В каждом городе есть районы, улицы или площади с необычными, странными и даже смешными названиями, и чем древнее и богаче история города, тем больше в нем таких мест. Немало их и в Москве с ее 877-летней историей – случается, что даже те, кто родился и вырос в этом городе, не знают, что означают те или иные названия на его карте. Еще больше порой изумляются «заковыристым» названиям гости столицы, но узнать, как они возникли, бывает непросто: их история может оказаться весьма запутанной, реальные факты могут перемешиваться с городскими легендами, и отличить одно от другого не всегда бывает просто.
Особенно «повезло» в этом плане району Хамовники, расположенному в самом центре столицы. У многих людей его название ассоциируется со словом «хам», и это часто становится предметом для несмешных шуток, обидных для его жителей. Между тем, имя этого района не имеет никакого отношения к хамам и грубиянам, а в его истории имеются намного более интересные, чем происхождение его названия, факты.
Слова «хам» и «хамовники» появились в русском языке намного раньше, чем названный им район – приблизительно в середине XIV века. Хамом называлась льняная ткань, а хамовниками, соответственно, мастера, которые ткали этот материал. Спрос на льняное полотно – как, впрочем, и на многое другое, от строительных материалов до украшений и игрушек – заметно вырос в России вскоре после окончания Смутного времени, к началу 20-х годов XVIIвека: жизнь начала налаживаться, и у людей появились средства на покупку разных вещей, в том числе тканей, одежды, скатертей и тому подобных изделий.
К тому времени в Москве уже существовало поселение ткачей под названием Тверская Константиновская слобода, где жили и работали мастера, переехавшие туда из деревни Константиновка, расположенной рядом с Тверью. После того, как в стране закончилась Смута, слобода начала расти – жившие в ней ткачи работали все больше, к ним приезжали из-под Твери новые мастера, и созданные ими льняные ткани и изделия из них вскоре уже продавались по всей столице. Слобода тоже стала известна всем москвичам, и ее переименовали в Хамовную, а кроме того, такое название стали давать ближайшим к ней городским объектам: появились 1-я, 2-я и 3-я Хамовнические улицы, Хамовнический переулок и Хамовническая же набережная.
Правда, до наших дней эти названия не дожили – улицы и набережная в ХХ веке были переименованы во Фрунзенские, а переулок стал улицей Льва Толстого. А вот название слободы, перешедшее впоследствии на ближайшие к ней жилые кварталы, так и осталось названием одного из московских районов – и напоминанием о том, что когда-то в этом месте создавались лучшие в стране льняные платья и рубашки, скатерти и полотенца, простыни и покрывала, а после прихода к власти Петра I и создания российского флота еще и паруса для кораблей.
Однако район Хамовники интересен не только своим названием. В нем находится несколько зданий, о которых и в этом районе, и во всей остальной Москве рассказывают любопытные легенды. Правда, есть ли в этих легендах зерно истины или они полностью вымышлены любителями тайн и загадок – вопрос спорный.
Два здания этого района связаны с творчеством писателя Михаила Булгакова. Одно из них поклонники его творчества считают прототипом дома, описанного в повести «Собачье сердце» - того, в котором жили профессор Преображенский и созданный им из собаки Полиграф Шариков. Но на самом деле дом профессора в этой книге – это «собирательный образ» двух жилых зданий, построенных в Хамовниках на рубеже XIX-XX веков. Вот только «повезло» войти в историю русской литературы только одному из них: о втором, как ни странно, знают только специалисты по творчеству Булгакова.
Первое здание, которым гордятся его жильцы и которое показывают туристам во время экскурсий по Хамовникам – это дом № 24/1 на улице Пречистенка. Его построил архитектор Семен Кулагин, создатель многих московских жилых домов, которые их жильцы и люди, проживающие по соседству, называли кулагинскими домами. А в книге «Собачье сердце» дом профессора Преображенского назван калабуховским, и сходство этих названий навело поклонников Михаила Булгакова на мысль, что он поселил главных героев своей повести именно в кулагинском доме. Кроме того, в здании на Пречистенке жили два дяди писателя, братья его матери Николай и Михаил Покровские, и Булгаков нередко бывал у них в гостях, а Николая литературоведы считают прототипом Преображенского, что тоже как будто бы указывает на то, что автор «Собачьего сердца» описывал в своей книге именно это строение.
Однако если внимательно прочитать все, что сказано в повести о доме профессора, оказывается, что он совсем не похож на кулагинское здание на Пречистенке. В этом здании не 12 квартир, как в доме Преображенского, а всего 8, в нем нет – и не было во времена Булгакова – большого холла с мраморным полом на первом этаже и стеклянных входных дверей, и в более мелких деталях оно тоже отличается от описанного в книге. Зато все перечисленное можно увидеть в другом доме, расположенном на этой же улице недалеко от кулагинского – это дом № 13, доходный дом Якова Рекка. В нем также жили знакомые Михаила Афанасьевича, он наверняка не раз бывал в нем и, по всей вероятности, посчитал именно его интерьеры подходящими для места действия своей повести. Тем не менее, дом Рекка не пользуется такой популярностью у поклонников Булгакова, как кулагинский дом, а большинство жителей других городов и других районов Москвы о нем даже не слышали.
