая подготовка, это что-то с чем-то.
Я считал, что неплохо развит физически, думал, что я в некоторой степени даже чуточку атлет. И представьте мое разочарование, когда не смог с ходу выполнить первоначальный комплекс физподготовки десантника. Это был настоящий удар по моему самолюбию, хотя я никому его не демонстрировал. Сжав зубы, взялся за тренировки. Первые полгода пролетели, и не заметил как. Сдавали зачеты и экзамены, а потом каникулы.
Решил навестить мою двоюродную бабку Зинаиду Архиповну в Москве, она единственная мне близкая родственница. От поездки у меня двоякое впечатление. Баба Зина встретила меня отлично, и кормила и поила, чувствовалось, что она соскучилась, по родственникам, пусть и дальним. Все замечательно, но я ощущал себя в своей квартире гостем, а не хозяином. Может, это юношеский максимализм, не знаю. Откуда могло у меня развиться чувство собственника? По правде говоря, не было для этого оснований, ведь я с детства на государственном обеспечении, вначале был суворовцем, а теперь курсантом училища. Не стал я забивать себе голову. Зинаида Архиповна, ссылаясь на нехватку денег, попросила у меня разрешение на сдачу двух комнат квартиры в наем. Подчеркнула, что сдавать жилье намерена, только знакомым людям, ей проблемы с квартирантами не нужны. Полностью согласился с мнением бабы Зины, моего курсантского содержания не хватит даже для оплаты коммунальных услуг.
А еще мне надоело отмахиваться, то есть отдавать честь на улицах Москвы. Такое впечатление, что Москва, одна сплошная воинская часть, куда собрались все старшие офицеры.
Составил себе программу посещения достопримечательностей Москвы на целый месяц. Изучение музеев, картинных галерей, монастырей с церквями, выставок и других интересных мест, позволило мне открыть для себя, свой город. Не скажу, что Москва стала мне родной, просто понравилась она мне своими историческими местами. Иногда, при посещении очередного объекта древности, казалось, что я чувствую атмосферу тех далеких времен, приобщаюсь к ранее неизведанному. Короче, положительных впечатлений я набрался. Был, конечно, негатив, это большие толпы людей, всюду и везде. Перенаселена столица очень, и с транспортом проблемы.
После каникул, снова окунулся в учебный процесс в училище. Если кто-то думает, что в Рязанке готовят дуболомов, могущих только ломать кирпичи о свою голову, то я разочарую. Всем курсантам дается полноценное высшее образование, и определенная специфика специальностей, тоже присутствует.
Руководство факультета, приняло решение, готовить из меня специалиста восточного направления. Начали со мной заниматься преподаватели арабского языка и фарси. Не могу сказать, что давались мне эти языки легко, но знание татарского, в некоторой степени помогало.
Помимо собственно языков, изучал историю и быт различных народов Азии и Ближнего Востока. Много нового для себя узнал. С носителями языков, я общался вне стен училища. Мои наставники дали несколько адресов, где проживали бывшие преподаватели нашего училища, выходцы с Востока. Общаясь с ними, я как бы попадал в другой мир, в другое измерение, что позволяло более глубоко познавать тонкости языка и традиции народов Востока. Приготовление обычного кофе, восточным способом, по своеобразному философскому наполнению, сравнимо с китайской или японской чайной церемонией.
Перед окончанием первого курса в моей жизни произошло знаменательное событие, я впервые прыгал с парашютом из самолета. Все эти прыжки на тренажерах или с парашютной вышки, по концентрации адреналина в крови, и по нервному напряжению, не идут ни в какое сравнение. Я не робкого десятка, но когда стоишь перед открытым люком, а под тобой четыре-пять тысяч метров пространства до земли, то начинают понемногу ножки подрагивать. Выпускающий нас прапорщик, перед прыжком дополнительно проинструктировал, как выходить, как группироваться, особенно обратил внимание на правильность приземления. За парашютное кольцо мы не дергали, вытяжной фал все делал за нас, требование безопасности такое. Каждый курсант индивидуален, кто выходил в люк самостоятельно, а некоторым требовался напутственный пинок. Я вышел сам. Немного свободного падения, потом рывок, от раскрытия купола парашюта. И вот я парю. От переполняемых чувств, начал орать, а затем петь. Всего несколько минут полета, и вот она земля. Сделал все, как учили, не поломался, грамотно погасил купол парашюта, не таскал ветерок меня по землице. Наш командир учебной роты, всех собрал, пересчитал. Все на месте и все здоровы. В параллельной группе курсант сломал ногу, а это чрезвычайное происшествие, влетит кому-то из офицеров. Потом у меня были многие и многие прыжки, но этот первый я запомнил на всю жизнь.
