Интервью с экс-президентом Федерации бокса Рязанской области, бизнесменом, владельцем компании ООО «РУДО-АКВА» Леонидом Ретинским.Интервью с экс-президентом Федерации бокса Рязанской области, бизнесменом, владельцем компании ООО «РУДО-АКВА» Леонидом Ретинским.
В 2024 году планируется к изданию книга Бориса Невского и Ларисы Комраковой о боксе. В этой книге авторы постараются развеять все мифы о боксе, показать, в чём его преимущества, и что он собой представляет. Также расскажут об истории рязанского бокса, о судьбе спортсменов, их опыте и тех, кто любит бокс. Книга будет представлять большой интерес для широкого круга читателей: для молодёжи, их родителей, людей занятых в различных сферах деятельности. Редакция начинает цикл интервью с людьми, в жизнь которых так или иначе вошёл бокс. И теперь они – с боксом по жизни. Эти интервью составят важную часть книги.Сегодня мы поговорим с вдохновителем и инициатором издания книги о боксе, экс-президентом Федерации бокса Рязанской области, бизнесменом, владельцем компании ООО «РУДО-АКВА» Леонидом Ретинским.
– Леонид Михайлович, расскажите, пожалуйста, как и где прошли ваши детские годы?
– Родился я в Рязани в 1961 г. Жил по адресу: ул. Колхозный проезд, д. 26, кв. 10. Что это? Это был барак на десять квартир. Его строил мой дед, офицер-лётчик с орденом Красной звезды, награждённым за Сталинград, где из пяти вылетов возвращались два. Бабушка за войну получила по нему две похоронки.
По окончании войны он служил в Западной Украине, во Львове. Авиация была опорой стратегии сдерживания.
Мама 1939 года рождения, ходила в местную школу. Бандеровцы сделали налёт на школу и вырезали весь мамин класс, а пионервожатой вырезали сердце, и в рану затолкали пионерский галстук. Уцелели две девочки: моя мама – она в этот день заболела, и ещё одну девочку родители увезли на побывку к родственникам. Так моя мама второй раз увернулась от смерти. Первым разом стала эвакуация в самом начале войны из Белоруссии (дед начал воевать в 4 часа утра 22 июня 1941 г.), когда два парохода по Волге вывозили из Сталинграда беженцев. Немец бомбил. Один пароход разнёс в щепки, а у второго бомба легла у борта. Осколками убило младенца, маминого брата, у бабушки на руках, а двухлетней маме осколок лёг на плечо, она его инстинктивно прижала к шее, с тех пор у неё на шее и плече два шрама от ожога. На всём пароходе нашли только одно яйцо, чтобы обработать рану, а младенца похоронили на ближайшей пристани, сколотив гроб из досок от окрестного забора.
После такого Рязань показалась деду тихой гаванью, куда его увлёк друг-фронтовик.
Где жить? Сейчас построим и заживём. Офицер стал плотником на строительстве барака, а мама не смогла стать маляром – её рвало от запаха краски, и стала подсобником у печника. Место дед выбрал колоритное: кладбище, кожно-венерический диспансер с жертвами бескомпромиссной и беспорядочной любви, онкодиспансер, укомплектованный моргом прямо у нашего сарая. Это всё мой двор. Учёные, писатели и композиторы почему-то там не селились. Работяги, 101 километр, бытовой криминал.
В 1957 г. из Москвы вывозили нежелательный элемент из-за международного фестиваля. Так наш двор пополнился ворами в законе. Мой дядя (ему тогда было семь лет) бегал для них за водкой, а на сдачу ему доставались конфеты.
В Рязани пошёл в школу. Старт был нормальный, первые три класса даже грамоты за успеваемость получал. Потом школу практически бросил, среда взяла своё – круто прогуливать, грубить учителям, курить, бухать (первый раз напился в третьем классе) и драться (первая поножовщина и первые посадки друзей по двору, когда учился в пятом).
О чём может мечтать мальчик из барака, которого дед приобщил к работе руками с деревом и чтению? О несбыточном – о своей комнате, где можно днём выпиливать лобзиком, а вечером – читать умные книги при мягком свете настольной лампы. Советская власть на мечту реагировала вяло – квартиру ждали по 15-20 лет. Наш барак расселили, когда я служил в армии, то есть моя мама ждала квартиру из двух комнат более двадцати лет.
Если власть тупит, заостряй мысль. Мысль пришла из Тамбова. Там мой дядя, кузнец и природный атлет, на двух сотках огорода творил агрочудеса и капитализировал их на местном рынке. Он был свободен, как товарищ Бендер, добравшийся до Рио-де-Жанейро с золотым подносом под рубахой. Его уважала улица, когда он был уже в годах. Он не жался из-за денег, и они у него были всегда.
