Семёна Михайловича, командира батальона обеспечения отдельного авиационного полка, знали все как необычайно строгого командира.
А как не быть строгим, когда ответственный за всё, что делается в авиационном гарнизоне. Командир авиаполка отвечает за лётчиков и лётную подготовку. Ну, за всё, что делается в воздухе.
Штурман полка – за точность выхода на цель и бомбометание. Инженер полка – за своевременность подготовки техники к полётам.
А вот командир батальона обеспечения – отвечает за всё это и ещё очень многое. Всё материальное обеспечение, размещение и обеспечение личного состава, питание, обмундирование, состояние казарм, туалеты, противопожарное состояние, состояние ВПП(взлётно-посадочной полосы).
Но самые главные объекты – это склады и две столовые – лётная и техническая. Лётчики – народ капризный, привередливый и суеверный. Тут нужно и меню ресторанное, и официанток посимпатичней… Кормили в столовой «как на убой», но за что офицеры были особенно благодарны – в столовой всегда, в любое время года, был свежий квас. Холодный, терпкий, настоящий. А по утрам это…
Вот за это «понимание» комбата особенно уважали.
А когда гарнизон посещали немецкие товарищи, комбат был незаменимым человеком – как накормить и напоить всех в рамках отпущенного на столовую бюджета – это мог только он.
Склады – их много разных, но главный склад – продовольственный. Жратва у нас всегда была главным делом. Тут и человек должен быть свой и к тому же – невороватый. А где такого найдёшь, когда каждый тянет под себя.
Вобщем, Семён Михайлович, по кличке «Будённый»(за усы и внешнюю схожесть) был крутого нрава. Само собой, что дружить ему было не с кем. Почти не с кем. И потому матерщинщик он был непревзойдённый. Независимо от того, какой приказ он отдавал, какую задачу ставил, и кто перед ним был, речь его была примерно такой:
«Приказываю, ё.. мать вашу, отх….ть на аэродром все ваши ё…е машины, чтобы ни одна бл…ь не вздумала опоздать на постановку этих бл…х задач. И если хоть у одного пи…са услышу запах, отх…рю лично».
Это самые скромные его выражения.
Но уж если он ругал кого-то, то из пристойных слов были только союзы и междометия.
Однако хозяин и командир он был отличный – держал личный состав в кулаке и в страхе. Техника всегда была исправна, обеспечение всеми видами довольствия самое лучшее во всей Группе Советских войск. Городок был чистенький, караулы несли службу исправно - ну и т.д.
За всё это ему и мат прощали. Все, кроме старших над ним командиров и за что его нещадно пороли на каждом совещании.
Отсутствие друзей его огорчало. Окружающим он не верил, потому как с ним хотели дружить только ради чего-то. Ему это надоело и он дружил только с женой. Немецким языком он естественно не владел и, потому, среди немцев друзей тоже не было.
Однажды в гарнизон по линии обмена опытом прибыли немецкие товарищи. С ними был переводчик. Немец. Уже довольно взрослый мужчина, но человеком оказался подвижным, весёлым, с акцентом, но отлично, говорил на русском языке. Представляясь, он назвал имя – Герхард.
- А фамилия как? – поинтересовался Семён Михайлович, помня о требованиях Особого отдела.
- Моя фамилия, на русском языке не совсем благозвучна. Лучше – Герхард.
- Благозвучна или нет – неважно. Но фамилия нужна, - заключил комбат. – Так как ваша фамилия?
Немец улыбнулся.
- Моя фамилия по-русски звучит - Ёбс.
Первый момент Семён Михайлович осмысливал, потом спросил.
- А по-немецки?
- И по-немецки тоже Ёбс. А пишется, - немец черкнул на бумажке, которую держал в руках, показал комбату, – Jobs.
Никто из окружающих не помнил, чтобы комбат в жизни так хохотал. Утерев выступившие слёзы, Семён Михайлович широким жестом пригласил пройти за ним.
- Приглашаю на обед.
Прошли в столовую, где, по-русски, были накрыты столы. Улыбаясь в усы, комбат жестом показал Герхарду место рядом с собой. Замполит, открыв бутылку немецкой водки «Луникофф», разлил по рюмкам, но Семён Михайлович, остановил его руку, подмигнул официантке и та, моментально выставила бутылку «Столичной».