По окончании первого курса у нас были месячные каникулы, а потом стажировка в линейных воинских частях. Меня, по моей же просьбе откомандировали на стажировку в полк к подполковнику Савельеву. Целую неделю ехал в плацкартном вагоне поезда, сообщением Москва - Владивосток, рассматривал просторы необъятной страны. На простенький фотоаппарат делал снимки, привлекших внимание пейзажей и ландшафтов.
В поселок Облучье Хабаровского края, поезд прибыл ночью. Настроился, на станции околачиваться до рассвета. Савельев Виктор Вячеславович появился в зале ожидания внезапно, с первым лязгом отбывающего поезда, доставившего меня. Обнялись мы с дядей Витей, похлопали друг друга по спине. Давно не виделись.
Затем, около двух часов тряслись в УАЗике по лесным дорогам, пока добрались в часть. Я категорически отмел приглашение дяди Вити, пожить у них на период прохождения практики. Очень не хотелось мне выглядеть среди солдат части, приближенным к руководству, племяшом командира. Не мое это. Начальник строевой части определил мне место в казарме, где я и разместился.
Надо сказать, что солдаты срочной службы не очень жаловали нас, курсантов-практикантов. Относились, почти с пренебрежением. Видите ли, они несут тяжелую службу, которой отдали уже положенное по закону время, а здесь приходит какой-то молодой щегол, и пытается жить с ними в одной казарме по уставу. По мнению старослужащих, надо курсантов ставить на место, чтобы впоследствии, они нормально относились к подчиненным. Ошибочное это мнение, и идет в разрез со всеми воинскими уставами. Мне исключений никто не делал. Вечером в умывальнике, пытались объяснить всю полноту моего непонимания жизни военнослужащего ВДВ. Начинать практику с неуставных взаимоотношений я не хотел, поэтому предложил «учителям» завтра на занятиях по рукопашному бою, преподать мне урок. В таком случае, никто не обвинит никого в нарушении дисциплины. Согласился на полный контакт.
Представляю, с каким интересом ожидали «старички» занятия по рукопашке. Наверное, нарисовали в своем воображении картину, размазанного тонким слоем по поверхности тренировочной площадки курсанта. Нет, бойцы роты были хорошо подготовлены, наработаны связки и блоки, поставлены удары руками и ногами. Все в рамках программы обучения. В этом я убедился в начале занятий. Но ребята не учли, что на моем факультете рукопашный бой преподается по значительно расширенной программе, нежели другим курсантам. Не получилось поучить меня. Учил я. Не успел доброволец, из числа «учителей», стать в стойку и провести удар, как приходилось отрывать пятую точку от поверхности спортплощадки. Потом я показал солдатам бой одновременно с несколькими противниками. Я никого не калечил, а просто настучал по нервным узлам, лишив противников возможности размахивать руками и ногами.
Преподанный урок, позволил мне несколько сблизиться, с моими недолгими сослуживцами. Ни приятелей, ни недругов не нажил.
По воскресеньям я получал увольнительную записку, честно говоря, я не понимал, зачем она мне. Часть располагалась в тайге, до ближайшего небольшого поселка, почти тридцать километров, пойти куда-то, кроме клуба или магазина, некуда. Ну, раз положено, значит, надо брать. Несколько раз гостил в семье Виктора Вячеславовича. Его дочка, Люська строила мне глазки. Эта, пятнадцатилетняя пигалица, строила из себя, эдакую женщину-вамп. Зря тратила силы, не поддавался я ее чарам. Расстраивалась девчонка.