Я пошёл в библиотеку на Подбелке, нашёл юридический справочник для населения и выяснил, что закон разрешает огороды до 40 соток, а кроликов и пчёл вообще не лимитирует. Всё! Модель жизни сложилась. Я вырасту, заведу огород, кроликов и стану миллионером. Мой миллион почему-то выглядел как наличие дома, машины и 30 тысяч в Сберкассе на счету. Мне было 12 лет.
Родня посчитала мою мечту утопией, а строить большой дом в два этажа оказалось, что вообще запрещено. Запрещено кем? Властью. Почему? Не твоего ума дело. Ситуация сложилась как вызов: либо соглашаться на роль бесправного холопа-идиота, либо идти и менять власть.Гипотеза была до примитива простой: если есть дурацкий запрет, то где-то должен быть дурацкий штаб с дураками внутри, куда надо проникнуть и донести до них более разумную альтернативу. С чего начать? Надо идти учиться на государственного деятеля. Продвинутый одноклассник рассказал про секретный вуз – МГИМО (данные о нём отсутствовали в справочниках для поступающих, пришлось выверять информацию через газету «Комсомольская правда»).
Я засел за учебники, начал изучать английский по самоучителю. Мне было 14 лет. Борьба за власть наложилась на неизбежную борьбу за самку. А борьба – это всегда риски. От мордобоя на танцах, до посадки в камеру за пару листиков с текстом, который начальство расценит как антисоветский. Я посчитал, что у меня выбора нет, мне нужен бокс. Я должен научиться профессионально защищать себя, семью, свои идеи и тех, кто слабее.
– Где вы начали заниматься боксом?
– Первым опытом стала секция в ДК «Строителей» под руководством Юрия Фёдоровича Суровцева. Через эту секцию прошла вся пацанская «крутизна» нашего двора, но никто, кроме меня, в боксе не задержался. У Юрия Фёдоровича Суровцева не задержался и я. Он меня выгнал. За что? За прогулы. За какие? Он часть пацанов, в силу избытка желающих, передал Василию Самарину. Васе было 22 года, он демобилизовался из спортбата и отличался открытостью. Это подкупает пацанов, я тренировался с упоением.
Но счастье было очень недолгим. Вася пропал с радаров, а мы с одноклассником ещё какое-то время ходили по Васиному графику, а тренировок не было, как и хотя бы листика на дверях с инструкцией, что делать. Потеряв время, пришли к главному тренеру. Он был суров (Суровцев же) и непреклонен как удар в челюсть: «Всё, вы оба свободны!»
Удар по самолюбию? Безусловно. Но я всю жизнь буду благодарен этому человеку, вопреки его педагогической обделённости. Дело в том, что когда я пришёл первый раз на тренировку и увидел, как он двигается, то у меня в голове обнулились все уроки уличной драки от «больших» пацанов. Стало абсолютно ясно, что бокс – это искусство, и я приложу все силы, чтобы им овладеть.
Через уроки Суровцева я «заболел» боксом, без которого, скорее всего, я бы в жизни ничего не добился.
Бокс – это преодоление страха, без подавления которого трудно решиться на дерзновение, а без здоровой дерзости глупо ждать в жизни достижений.
– Но это был не финальный гонг?
– Нет. Я не сильный, но я упорный. Начался поиск места, где тренируют боксёров. С этим в Рязани было не густо в 1975 году. Я нашёл секцию в биологическом корпусе мединститута, тренировал четырёхкратный чемпион Москвы. Тренировки начинались в 9 вечера, а из зала мы выходили после 11 вечера. Троллейбус и домой. Дома около 12 ночи. Через сараи и сифилис возвращался домой. Дверь была не заперта – значит, мать не спала.
Уже в зрелом возрасте я решился спросить у матери: «Мама, а ты не волновалась, что сын-подросток в криминальной среде в полночь возвращается домой?» Мама ответила: «Лёня, да очень волновалась, а что было делать?» Такие они, наши матери. Пока ты растёшь из мальчика в мужчину, они работают либо ангелом-хранителем, либо орлицей, понимающей методику выращивания бойца из птенца. Те, у кого матери были опекуншами, выросли юбочниками. Мне повезло. До сих пор мы с мамой одно целое – мне не надо ей ничего доказывать, а ей мне.
Бокс в меде был слабым. Соревнований не было, тренировки были нерегулярными. Но это было лучше, чем ничего: опыт работы с более тяжёлым противником, постановка ног. Тренер мог уехать бухать вместо тренировки, но он был реальный мастер, и в такой форме, что спарринговался сам. Есть глаза и уши? Учись! Пригодится. Мне все эти обрывочные опыты в боксе очень скоро пригодились.