- О! – улыбнулся Герхард, - Столичная! Зер Гуд!
- Ну, - поднялся комбат, - За дружбу! За фройндшафт!
За столом было шумно и немец помог комбату.
- За фройндшафт, мать вашу…, - неожиданно поддержал Герхард.
Комбат поперхнулся, потом допил, и уважительно посмотрел на Герхарда.
Застолье затянулось. Такой щедрости, которую проявил комбат, уже дано ни кто не помнил. Так же старательно, как и всё, что они делали, немцы ели и пили. Под вечер их «разнесли» по автомашинам. Герхард, хоть и сильно пошатывался, но шёл на своих ногах. Комбат пригласил его в свой УАЗик.
По дороге, они заглянули в деревенский «гастштет». Небольшая деревенская кучка мужиков-завсегдатаев, охотно приняли их в свою компанию. Семён Михайлович, уже довольно протрезвевший, заказал четыре бутылки водки(по пол бутылки на брата) и дружеская встреча продолжилась. Немцы предложили спеть и сами, коверкая слова, затянули «Катюшу». Комбат очень любил эту песню и зычным, командирским басом подтянул.
В тот вечер немецкая деревушка ещё долго оглашалась мощным мужским хором на русско-немецком суржике. Больше всех радовались деревенские собаки, подкрепляя вой хора заливистым лаем. От этой какофонии почти вся деревня не спала. На утро хозяйка гастштета обнаружила в зале восемь спящих деревенских мужиков, два пустых ящика из под водки. За стойкой бара на полу мирно посапывал её муж.
Русских обнаружено не было.
С тех пор «немецкий друг» стал частым гостем в гарнизоне. И его присутствие было весьма кстати. Частые недоразумения, возникавшие между жителями городка Вельцов и советскими военнослужащими, быстро улаживались другом Семёна Михайловича.
Герхард рассказал комбату, что русский язык он выучил мальчишкой - после войны работал в советской комендатуре извозчиком на пролётке советского коменданта. При этом, читать и писать, не умел, но по-русски матерился не хуже комбата.
Осеннюю проверку сдали на твёрдую четвёрку. Полк взаимодействовал с немецкими авиачастями и потому, после совместно разбора учений, немцы были приглашены на торжественный ужин, куда прибыли с жёнами.
Командующий воздушной армией, генерал Огнев, был в отличном настроении. Тосты чередовались один за другим. Для облегчения общения был приглашён Герхард, тоже с женой. Он великолепно справлялся с задачей переводчика, непринуждённо, скороговоркой сопровождал выступление каждой из сторон. Группа проверяющих инспекторов из Москвы тоже были весьма довольны.
Генерал Огнев попросил слова.
- Товарищи генералы и офицеры, наш успех в воздухе, как и этот прекрасный стол, немыслимы без командира батальона обеспечения Семёна Михайловича. Предлагаю поблагодарить его за труды выпить за нашего комбата.
Семён Михайлович поднялся с фужером и, откашлявшись, произнёс.
- Товарищи генералы, товарищи офицеры. Победа в воздухе куётся на земле и мы эту задачу решаем успешно. Так было и будет. Мой тост - за наших немецких друзей, с которыми успешно защищаем воздушные границы.
Откашлялся.
- Хочу выпить за того, кто помогает крепнуть нашей дружбе, - повернулся к Герхарду. - - За нашего Ёбса.
Лица генералов вытянулись. Огнев подавился салатом и долго прокашливался. Генералы, конечно, знали о склонности комбата «выражаться», но в присутствии немецких офицеров, их жён…
Огнев, полагая, что комбат вошёл «в свою струю» решил ещё немного покашлять, пытаясь отвлечь внимание, но комбат продолжал.
- Раньше, кое-что личное, нам тяжело было решать с местными жителями. А теперь - Ёбс! - и все довольны!
Оглядев генералов и поняв, что сказал что-то не то, комбат поправился.
- За хера Ёбса, и фрау Ёбс!*
За «Хера Ёбса» все выпили до дна. Хотелось даже стоя...
С тех пор в штабе ВВС за комбатом так и закрепилась новая кличка. Угадайте с первого раза, какая.
***
* Комбат конечно же хотел сказать «за Гера..» - («Гер» – с нем. – господин.)