Также в Хамовниках есть строение, широко известное по всему району и за его пределами из-за легенды, связанной с его владельцем и выставляющей этого человека в не очень привлекательном свете – хотя, вполне вероятно, что в этой легенде нет даже доли истины и она полностью является выдумкой. Речь идет о доме № 3/14 по улице Остоженке, более известном москвичам как «Дом под рюмкой» - его стали так называть еще в начале ХХ века, вскоре после того, как он был построен. Причиной этого стало архитектурное украшение на одном из углов его крыши в виде купола с круглым навершием, похожее по форме на большую перевернутую рюмку.
Именно из-за этой «рюмки» о хозяине дома, купце Якове Филатове, начали ходить не слишком лестные слухи о том, что он якобы очень любил выпить и незадолго до строительства этого нового здания едва не пропил все свое состояние и не разорился. Однако, как рассказывали передающие эти сплетни горожане, купец все-таки сумел бросить пить и восстановить утерянные капиталы – а потом, поручая архитектору Валентину Дубовскому построить для него доходный дом на Остоженке, попросил сделать на нем купол в виде перевернутой рюмки, которая символизировала бы его победу над пьянством.
Возможно, в этой легенде и была некоторая доля истины – богатый купец вполне мог и правда быть любителем горячительных напитков. Но вот о том, что он был зависим от алкоголя и чудом не пропил все деньги и имущество, никакой достоверной информации не сохранилось. Мало того, купол в форме рюмки или бокала был в те годы не таким уж редким архитектурным элементом: и Дубовский, и другие архитекторы время от времени украшали свои творения таким образом, и перевернутые рюмки можно было увидеть на крышах других зданий как в Москве, так и за ее пределами. Вряд ли владельцы всех таких домов были едва не спившимися, но завязавшими алкоголиками – более вероятно, что такие слухи о Якове Филатове запустил в народ кто-нибудь из его недоброжелателей, которых у богатого купца, уж наверное, было немало.
Можно не сомневаться, что если эти сплетни дошли до самого Филатова, он был от них далеко не в восторге. Но зато благодаря людям, распустившим такой слух, в столице родилась еще одна городская легенда, а его дом уже больше ста лет остается одной из московских достопримечательностей.
Человек вообще часто склонен видеть разные символы и знаки в самых простых и ничего не значащих в действительности вещах, и «Дом под рюмкой» оказался не единственным зданием в Хамовниках, которое стало «жертвой» любителей искать глубокий смысл в разных мелочах. На другом доме этого района столичные конспирологи обнаружили почти полный набор масонских символов, и о его бывшем владельце тоже распространились необычные слухи. Это дом № 11 в Гагаринском переулке, который был построен еще в первой четверти XIX века, после Отечественной войны 1812 года, но в конце позапрошлого века реконструирован новым владельцем, инженером и архитектором Николаем Фалеевым. После этой перестройки здание обзавелось несколькими архитектурными украшениями: скульптурами грифонов на крыше и рельефными изображениями разных инструментов над входом. Эти изображения и вызвали у знатоков разных тайных символов бурный интерес, не ослабевший и в наши дни.
Дело в том, что над дверью своего дома Фалеев изобразил складывающиеся в замысловатый узор топор, лопату, циркуль и шахтерскую кирку, которые опутывает веревка или канат, на фоне треугольника – правда, без глаза внутри. Московские любители конспирологии, увидевшие этот узор, пришли в полный восторг: не так часто можно увидеть в одном месте столько масонских символов сразу! Так что вскоре после окончания реконструкции этого здания по столице поползли слухи о том, что его новые хозяева состоят в масонской ложе, и многие горожане, проходя по Гагаринскому переулку, бросали на 11-й дом любопытные и подозрительные взгляды. С тех пор мало что изменилось – дом Фалеева по-прежнему остается одной из достопримечательностей Хамовников, и специалисты по разным тайным знакам продолжают спорить о том, что мог означать вылепленный на его стене орнамент из инструментов.
Скептики считают, что в орнаменте нет никаких масонских знаков и что все изображенные там предметы – это просто-напросто символы профессий владельца дома, архитектора и инженера. Известно, что подобными рельефами или рисунками украшали свои жилища и другие представители этих профессий и что в XIX веке в Москве было еще несколько зданий с такими изображениями – только они, в отличие от дома Фалеева, не сохранились до нашего времени. Но любители тайн и загадок возражают на это, что если лопата и топор действительно используются при возведении домов, а циркуль – при их проектировании, то кирка является рабочим инструментом шахтера, а не инженера или зодчего, да и канат мало ассоциируется со строительством. Есть у них и возражения против аргумента о том, что в России существовали другие дома с похожими узорами: может быть, их хозяева тоже состояли в тайных ложах?
Так это или нет, но дом Фалеева с его орнаментом остается одним из самых загадочных зданий Хамовников – района с богатой историей, когда-то снабжавшего всю Москву прекрасными льняными тканями…
Татьяна Минасян