В 1976 г. в Рязань приехал заслуженный тренер Таджикской ССР, Бриллиандов Александр Петрович. В рязанском боксе изменилось всё! В моей жизни тоже: я начал системно, шесть раз в неделю, тренироваться и также системно учиться, готовиться к поступлению в МГИМО.
Как всё срослось? Пришёл в зал на «Спартаке», увидев объявление о наборе в секцию бокса в окне первого этажа. Но было ограничение по возрасту: 14 лет, а мне уже 15. Александр Петрович поговорил со мной пять минут и сказал, что меня берёт. Первые тренировки – группа в три часа дня, режим – три раза в неделю. Ставят на тренировке двойку, я пробиваю, тренер замечает. Между раундами просит меня показать движения остальным. Я показываю. Он говорит: «Видите, как бьёт? А тренируется столько же, сколько и вы». Он забыл, как я ему рассказывал, что уже год до него потратил на бокс, но по итогам он меня пригласил в группу, которая тренировалась шесть раз в неделю, где тренировки начинались в пять. Всё наработанное пригодилось.
Это был период моего спортивного счастья. Петрович умел мотивировать, и на тренировках пахали все. Одна его фраза, и все состригли патлы, я с такой причёской живу до сих пор. Прогресс в физике, технике был осязаемым и грел душу. А с соревнованиями я косячил, всё проигрывал. Петрович вёл себя деликатно, причины поражений выделял чётко. Мне было стыдно. В тебя поверили, а ты подводишь.
Но у меня была двойная нагрузка – я форсировал не только спорт, но и учёбу в школе после пяти лет дуракаваляния. Я стал отжимать время ото сна в пользу учёбы. Это была глупость, но тогда ничего умнее я придумать не смог. Спортлагерь, пик формы, пустяковая травма, и в моём весе на соревнования в Калугу поехал Валера Михеев. Я понял, что мне надо выбирать: десятый класс – либо спорт, либо учёба.
Решил сконцентрироваться на учёбе, чтобы через год поступить в МГИМО, а там уже вернуться в спорт, и пяти лет института должно хватить, чтобы выполнить норматив мастера спорта. Решение было супер, барон Мюнхгаузен отдыхает. Движение в МГИМО заняло не год, а четыре. Пришлось идти служить срочную, без которой у меня не было шансов поступить. К боксу в институте вернулся, но не в МГИМО, а ездил тренироваться в МГУ, в главное здание. Дорога занимала лишних полтора часа туда-обратно, гарантированно попадал на тренировки по субботам, остальные дни часто пропускал из-за напряжённости учёбы.
Бокс в МГУ был чистой профанацией. Тренер менялся ежегодно, обучения не было. В секции была «звезда» по имени Петя. Мощный, быстрый. Тренер меня выделил и бросил под Петю. Что отрабатывали, не помню, но работали с двух рук. Петя стал пропускать, разозлился, и у нас началась «молотилка». За все годы в боксе я не тёк так, как в тот день. Вся майка на груди была в крови (бьёшь на выдохе, а в носу не сопли). Тренер нас растащил, дал Пете другого, и через секунды этот другой падает без шансов продолжить тренировку. Видно, я сильно разозлил «звезду».
Уже в зрелом возрасте с 1999 по 2006 год я тренировался в зале на стадионе им. Стрельцова у Житинева Бориса Дмитриевича.
У меня появилась возможность сравнивать. Если бы в институте я не повёлся на магию места (МГУ меня завораживал ещё в школе – там всё самое лучшее), а пришёл в зал на Восточной улице в промзоне ЗИЛа, то при тех же затратах времени можно было добиться достойного результата. Здесь я узнал, как это – бить с акцентом левой, как можно отжиматься от пола в перерывах между раундами при работе в парах, не снимая перчаток.
В тот период из двенадцати человек сборной Москвы шестеро были из этой секции. Главный тренер, Меньшиков тренировал сборную России после Лебзяка А. Двое выигрывали мир. В зал с визитом приезжал Теофило Стивенсон. В боксе мне везло на людей, но не везло на результат, я часто промахивался. Но неудачи учат больше, чем успехи.
– Что же вы вынесли из своих поражений?
– Первое. Нет непреодолимой силы, противник физиологически от тебя не отличается. Всё дело в энергии и методичности. Спорт нагляден и измерим: каким ты был? что ты делал? каким ты стал?Второе. Тренируя тело, ты тренируешь волю, а «где воля, там путь». За пару тренировок стать великим мастером невозможно. Если не выкладываться через «не могу», то результата не будет.Третье. Живёшь здесь и сейчас. Действуй, или мир тебя не оценит. Отговорки – это душевный наркотик, путь к поражению не только в спорте, но и в жизни.Четвёртое. Мир формируют профессионалы, не ведись на мишуру и балаболов. Профессионала узнаёшь по результату, он должен быть заметно выше среднего. У такого есть, чему учиться.Пятое. Не злись на среду и начальство. Мир несовершенен, но он рационален, а значит, познаваем. Твоё дело познать, освоить и подняться. Остальное – трепотня.
