Тригорское – еще одна усадьба, которая входит в пушкинский музей-заповедник. Здесь, в четырех километрах от Михайловского, жили близкие друзья поэта – семья Осиповых и Вульф. Хозяйка имения Прасковья Александровна дважды выходила замуж, и оба раза ее супруги тяжело заболевали и впоследствии умирали. От двух браков у нее осталось восемь детей: пять дочерей (в том числе одна падчерица) и трое сыновей. Одна часть отпрысков носила фамилию Вульф, другая – Осиповы.
«ВАШ ЯБЛОЧНЫЙ ПИРОГ»
Пушкин был частым гостем в этом доме во время ссылки. Иногда приезжал сюда верхом на лошади, бывало, приходил пешком. Александр Сергеевич становился нарушителем спокойного и размеренного распорядка в Тригорском. «Сидим все за делом: кто читает, кто работает, - но вдруг приходит Пушкин, и все летит вверх дном. Смех и шутки раздаются во всех комнатах», – вспоминали обитатели имения. Они же отмечали, что поэт любил пробираться в их дом через распахнутое окно. Вот таким непосредственным был великий Александр Сергеевич.
Разумеется, Пушкин чувствовал себя в Тригорском так расковано в силу большой приязни к нему самой Прасковьи Александровны. Помещица была строгой и хозяйственной, но при этом очень умной и образованной. Несмотря на крутой нрав, она понимала, что для таланта Пушкина губительно находиться в заточении, и делала все от нее зависящее, чтобы облегчить его положение. Однажды она нарушила правила этикета и, будучи незнакомой с Василием Жуковским, вступила с ним в переписку. Попросила помочь избавить Пушкина от ссылки.
Не только за душевными беседами хозяйка проводила время с поэтом. Прасковья Александровна часто играла в карты с Александром Сергеевичем, и регулярно выигрывала. Специально для гениального соседа в доме пекли яблочные пироги, которые он так любил (АС иногда даже подписывал письма «Ваш яблочный пирог») , и делали варенье из крыжовника. Кстати, последнюю банку этого лакомства Пушкину отправили из имения в начале рокового 1837-го.
ПРОТОТИП СЕМЕЙСТВА ЛАРИНЫХ
Поэт был дружен и с младшим поколением семьи Осиповых и Вульф. Считается, что именно усадьба в Тригорском стала прототипом дома Лариных из «Евгения Онегина». В общении с соседями Пушкин черпал впечатления, которые потом отобразил в произведении. Анна Вульф – ровесница поэта, мечтательная и романтичная девушка. Напоминает отчасти Татьяну Ларину. Евпраксия – ее младшая сестра, своим живым и веселым характером похожа на Ольгу.
«Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила…»
Кстати, с Евпраксией связано немало курьезных историй. Так, однажды Пушкин и его юная соседка «мерялись поясом», после чего поэт написал брату: «Талии наши оказались одинаковы. Следовательно, одно из двух: либо я имею талию 15-летней девушки, либо она - 25-летнего мужчины. Евпраксия дуется, и очень мила».
Позднее Пушкин подарил ей четвертую и пятую главы «Евгения Онегина». Кстати, там девушка найдет описание своего стана.
«Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!»
Зизи – это детское прозвище Евпраксии Вульф (имя на французский манер). Таким вот образом Пушкин извинился перед подругой.
Алексей Вульф – один из немногих мужчин, которые окружали Александра Сергеевича в михайловской ссылке. В Дерптском университете он обучался военному делу, а также физике и математике. Кроме того, молодой человек был в курсе политических и литературных новостей прогрессивной общественности. Их разговоры с Пушкиным отчасти могут напоминать беседы Онегина и Ленского.
Нередко подобные дружеские посиделки проходили под стакан жженки:
«Слиянье рому и вина,
Без примеси воды негодной,
В Тригорском жаждою свободной
Открытый в наши времена».
Ну а варила обычно этот напиток для брата и его друзей все та же веселушка Евпраксия.
ТО ЛИ САРАЙ, ТО ЛИ МАНЕЖ
Сейчас главное здание в Тригорском не похоже ни на замок, ни даже на господский дом. Архитектура абсолютно незамысловата. Как писал один историк: то ли сарай, то ли манеж. Все дело в том, что нынешний музей изначально был зданием полотняной фабрики. Господский дом располагался в глубине парка, по другую сторону пруда. В 1820-е Прасковья Александровна решила перестроить свое жилище. И большая семья на время переехала в пустующее производственное помещение. Но ничего нет более постоянного, чем временное. Осиповы и Вульф остались здесь насовсем. Хозяйский дом впоследствии сгорел, так и не дождавшись перестройки. К сожалению, было суждено сгореть и «Тригорскому замку». Его спалили после революции - в 1918-м. Сейчас туристы посещают восстановленное в 1962 году здание.
Основой стал план, который по памяти составил внук Анны Керн - Юрий Шокальский. Он некоторое время жил в усадьбе. Помогла также картина художника Меншикова. За два года до пожара он изобразил Тригорское с внешней стороны. Благодаря этим двум историческим «документам» удалось реконструировать здание.
Разумеется, пожар и последующие события лишила нас возможности увидеть усадьбу в ее историческом обличии с оригинальными вещами, которых касались хозяева имения и сам Пушкин. Но отдельные мемориальные объекты все же имеются в музее: некоторые предметы посуды, игольница, столик для рукоделия, кресло, секретер, бювар Прасковьи Александровны, где хранилась переписка с Пушкиным. Сейчас эти письма находятся в доме поэта в Санкт-Петербурге, как и остатки уникальной библиотеки Осиповых и Вульф. В доме было собрано более трех тысяч книг по различным областям знаний, после революционных пожаров уцелело около всего трех сотен экземпляров.
Другие посты о музее-заповеднике «Михайловское»:
Музей-заповедник «Михайловское»: как добраться, что посмотреть
Нарисовал герб со слоном и потребовал у царицы дворянство: как Михайловское досталось Пушкиным.