В один из таких выходных дней, дядя Витя поведал историю знакомства моих родителей.
Папа с дядей Витей, дружили с первого курса училища, их кровати располагались рядом. Два не мелких курсанта, были лидерами в роте по боевой, физической и политической подготовке, в учебе тоже в первых рядах. О таких людях говорят – друзья, не разлей вода.
После третьего курса, на каникулах, решили посетить столицу – Москву. Десантники решили поехать, значит, поедут. Остановились у знакомых родителей дяди Вити. Целыми днями мотались по городу, расширяли свой кругозор. Как-то раз, неимоверно уставшие, сидели в кафе парка им. Горького, кушали мороженное. Внезапно взгляд отца как-бы остановился, он смотрел в одну точку. Дядя Витя проследил за взглядом своего друга. За соседним столиком расположилась компания молодых девчонок, студентки, скорей всего, подумал дядя Витя. Папа подобно сомнамбуле, встал, подошел к цветочнице, купил букет, и вручил его самой симпатичной девушке за столиком. Девушка от неожиданного к ней внимания поднялась, и прямо впилась взглядом в курсанта Смирнова. Так они и стояли, друг против друга, общаясь взглядами. Затем отец одарил девушку своей непосредственной и очаровательной улыбкой, и поцеловал ей руку. Девушка смутилась, и спрятала лицо в букет. Иван Смирнов, ни на кого не обращая внимания, взял девушку под руку, и предложил прогуляться по парку. И девушка пошла с ним. С этого момента Лида, стала для Ивана Смирнова гидом и экскурсоводом в одном лице. Пришлось дяде Вите одному проводить время. По словам друга отца, между молодыми людьми внезапно случилась любовь с первого взгляда. На курсантские сбережения не очень-то разгуляешься, да и на стипендию студентки тоже. Но влюбленным достаточно было личного общения, это заменяло им все.
Время каникул закончилось, курсанты возвращались в свою альма-матер. Лида с Иваном обменялись адресами. Писали письма они друг другу каждый день, о чем, дядя Витя только догадывался.
После окончания училища, лейтенант Савельев, стал свидетелем вступления в брак своего друга Ивана Смирнова.
Отец уехал служить в Группу советских войск в Германию, а мама оканчивала институт. Воссоединение родителей произошло за год до моего рождения.
Я видел много фотографий мамы того периода, и хочу согласиться с дядей Витей, у папы был отменный вкус.
Глава 7
Глава 7
Начиная со второго курса, я регулярно, раз в полгода, на два месяца ездил в пригород Москвы на языковый тренинг в институт Востока. Были там при этом институте хитрые курсы повышения квалификации, расположенные на территории закрытой воинской части. Такой закрытой, что дежурными на контрольно-пропускном пункте были исключительно прапорщики, а обслуживающий персонал, повара, уборщицы и так далее, проживали прямо в части.
Нас слушателей набиралось до двадцати человек. В зависимости от внешних физических данных лиц курсантов, преподаватели, работая с каждым индивидуально, ставили диалекты. Мне, например, прививали сирийско-палестинский диалект арабского языка. Никогда не думал, что я похож на сирийца или на палестинца, да и с арабами сходства никогда в своем облике не замечал. Приказы не обсуждаются, сказали, тебе, что ты араб, значит, смирись, и служи дальше.
Вот арабскому языку я посвящал месяц, а второй месяц меня мучили преподаватели фарси. Получался у меня какой-то космополитный образ, я одновременно становился похожим на всех азиатов востока. Кому-то смешно, а мне не очень. Один из преподавателей, договорился до того, что, видите ли, нужно сделать мне обрезания, чтобы не выпадать из образа, а наоборот, еще глубже в него погрузиться. С большим трудом, но удалось отбиться. И что-то мне подсказывает, недолго я буду праздновать победу.
Даже пребывая рядом с Москвой, мне очень редко удавалось побывать в гостях у Зинаиды Архиповны. Бабка, говорила мне, что уже устала жить в городе, очень хочется поехать родное село, на Новгородчине. Сдался я после третьего курса, когда баба Зина нашла среди родни квартирантов на два года, то есть до моего выпуска.