– Бокс – это же военно-прикладной вид спорта. Приходилось ли применять навык за квадратом ринга?
– Во дворе нет. Там все свои, и я уже плотно сидел с учебниками, когда тренировался, на подвиги не было ни времени, ни сил, ни желания. Мотивация в спорте быстро ушла от «первый парень на деревне» к «мастер спорта – это начало». Учёба тоже давалась с большим трудом: сегодня выучил материал по английскому, завтра открыл этот же урок, а ощущение, что ни черта не учил. Свихнуться можно, а на репетиторов денег в семье не было.
Всё это очень сильно отрезвляло в прямом и переносном смысле. Когда тренируешься шесть раз в неделю, то бухать не можешь физически – на тренировке сдохнешь. А когда на рядовых соревнованиях получаешь по башке от парня, который тренируется только три раза в неделю, после соревнований ты его видишь уже в своей, продвинутой группе, то двух мнений быть не может – ты не тянешь, и тебе надо больше пахать.
В 90-е многие резко стали «крутыми». Я не стал. У меня была «прививка» от бокса – гордиться можно только достижениями, а не самомнением и самооценкой. Отдельного человека «развести» можно, но мир не обманешь, и он за ложь отомстит.
Цель – за год подготовиться в МГИМО – оказалась рафинированной дуростью. Моё представление о собственной гениальности на уровне Мартина Идена (за два года пройти пусть от неотёсанного уличного бойца до высокообразованного писателя) практика опровергла начисто, хотя Джек Лондон утверждал, что писал образ с себя. Но была ещё и системная ошибка в идее: без рекомендации обкома ВЛКСМ в МГИМО поступить было невозможно при любом уровне знаний.
Что делать? Мне нужна армия. После неё льготы при поступлении и шанс получить направление от политотдела дивизии. Армия – это мужская иерархическая структура. «Кто палку взял, тот и капрал». Насилие – норма. Бокс в помощь? Безусловно. Но как? Я пришёл за положительной характеристикой в институт, значит, я должен быть положительным солдатом и подчиняться приказам. По итогам, весь первый год службы, «армейская молодость», я терпел унижения от сержантов и «дедов».
За три месяца до моего дембеля узбек в роте порезал троих «черпаков», которые вывели его в умывальник для «перевоспитания». Как разложилось? Один ушёл в тюрьму, двое в дисбат. Узбеку ничего. Я опять промахнулся, можно было «молодость» в армии пройти достойнее, без ущерба для сверхидеи – получить направление в МГИМО.
Бокс в тот период пригодился иначе. Сменился с караула, спал четыре часа за сутки. В роте «деды» бухают, разместились на коечках. В проходе мощный парень-якут (первый в части по гирям, окончил спортивное ПТУ по боксу и сварочному делу) бьёт всех подряд на потеху бухающей публике. «А у нас тут свой боксёр есть! Давай, Лёня!» Парень оказался жёстким, собранным, но корректным. Бухающие стали громко болеть за меня. Получилось, как показательное выступление – уважуха ко мне возросла.
– Какие выводы вы сделали из армейского периода?
– Первое. Не давай себя унижать. Не можешь справиться? Уклонись. Не можешь уклониться? Вооружись и преодолей. Побег менее позорен по сравнению со смирением холопа.Второе. Иерархия – не стихия, она от людей, таких же, как ты. Когда говорит – слушай, когда пугает – не бойся. Здоровая иерархия строится на договоре, а если в основе насилие, то иерархия болеет и сама всех боится.Третье. Армия и тюрьма – одна сатана. Баланда, колючка, насилие. Бокс пригодился в армии, если посадят теперь, то и в тюрьме пригодится. Поэтому хожу в спортзал регулярно. Армия девальвировала страх перед тюрьмой.Четвёртое. В какое бы дерьмо тебя ни погружала жизнь, не упускай из вида свою звезду. Непреложный закон жизни: чтобы победить завтра, тренироваться надо сегодня, и до зелёных кругов в глазах. Бей за горизонт. Он отступит и поразит тебя картиной с новыми, невиданными возможностями. Самые гениальные из нас локальны. Нам всегда есть, куда расти.Пятая. Армия – это огромная инвестиция народных денег в безопасность.
