Любой, кто более-менее разбирается в истории и идеологии, прочитав заголовок, задаст вопрос: вы ничего не попутали? Где Пушкин, а где троцкисты? По времени они разнесены на столетие. Где литература, а где «перманентная революция»? Тот, кто знаком с творчеством поэта и прозаика, а также разбирается в природе троцкизма, спокойно скажет: если Пушкин в юности и ранней молодости где-то и грешил либерализмом, то в зрелости — это основательный державник. А троцкизм и державность — явления взаимно отрицающие.
И тем не менее троцкисты используют Пушкина. И наша задача, с одной стороны, отделить троцкистов от Пушкина. С другой — защитить Пушкина от троцкистов. Давайте разъясняться.
Начнем с положения, истинность которого подтверждается уже два столетия: Пушкин — Мировая величина. И Мировой авторитет.
И вот тут начинаются соблазны. Либо подкрепить свои теории, воспользовавшись мировым авторитетом и мировой величиной. Либо с авторитетом поспорить, и тогда появляется возможность, если не превзойти, то, хотя бы встать на один уровень с мировым авторитетом. И вот тут троцкисты используют Пушкина, пытаясь встать рядом с его авторитетом. В ход идет часть фразы из «Пропущенной главы» «Капитанской дочки»: «Не приведи бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный».
Если взять высказывание Пушкина полностью, то это предостережение. Полностью фраза звучит так: «Не приведи бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».
Пушкин буквально кричит: «Не поддавайтесь на соблазны негодяев! не ввязывайтесь в братоубийственные смуты! Бегите от бунта!»
Но у Пушкина есть слабое место. Он говорит о «бессмысленном» бунте. И троцкисты используют Пушкина, заявляя, что бунт нужен, когда в нём есть смысл. И тем самым оспаривают мировую величину, поднимая свой статус.
Если взять эссенцию троцкизма — это бунт: снести, разгромить, уничтожить, разогнать и т. д. Но бунт — это больно, часто смертельно больно. Поэтому для «мяса», которое бросается в пекло бунта, нужна видимость смысла, нужны ответы на вопросы «Зачем?»: «Зачем терять имущество?»; «Зачем лить кровь и погибать?» Не будешь же открыто заявлять: «Бунт нужен, чтобы разрушить Российскую Империю, а заодно ещё три европейские империи, чтобы перестроить мир на других принципах и в других интересах». Не будешь же открыто говорить: «Майдан нужен, чтобы заинтересованные мировые корпорации присвоили плодороднейшие земли Малороссии и остальные ресурсы Киевщины». Поэтому придумываются лозунги, дающие примитивное понимание, но на практике беспредметные: «Социализм», «Коммунизм», «Евросоюз», «Общечеловеческие ценности», для самых примитивных умов — предметные — «кружевные трусики» или «коррупция». И в нашем случае троцкисты опираются на авторитет Пушкина, провоцируя народ, в отличие от мирового классика, не на «бессмысленный», но на «осмысленный» бунт [1]. Здесь нужно разобраться с Пушкиным.
Прежде всего, нужно четко и однозначно определиться: Пушкин мировая величина в литературе. Но он никогда не позиционировал себя как историк. Да, гениально писал на историческом материале. Но, подчеркнем, это были литературные, а не исторические труды. Единственное исключение — «История Пугачёва». Сейчас очевидно, что это была не историческая, а политическая работа. Пушкин не поехал (или его не пустили) дальше Оренбурга. На Урал — Южный, Внутренний, Цитадельный он не ездил. Тогда как ключевые события Пугачёвщины разворачивались именно там. Пушкин же о тех событиях высказывается буквально парой абзацев. А как раз в тех событиях, в тех местах, и раскрывается, что это был совсем не бунт и очень даже осмысленный. Пушкин умалчивает о влиятельнейших участниках событий — как «системных», так и персональных. Пушкинский труд и связанная с ним повесть «Капитанская дочка» являются работами не историческими, а политическими, выполненными по заказу Николая I. Послания, подкреплённые мировым авторитетом литератора, выглядят примерно следующим образом: во-первых, Николая с «коллегами» — европейским монархам: «Мы заявляем Пугачёвщину как наше внутреннее дело и к вам претензий не предъявляем»; во-вторых, к внутренней читающей публике: «Бунт — это самоуничтожение, не поддавайтесь на соблазны!»
Таким образом, нужно констатировать: во-первых, своими высказываниями, предостерегая от бунта, А. С. Пушкин четко и однозначно занимал антитроцкистскую, в современном понимании, позицию; во-вторых, рассматривать работу Пушкина «История Пугачёва» следует в политическом контексте, применительно к конкретному историческому моменту.
[1] Русофобскую компоненту в духе «недалекие русские на осмысленный бунт не способны» пока оставим в стороне.
Заказать электронную версию книги Матвейчева и Болдырева "ПУГАЧЕВЩИНА. Что это было?" можно по эл. почте boldirew@mail.ru (200 р.)