Наступило время прощания с училищем. Я окончил его с высокими показателями. По рейтингу диплома, я заходил в распределительную комиссию, вторым. Собственно мог и не заходить, и так было ясно, что откомандируют в распоряжение третьего управления ГРУ, но ритуал нужно было соблюсти. Напутствия и пожелания, крепкие рукопожатия преподавателей. Прохождение торжественным маршем по плацу училища, и у нас на плечах, долгожданные лейтенантские погоны. Не менее торжественная пьянка в главном ресторане Рязани «Золотая шпора», с обязательным вразумлением, не понравившихся молодым лейтенантам особей мужеского полу. Не отрывался я от коллектива, только не кушал водочку ведрами, и не размахивал конечностями в разные стороны. Скромно принял бокальчик вкусного винца, сплясал несколько танцев, и был таков. Причина моего ухода, предстоявшая женитьба.
Традиционно, к выпуску, девчонки со всей Рязани съезжаются к нашему училищу. Все хотят стать генеральшами, и выйти удачно замуж, подчеркиваю удачно. Просто выйти замуж не проблема. Проблемы начинаются потом. А молодые лейтенанты, еще не испорчены обществом. Можно среди них найти нормальных парней.
Поддался и я этой традиции. Пять встреч, семь часов поцелуев, и все, двери ЗАГСа для нас открыты. В спутницы жизни я выбрал девушку с высшим физико-математическим образованием, хотя обычно предпочтение отдается медичкам и учительницам. Толком я не могу сказать, чем все же поразила меня Валентина, но обманывать ожидания девушки и отступать я не намерен. Женюсь.
Нас по-быстрому зарегистрировали. С друзьями и подругами отметили сие знаменательное событие, прыгнули в автобус, довезший нас в родную деревню Валентины. Знакомство с тестем, тещей и младшим братом, застолье, и мы мчимся уже в поезде на Москву, получать предписания, для следования к новому месту службы.
Глава 8
Глава 8
Остановились мы в Москве в моей квартире. Временные постояльцы ее покинули больше месяца назад, оставив после себя горы мусора. Пока я представлялся в кадрах управления, и получал предписание, Валентина, чистила и мыла наше жилище. Зря упиралась, через два дня уехали в Ставропольский край, там моя часть, там служить будем. Прекрасно я осознавал, что в центре меня, молодого и неопытного лейтенанта, никто не оставит, а пошлют на периферию учиться специальности настоящим образом. Правда, очень-очень глубоко, была искорка надежды остаться в Москве, ведь жильем я обеспечен. Как появилась эта искра, так и исчезла, благодаря подписи начальника управления кадров.
В поселке Свободный, где была расквартирована наша часть, меня встретили нормально. Выделили комнату в офицерском общежитии, назначили командиром взвода в первом батальоне. Валентину удалось пристроить учителем математики в местной школе. Начали мы, так сказать, восхождение к генеральским высотам.
В моем взводе были молодые ребята, совершенно без опыта. Командир части, подполковник Трофимов, давая мне наставления, требовал, через полгода сделать из непонятно кого настоящих зубров спецназа. За шесть месяцев, ребята дай Бог, только притрутся друг к другу, а чтобы стать спецом более-менее нормального уровня, и года мало. Благоразумно я эти мысли в беседе с командиров не озвучил, а выполнил команду «кругом», и пошел выполнять приказ. Аналогичные приказы от командира части, получили другие командиры взводов, имеющие в своем подчинении, молодое пополнение.
Не скажу, что все солдаты у меня были хлюпики, были и нормально тренированные, даже с разрядами по самбо. Для профессионального диверсанта спецназа сила не особо главный критерий, важна высокая выносливость. Вот с тренировок на выносливость я начал подготовку взвода.
Еще в училище, я уделял внимание методикам подготовки специальных подразделений в разных странах. Писал конспекты. Лично для себя, разработал программу совершенствования навыков. Мне показалось, она вышла удачной, даже преподаватели кафедры специальной подготовки, с которыми я советовался, ее одобрили, и разрешили использовать, но только на индивидуальных занятиях.