Когда мне довели сметы на каждую боевую единицу и рассказали, как планируют ею воевать, то я понял, что главная угроза моей стране идёт не извне, а изнутри, и сверху вниз.
Я начал читать всё, что было в библиотеке части по проблеме безопасности и разоружения. Это впоследствии стало сквозной темой моей специализации в МГИМО. Самой свежей моей работой на эту тему стала аналитическая записка, которую я отвёз на Лубянку 11.02. 2022 года. Сильно помочь не удалось, но совесть чиста.
В армии я год жил на правах помойного пса, ел гнилую картошку, червивую рыбу, постоянно недосыпал. Но свой проект «армия» я рассматриваю как сверхуспешный. Потому что в армии я воспользовался правом поступления в военные училища и поступил во Всесоюзный Краснознамённый институт Министерства обороны (ВКИМО). Это институт военных переводчиков. Через 6 дней написал рапорт и ушёл. Это была репетиция перед МГИМО. Я понял, что я смогу поступить в самый элитный вуз, когда у меня с 5 по 9 классы по английскому языку была твёрдая «двойка». И я вступил в партию за 5 дней до дембеля. Это дало при поступлении фору в 2 балла, и я поступил не на подфак (год терять), а на первый курс МГИМО МИД СССР, где английский стал первым (основной язык стран НАТО), а сербо-хорватский вторым.
При этом я не догадывался, что есть какие-то «ректорские списки», и меня в них нет. Ни родных, ни знакомых в МИДе или ЦК у меня не было. Была армия, партия и упорство долбить учебники по ночам в карауле. Ректор МГИМО с 1974 по 1985 гг., Лебедев Николай Иванович, который подписывал эти списки «блатных» и снижал мои шансы на поступление, умер 26.04.2024 г., полгода не дожив до 99 лет. На его похоронах я был с курса один. Вопреки всем недостаткам образования в МГИМО и скотству номенклатурно-гэбэшного прищура, эти люди дали мне возможность состояться, и это Николай Иванович Лебедев подписывал списки поступивших в 1981 году, и в этих списках была уже и моя фамилия.
Вечная ему память и земля пухом.
– МГИМО – это не армия, драки стали неактуальными?
– Год жил спокойно. Учёба, не поднять головы, тренировки в МГУ. Потом был стройотряд, и я во главе. Все договорённости по оплате устные, типовой трудовой договор ничего не фиксировал. Стал выяснять у начальства, что нам надо делать, чтобы по итогам получить больше. Меня послали. Тогда я послал их и объявил забастовку на глазах комиссии из обкома.
Меня заметили, наградили выгодным подрядом, мы стали пахать весь световой день. А потом меня кинули: «Кто тебе и чего обещал? Тебе это всё приснилось!»Мне 21, ему 43. За мной 20 обманутых мною с его подачи душ. Я в углу, и меня бьют исподтишка, судьям не видно. Нужен взрыв, иначе не вырвешься. Мысль, что это 206-я и два года тюрьмы, что это крест на МГИМО, мозга даже не коснулась. Честь дороже! Распахиваю дверь в прорабскую, а там подлюки нет, зато весь цвет других прорабов во главе с главным инженером строительства и главным бухгалтером готовят закусь, а водяру уже заготовили. День строителя – святое дело!Рожа у меня была такова, что все всё поняли с двух фраз и без мата. Тем более, что работа реально была сделана с превышением от задания, и её принимал лично главный инженер. Все наряды тут же были подписаны другими прорабами и проштампованы бухгалтером. Открывается дверь, входит мой потенциальный спарринг-партнёр. Видит подписанные не им наряды, накрытый не для него стол, вылетает из прорабской, хлопнув дверью так, что выстрел из пушки звучит тише. Я спас 20 душ от финансового разочарования, а себя от позора. Бокс – это не только кулак, главное – характер и готовность действовать.
Заработал, на свои еду отдыхать в Абхазию. Два раза у меня пытались купить кроссовки, а если не продам, то, как Шурика в «Кавказской пленнице», обещали зарезать. Моя девушка раньше меня на 5 минут вышла из столовой после обеда. Выхожу, вижу, что у неё уже два новых жениха из местных. Это тяжело, но решаемо. Ситуация рабочая. Давай! Но тут ещё двое подошли. Потом ещё двое. У меня в руках только морской бриз, а в ногах приказ Сталина «Ни шагу назад» (за спиной ларёк, окружить невозможно).
Коренник понятен, день – убить не должны, на сколько меня хватит, на столько и поработаю. План сработал. Шаг вперёд, и всем сразу стало ясно, что без крови они день не закончат. Тут же волонтёр с той стороны начал отвод воинства, оттирая коренника от меня. Я отстоял девушку и пустой ларёк.
