Из "Записок" Юлиана Немцевича
1796 года ноября 26, вскоре по вступлении своем на престол, Император Павел, приехал во дворец графа Орлова, где находился Костюшко (Тадеуш). Его сопровождали великие князья Александр и Константин. Император сказал своему пленнику:
"Долго я не мог ничего для вас сделать и только сожалел о вашей участи. Я счастлив, что, даруя вам свободу, хотя сколько-нибудь могу вознаградить вас за всё, что вы претерпели. Вы свободны. Я сам хотел принести вам эту утешительную весть".
Костюшко, хотя несколько приготовленный к этому, был так взволнован, что не мог отвечать ни слова. Император сел подле него и с необыкновенною добротой стал с ним разговаривать, желая возбудить в нем смелость и доверие. Ободренный Костюшко спросил, "будут ли освобождены и другие польские пленные?".
- Без сомнения, - отвечал Император, - хотя в совете многие были против освобождения Потоцкого (Игнацы) и Немцевича. Поручитесь ли вы за них?
- За Немцевича я ручаюсь, - сказал Костюшко, - но за Потоцкого, не переговорив с ним предварительно, не могу дать слова.
- Мне нравится ваша осторожность, - сказал Павел. - Вы можете сейчас же ехать и переговорить с Потоцким.
Костюшко просил Государя позволить ему удалиться в Северные Американские Штаты. Император тотчас же изъявил ему свое согласие, прибавив: "Я дам вам все средства доехать туда самым удобным образом". Затем Павел простился с ним и вышел. Великий князь Александр пред уходом с чувством обнял Костюшку.
Освободив всех пленных поляков, император Павел подарил Костюшке и Потоцкому, каждому по тысяче душ в Империи. Костюшко просил заменить этот дар денежною суммою, необходимою для его путешествия, и ему выдали вместо того 60000 рублей серебром.
Костюшко уговорил Немцевича отправиться вместе с ним в Америку. "Приготовления к отъезду кончились, - рассказывает далее Немцевич. Император прислал Костюшке нарочно для него сделанную дорожную карету, столовое белье и посуду, прекрасную соболью шубу, такую же шапку и теплые сапоги.
Для меня также прислал Император шубу, шапку и сапоги. Впоследствии находясь в Филадельфии, в крайности, я должен был продать их за бесценок. 18 декабря 1796 года Костюшко ездил во дворец благодарить Государя за его милости и за дары и чтобы проститься с ним и с его семейством.
Павел 1-й, окруженный всей императорской фамилией, принял его самым ласковым образом. Государь, государыня (Мария Фёдоровна), великие князья и княжны наперерыв старались быть любезными с ним. Императрица просила его прислать для нее из Америки огородных семян, подарила ему собрание своей работы и камеи, изображавшие портреты всего ее семейства".
19 декабря 1796 года поляки оставили Петербург.
В бытность Костюшки в Филадельфии, представлено было на заседании конгресса, что он не получил следуемую ему сумму за прежнюю его службу в войне за Американскую независимость. Единогласно приговорено было уплатить ему все деньги с накопившимися на них процентами, что составило 12000 червонных злотых.
Тогда у него родилась мысль возвратить императору Павлу полученные от него деньги.
"Когда он сообщил мне свое намерение, - говорит Немцевич, я отвечал ему на это: Благородное твое решение достойно тебя. Находясь в такой отдаленной части света, ты можешь его исполнить, не подвергаясь лично никакой опасности. Но подумай, что ты имеешь дело с императором Павлом, человеком вспыльчивым и раздражительными.
Чем более он был милостив к тебе, тем чувствительнее будет для него возвращение его подарка. Гнев его может обрушиться на твоих соотечественников. Надобно это сделать таким образом, чтобы и удовлетворить благородному стремлению души твоей, и не подвергнуть других мести самодержца.
Итак, напиши вежливое письмо, что, получив от Соединенных Штатов долг твой, ты не хочешь быть более в тягость царю и просишь, чтобы дарованная тебе сумма могла быть обращена в пользу разоренных жителей Праги.
Ничего не отвечал мне на это Костюшко, но вскоре сам написал резкое письмо к Императору, холодно возвращая ему дарованную им сумму".
Государь разгневался на поляков; некоторые из бывших пленников были вытребованы в Петербург и с трудом могли оправдаться в своем неведении. Братьям Немцевича, советам которого приписывали поступок Костюшки, дано было знать, что если они перешлют ему малейшую сумму, то все их имение будет конфисковано.
Так отблагодарил Костюшко за освобождение, за дары и милости, оказанные ему императором, неповинным в падении Польши и не участвовавшим в ее разделе.
Немцевич, в своих "Записках" при всяком случае выражающий свою ненависть к русским, которым он предпочитает даже австрийцев и пруссаков, как видно не одобрял поступок Костюшки и находил его, по крайней мере, неполитичным (без указания автора комментирующего текста).