Два дня извращался, писал и переписывал программу подготовки взвода, хотелось мне ускорить и улучшить обучение подчиненных. Готовый продукт понес на рассмотрение, заместителю командира по боевой подготовке. Все мои предложения и вся моя программа, по мнению замбоя, филькина грамота, поскольку не отвечает каждой букве «Наставления по боевой подготовке специальных подразделений». Естественно, я попытался отстаивать свою точку зрения и свое мнение. Как орал замбой! Я о себе услышал много чего нового и интересного, о происхождении, об умственных способностях, о сексуальных предпочтениях, тоже узнал. На крик в кабинет замбоя завернул командир. Ознакомившись с предметом спора, молча утвердил мне программу.
На полгода я совершенно выпал из состава ячейки общества, из семьи я выпал, проще говоря. Дневал и ночевал со своими солдатами, тренировался и тренировал. Учил бегать, прыгать, стрелять с разных положений и в любое время суток. Короче, развлекался согласно утвержденной программе. Сверх программы преподавал уроки выживания, что и как можно собирать, ловить и кушать в нашей местности, как все это правильно приготавливается, для поддержания и восстановления нормальных физических кондиций бойца. Офицеры-сослуживцы, глядя на мою работу, откровенно покручивали у виска, считая меня чокнутым карьеристом. Как говаривал преподаватель тактики в училище - смеется тот, у которого остались силы для смеха. А мой взвод, уверенными шагами приближался к установленному мной уровню подготовки.
Надо отметить, что каждый мой шаг, каждое занятие взвода было под неусыпным и пристальным вниманием, заместителя командира по боевой подготовке. Он страстно желал подловить меня и моих солдат на каком-либо нарушении, иногда дело доходило до откровенных придирок. Например. Почему у бойца грязный подворотничок, после десятикилометрового марш-броска? Почему не чищены берцы, после прохождения полосы препятствий? О регулярных проверках конспектов и чистоты оружия, я уже и не говорю.
Отведенные командиром шесть месяцев на подготовку взводов истекли. Её качество и уровень, командир проверил своеобразным способом. Объявил соревнования по военному многоборью, в очень оригинальной форме.
Первый батальон подняли по тревоге. Пятикилометровый марш-бросок, форсирование водной преграды, при помощи подручных средств. Стрельбы на полигоне со стрелкового оружия и ручных противотанковых гранатометов. Метание ручных гранат. Опять марш-бросок, но уже на десять километров. Итоговые зачетные стрельбы в ночное время. Все тщательно фиксировалось при помощи фото и видеосъемки, заносилось в протоколы контрольное время каждого этапа. Контроль и учет в действии.
По итогам мой взвод занял первое место не только в общем зачете, но и по отдельным видам. Я был единственным молодым лейтенантом, прошедшим со своим взводом соревнования, от начала, и до конца. Я был очень доволен своими бойцами. Да и они сами убедились, что не зря потели на тренировках.
На общем построении, по случаю подведения итогов соревнований, командир объявил мне и личному составу взвода благодарность. Мы были на десятом небе от высокой оценки наших результатов. На следующий день, меня спустил на грешную землю заместитель командира по боевой подготовке, объявив замечание, по причине перевернутой табуретки в спальном помещении взвода. Вы заметили, что я не указываю в повествовании фамилию замбоя, так вот эта личность не достойна, упоминания фамилии.
Не успели, нормально отойди от соревнований, взвод в составе роты, перебросили на вертолетах в Дагестан. Нужно было в горах, найти и захватить, а при невозможности захвата, уничтожить группу боевиков, сторонников ИГИЛ из числа местных жителей. На месте поставили задачи, выдали карты, согласовали позывные и систему связи, каждому взводу определили участок поиска. Все ребята вперед.