Из-за этой же девушки я ходил на нож несколькими днями позже. А через два года они с мамой написали письмо в партком института с просьбой выгнать меня из института и партии, так как девушка беременна, а я отказываюсь на ней жениться. Инструктор парткома зачитывал мне интимные выдержки из моих писем той девушке, потом поговорил с ней минут 10-15, она вышла, я вошёл, и он дал мне совет: «Лёня, хорошая девушка, женись!»
Сейчас этот инструктор работает послом России в Израиле, а моя тёща работает с ним в посольстве врачом. Тёща рассудила, что вся та история была к лучшему, ведь иначе я не женился бы на её дочери (тёща ценит зятя). Я рассудил иначе: есть слабость, её можно простить, а есть подлость, её прощать нельзя. Где здесь бокс и эффектные драки? Он везде. Особой эффектности у меня не было, зато эффективность была.
Эффектность меня накрыла на 5-м курсе. Общага. Новый год. Все поддатые. Я не пил спиртного до 45 лет. Поддатый мой друг делает незначительное замечание поддатому вьетнамцу и идёт на дискотеку. Вьетнамец с тремя друзьями находит «обидчика», вчетвером они делают моему другу очень больно на весь овал лица. Мы сидим, он заходит, мы видим синее с красным лицо и понимаем, что здесь что-то не то. Надо всё выяснить и поправить.
Нашли обидчиков, а там ещё девушки и праздник. Вышли в коридор подумать. Пока думали 2-3 минуты, наш подопечный успел на нас обидеться за вялую реакцию на его обидчиков, ушёл, через минуту вернулся ещё более побитый (врождённый талант отбивной котлеты) и снова кричит на нас с товарищем. Товарищ трезвостью, как я, не злоупотреблял и напал на первого попавшегося парня, который вышел из-за угла, откуда пришёл наш дважды за полчаса побитый друг. Пока я разнимал двух быков крупнее меня на полголовы каждый, на меня нападает вьетнамец в стиле Брюса Ли. И тут всё завертелось.Об мою голову пытались разбить стул, и я видел, как его разбили о голову вьетнамца, пытавшегося меня вытолкать с линии огня. Огнетушитель, приёмы конг-фу – всё шло в дело, а делом был я. На дело сбежались подельники. Какой-то чех боролся с вьетнамцем в партере. Разнятые мною быки вели каждый свою партию: один душил сразу двоих, а второй бил всех, похожих на вьетнамцев. От него огрёб председатель вьетнамского землячества и окровавленным ртом попросил меня отвести спецназ на пункты базирования, обещая утром наказать всех обидчиков моего друга.Я отвёл. Вьетнамец меня обманул. Никого не отчислили, только инициатор драки стал ходить боком при моём появлении, думая, что с затылка я его не узнаю. У него папа оказался шишкой во Вьетнамском МИДе.
Побитый друг, при разборе драки в деканате, посчитал мои объяснения намёком, что он огрёб по пьяни (я ответил на реплику, что, мол, все вы были пьяными, что я вообще не пью) и прервал со мной отношения. Не был у меня на свадьбе, не пригласил на свою. Уехал на ПМЖ в Австралию, просел с каким-то странным проектом, назанимал денег, в том числе у меня, и спрятался от кредиторов в Саудовской Аравии. Забухал со своим одногруппником по институту, резидентом СВР по Ближнему Востоку, попали в аварию, он потерял сознание. Врачам спасти его не удалось. Ему было 49 лет. Резидента из-за такого залёта отозвали в Москву, генерала он получить не успел.
Второй друг – боец был покрепче, но слабоват по женской линии. Зачем-то ему понадобилась моя жена. Всё обошлось, и можно было поговорить. Но зачем? Прошло 10 лет. Он позвонил. Встретились, поговорили, но уже всё – разбитую чашку не склеишь. Пустые контакты закончились его смертельной обидой на меня, когда он приехал в дом к моей уже бывшей жене, увидел «богачество» и его понесло от реплики, даже не моей, а моей бывшей. Мы его хоронили, когда он чуть-чуть не дожил до 52-х. У него болела поджелудочная, а он продолжал бухать.
Ну, да. Драка. И что? Бытовуха, ничего особенного. Кто спорит, в такой ситуации бокс хорошее подспорье. Но на нашей стороне мой возраст, то есть время, и мы теперь знаем, как всё разложилось по жизни. Куда завело малодушие, чем чревата показная брутальность.
Бокс оказался навыком не только для драки, но и для жизни. Бокс не прощает расхлябанности, он требует дисциплины и концентрации, а это неоценимый ресурс для всего в жизни, чем бы вы ни занимались.
– После института Вы попали не в МИД, а в бизнес. 90-е и все признаки дикого капитализма. Как здесь сработал бокс?
– Прекрасно. В бизнес входил в 1988 г. не как предприниматель, а как исследователь для сбора материала для диссертации по изменению системы мотивации труда в социалистической экономике. Поэтому первым бизнесом был бригадный подряд по откорму крупного рогатого скота. Никому такой бизнес не интересен, даже власти. Власть не стала вникать в мои достижения и противоречия с «красными» директорами, и я вышел из КПСС в 1989 году.
Но стоило мне обозначиться как владельцу бизнеса, способного поднять убитый в антиалкогольную кампанию спиртзавод (апрель 1992 г.), как в октябре того же года ко мне пожаловали гости во главе со Славой «Слоном». То, да сё. Давай дружить. С ним Белый (Серёга Белов), мы тренировались в одной группе. То ли наезд, то ли бизнес-вариант. Год кружили, потом стали жестить, но без перебора. Я понимал, что если противник сильнее тебя, то основные ресурсы – это манёвр, скорость и техника. Мой основной бизнес в Москве. Уже им неудобно (манёвр). Завод не достроен, деньги жрёт, а не генерирует, то есть с «голого рубаху не снимешь» (блок).
В ноябре 1993 года Макс, Слава, Кока ставят вопрос к ребру: «Лёня, пора!» Я наслаждался моментом: их 800 рыл (по подсчётам следователя прокуратуры Дмитрия Матвеевича Плоткина), а я один! Я даже не догадался на «стрелу» приехать с «бригадой» из «Самбо 70» (до сих пор работаем вместе) или чеченами (до сих пор дружим, есть общие проекты). Они меня год блудили, и я ехал на рядовой «базар» за жизнь, так как осязаемого бизнеса в Рязани у меня не было, что тут под какую «крышу» ставить?
Но коли так, то гасим понты Коки и собираем схему на глазах изумлённой бандитской публики. Аплодисментов нет. Лица озадачены. А так можно? Зовите юриста! Пришёл. Озадачился. Ушёл. Через пару дней ответ от юриста: законно. И понеслось!
За 1994 год «слоники» заработали на моих извилинах около 1 миллиона долларов, а я на «слониках» чуть больше. Мог я проиграть этот бой? Нет. Если бы схема не проканала, то я уже к маю 1993 г. на Новодеревенском спиртзаводе восстановил производство спирта-сырца, а в октябре 1993г. уже погасил все кредиты. Если бы я не нашёл более мягкое решение проблемы «братвы», то тогда продаёшь завод за примерно 2 миллиона долларов и отъезжаешь в удобную страну у моря с деньгами в Швейцарском банке, который платит тебе с них без заморочек 10 тыс. долларов в месяц. Кроме английского, я учил сербо-хорватский. Добро пожаловать на Адриатику!
Но для надёжности я построил не два рубежа обороны, а три. В мае 1996 г. начал, в сентябре 1996 г. закончил монтаж производства водки в Калмыкии.
Это была закладка на случай эвакуации бизнеса из Рязани из-за давления «братвы», а сработала она прекрасно, когда Рязанскую область возглавил губернатор, домогательства которого можно было толковать двояко, но принять без чувства позора было невозможно. Мой юр. адрес переехал в Элисту, Северная промзона, 10, а Рязань только за 1997 г. потеряла 44 млрд рублей налогов, более 7 млн долларов по курсу того периода.
Это была техника бандитского боя на контратаке, но и побег на Адриатику для меня был не позорным вариантом, а просто манёвром для роста эффективности. Не бойся проиграть, бойся сломаться. А где же скорость? Выиграв время, я достраиваю завод к декабрю 1995г., а свой ЧОП я начинаю собирать в январе 1995 г. Мне было нужно легальное оружие, с людьми для спецназа проблем не было.
«Предъява» приехала ко мне в офис в марте 1996 г. на трёх машинах, но я уже держал вооружённый периметр, и я решал, что мне делать с «предъявой». Я их опередил, они обиделись и в октябре 1996 г. меня «заказали».Спасла меня их ошибка: наружка в Москве по мне работала с рязанскими номерами. За несколько дней мы вычислили тамбовского киллера и рязанского извозчика, включили РУОП и для подстраховки РУБОП. Мы слушали эфир, я ходил с «личкой», но без оружия, на «матрас» в дальние страны не съезжал. Это был ноябрь 1996г., а в декабре начался разгром слоновской ОПГ.Какова в этом роль бокса? Кулаком пулю не отобьёшь.Первое. Противостояние в боксе – это норма. В жизни не всегда есть рефери, отсюда всегда будут люди, которые считают, что правила и нормы не для них, они «круче варёных яиц». Это может сделать противостояние погрубее, но смысл будет тот же. Спортзал как классная комната, тебя здесь учат, и к тебе есть интерес. Учись противостоянию в цивилизации, пригодится в дикости.Второе. Бокс – это единоборство, то есть ты на ринге один, а не в куче бойцов. Меня гнули «слоны», а страховали мои бойцы. Можно за бойцов спрятаться. Но через полтора года я выясняю, что мои бойцы меня обворовывают. Что делать? К «слонам» бежать за помощью?Бокс учит, что единица – это не «ноль», как писал Маяковский, а боевой ресурс. Не бойся остаться один, а бойся остаться в куче дураков и мошенников.