Удивлялся, удивляюсь и буду удивляться подходу тыловых служб к оснащению армии, и таких подразделений, как спецназ ГРУ. Если амуниция, обмундирование и вооружение, у нас еще на уровне, то карты и продовольствие позавчерашний день. Почему нельзя снабдить подразделения суточными рационами питания солдата? Они на складах имеются в достаточном количестве, я сам их видел. Выдадут сухой паек, в который еще по нормам РККА входит тушенка в железных банках и кусок сала бетонной твердости, будьте любезны следуйте на выполнение боевой задачи. Да лучше вместо тушенки взять лишнюю пачку патронов или гранату, ведь, много боеприпасов в ходе операции не бывает, их всегда мало. И так, когда готовишься к выходу, пытаешься оптимизировать вес носимого груза, а ту тебе здрасьте, железяку дают.
С картами тоже не все, слава богу. Устарели карты, не все изменения на них имеются. Я для себя эту проблему решил приобретением хорошего планшета, защитив его от возможных повреждений надежным, самодельным футляром.
Возмущаться можно долго, но задание никто не отменял. В колонну по одному, начали движение в заданный квадрат. Горной подготовки личный состав взвода не имел, и горного снаряжения естественно тоже не было. Я, конечно, проинструктировал бойцов на предмет личной безопасности при восхождении в горы, сами понимаете, все может случиться. Не приведи Господи кто-то повредиться, выполнение задачи будет под угрозой, не бросать же бойца одного на произвол судьбы. По не писаному закону спецназа, домой должны вернуться все, и живые, и мертвые.
Неделю обшаривали свой квадрат. Проверяли брошенные жилища, ущелья, распадки и пещеры. Свежих признаков пребывания людей обнаружить не удалось. О результатах поиска, я регулярно докладывал командованию. В ходе очередного сеанса связи, мне приказали выдвинуться к заброшенному аулу Тенгри, откуда взвод будет эвакуирован.
Уже на базе мы узнали, что наш третий взвод обнаружил боевиков в небольшом ущелье, те расположились на отдых. Обложив бандитов со всех сторон, им предложили сдаться. В качестве ответа, получили плотный пулеметный и гранатометный огонь. Взвод открыл огонь на поражение. В результате перестрелки, все семеро боевиков уничтожены. У наших были ранены пять солдат, один из них тяжело.
При досмотре поклажи бандитов обнаружили несколько новых радиостанций шифрованной связи, американского производства, два баула весом около тридцати килограммов каждый с фальшивыми долларами, очень хорошего качества. Оружие и боеприпасы, все российского производства. Командование попытается по номерам, определить источник поступления оружия к боевикам.
По результатам первого боевого выхода, я сделал вывод, что взводу необходима подготовка для работы в горах. Попытался донести свои мысли командованию, но был послан в известном направлении, с использованием не печатных выражений великого и могучего русского языка.
А затем выходы стали регулярными, и в основном горы Абхазии. Грузия не смирилась с потерей территорий, регулярно всеми силами, осуществляла провокации в отношении непризнанной республики, и организовывала проникновение в Абхазию боевиков, различного толка и вероисповедания. Пребывая на базе абхазских коллег, около месяца, моему взводу удалось получить немалый опыт, ведения боевых действий горах.
Мое возвращение домой было омрачено демаршем Валентины. Ей, понимаешь ли, очень тяжело ждать меня дома одной в четырех стенах. Она сильно за меня беспокоится, когда я уезжаю в командировки. Работа в школе Валентине тоже поперек горла встала, ученики, совершенно не хотят учиться. И вообще, она хотела нормальную семью, а у нас не пойми, что получилось. Предложила мне, тихо и мирно расстаться. Не стал спорить с женщиной, против истины не попрешь. Отпросился у командира, съездил с Валентиной в Ставрополь, где в ближайшем ЗАГСе, нас быстро и безболезненно развели. Имущественных претензий у нас друг к другу не было, не успели нажить совместно его. Детей тоже не было. Вручил, теперь уже бывшей жене, некую сумму накопленных денег, поцеловал в щеку, помог разместиться в купе вагона. Поезд увозил Валентину в город Рязань. Платочком с перрона, не размахивал. Если объективно рассматривать нашу, совместную с Валентиной жизнь, то ее, как таковой не было, и полноценной семьей нас назвать трудно. Да, была в начале страсть, был неплохой секс, и по большому счету все. По непонятным мне причинам, не наступило у нас единение душ и мыслей. Искать виноватого в этом, я не буду.