– А сейчас в бизнесе есть зоны силового напряжения, где бокс – снова ресурс?
– Сейчас банды «облампасились», и тюрьма стала не угрозой для них, а их ресурсом, чтобы гнуть упрямых и отжимать бизнес. Первый раз я столкнулся с такой формой рэкета в 2001 г. Заправлял «важняк» из ГСУ МВД РФ. «Сотку» баксов в Швейцарию, и мы тебя «простим». Противоядие нашёл быстро, но сажать его не решился. Это была моя ошибка, такие люди миролюбие всегда расценивают, как слабость.
В 2009 году получил рецидив уже от Росалкогольрегулирования: миллион баксов, брат, и мы разрешим тебе лизать нам анус. Рыжие собаки вообразили себя хозяевами джунглей, их много. Мы на манёвре зацепились за нелицензируемое пиво, чем окончательно разозлили всю эту псарню, и за нас взялись уже системно в 2014 году. Росалкогольрегулирование запрещает сбыт под предлогом подозрений в качестве продукции, а Рязанское УФНС ведёт проверку 3 года, доначисляет 2,2 миллиарда рублей. Решение есть: миллион долларов налом, а лучше 100 тысяч баксов ежемесячно.Мы приняли бой в 2014 году, и он до сих пор не завершён. Опасно? Безусловно. Они 06.06.2019 г. организовали на меня покушение. Следственный комитет принял заявление, вещдоки, а в возбуждении уголовного дела отказал. Станете трупом, вот тогда и приходите. Возбуждали 6 уголовных дел. Тюрьма дышит в затылок. Суд страдает косоглазием. Акт с 2,2 миллиардами рублей видит, а постановление СК, где написано, что выводы ФНС своего подтверждения не нашли, нет. Кто-то на Лубянке по мне работает. В стране только чекисты могут манипулировать судами.
– Какие уроки из бокса могут быть полезны, когда противник тотален?
– Первое. Проигранный бой – это ещё не проигранная жизнь. День, неделя на то, чтобы прийти в себя, и снова в бой. Твой жизненный триумф после поражения – это лучший реванш за бессмысленно потраченные годы на борьбу с грызунами и плесенью. Жизнь не фатальна, а вариабельна. Не будь «овощем», а получай удовольствие от поиска вариантов, как при подборе невесты на пляже в Сочи. Почитай Ли Якокку. Он не боксёр, но он боец. Хороший пример падения вверх.
Второе. Манёвр – оружие слабых? Нет. Это оружие быстрых и гибких. Тебе затупили всё в России? В ООН почти 200 стран. Не пропадём.
Третье. Не жди, пока «погаснет свет». Если противник понятен, то картина боя должна сложиться мгновенно, иначе можешь очнуться в больнице или вообще не очнуться. Жизнь наказывает, но она и награждает достойных. Чем меньше иллюзий, тем больше шансов на награду.
Моя жизнь сложилась дуально, она росла от двух корней: бокса и МГИМО. Иногда меня свербит мысль: а что было важнее для успеха? Чисто хронологически бокс пришёл в мою жизнь раньше, и движение в МГИМО было не столько академическим, сколько военно-прикладным. Поэтому я думаю, что без бокса моя жизнь, конечно же, каким-то образом сложилась бы, но с ним всё получилось, как получилось, и я до сих пор хожу в зал бокса, как верующий в храм.
Образование и наука – это мой стержень в жизни, оно помогает созидать. Но как показывает весь мой жизненный опыт, если ты не можешь себя защитить, то в твоём доме будет хозяйничать кто угодно, только не ты.
Для меня бокс – это прямая спина и прямой взгляд. Он даёт простую жизненную философию. «Наша крыша – небо голубое. Наше счастье – жить такой судьбою». Лучше быть голодным трубадуром, чем прикормленным «козлом» под шконкой. Не будешь рабом внутри, никто не сможет сделать тебя рабом извне.Работайте, братья! Это наша земля, и мы за неё отвечаем!
Лариса КОМРАКОВА
Фото: из архива Леонида Ретинского
