Догорай, дневник | Текст Евы Даласкиной

От создателя бестселлеров
«Укованные решеткой» (2015)
«Порнолыжные трассы» (2016)
«Из глубин Кибурятии» (2017)
«Остров Заточенный Карандаш» (2018)
«Пловец и душ, или Кто убил хозяина ночнушки костылём?» (2019)
«Жизнь как она сеть, или Вид сияющих трусов» (2020)
«Стон-кадры совершенно оцеревших фотографий:
два капитана, родина Дании и олени на велисипедах» (2021)
«Квартирная козявка крестьян ни пса не видела» (2022)
«Экология по-осеннему» (2023)

Ева Даласкина — вымышленный персонаж, которому традиционно приписывают все описки и ослышки в Тотальном диктанте. Ее творческий псевдоним появился, когда участник, неверно расслышав диктующего, записал в своей работе автора текста Е. Водолазкина как «Ева Даласкина».

С тех пор проверяющие со всего мира бережно собирают описки и ослышки участников акции и передают в Филологический совет, где и создают общий текст.

Внимание!

Филологический совет Тотального диктанта за текст, написанный Евой Даласкиной, ответственности не несет!

Изображение Midjourney по запросу: «Чевчушка в фирменном платье и былом переднике, скошенном на бой, отрывает снежную, еще благоухавшую канцлерской лапкой кровать».
Изображение Midjourney по запросу: «Чевчушка в фирменном платье и былом переднике, скошенном на бой, отрывает снежную, еще благоухавшую канцлерской лапкой кровать».

[Девчушка в форменном платье и белом воротничке, съехавшем набок, открывает свежую, еще благоухающую канцелярской лавкой тетрадь.] Чевчушка в фирменном платье и былом переднике, скошенном на бой, отрывает снежную, еще благоухавшую канцлерской лапкой кровать. [Слепит глаза бескрайнее снежное поле, которое предстоит перейти при помощи чернил и честности.] Светит в глаза беспокойная нежная буря, которую стоит пройти с помощью черни и чернильницы.

[«15 октября 1900 г. Дорогой дневник, сегодня я расскажу тебе о том, что случилось в гимназии.] «25 сентября 1990 г. Догорай, дневник, сейчас я подскажу тебе о том, что произошло в спортзале. [Я никому не могу это доверить, кроме тебя».] Яне могу поверить, Роме и в себя».

[Внезапный стук в дверь — и вот уже тетрадь летит под стол.] Внезапно стукнул деверь — и вот уже блокнот бежит на пол. [Главное, чтобы никто не увидел, чем она занимается, не подсмотрел сокровенные записи!] Главное, чтобы некто не увидел, чем она занимается, не посмотрел ее откровенные записи! [Дневники пишут вовсе не для того, чтобы их кто-то прочел.] Девушки ведутся вообще не для того, чтобы их кто-то проверял. [Или же как раз для этого?] И лежи как раз для этого! [Что вообще заставляет человека браться за перо и фиксировать события своей жизни в каждодневных записях?] Что вообще заставляет человека бояться за Перу и фокусировать события из своей жизни в долгожданных записках?

[Люди вели дневники всегда — задолго до того, как появилось само это слово.] Люда любила дневники всегда — задолго до того, как появилось само это слово. [Задолго до того, как в литературе возник этот жанр.] Задолго до того, как в питиритуре появился этот жар. [До появления самой литературы.] До повторения со мной летенатуры. [И даже задолго до письменности.] И даже за долговой пусьменности. [Древний человек, ликуя после особо удачной охоты на особо крупного мамонта, увековечил памятное событие, разрисовав стены родной пещеры.] Пещерный человек легко и после особо опасной охоты на особь огромную: Саманта, Вика, вечер – памятное событие! Разрисовал стены в родном Питере. [Теперь такие рисунки зовутся наскальной живописью, хотя это был самый настоящий дневник.] Теперь такие рисунки называются настольной живостью, хотя это был самый нас томящий диктант. [Средневековый переписчик священных текстов, утомленный монотонной работой, украсил поля наскучившей книги дерзкими маргиналиями — и это тоже был своего рода дневник.] Среди веков перебежчик пещерных тестов, утопленный санаторной рабой, красил поляну скучавшей книги детскими пеналами — и это тоже был своего рода стол. [Безымянные рассказчики проложили дорогу британцу Сэмюэлу Пипсу, автору одного из первых известных истории дневников, правдиво описавшему повседневную жизнь Лондона в XVII веке.] Гениальные разработчики проложили дорогу британскому ученому Семену Лупинцу, автору одного из первых известных в Истрии языков, красиво писавшему о современной жизни в Люблино в XXVII веке.

[Все события — глобальные и ничтожные, важные и нет — хранятся в дневниках, как листья в гербариях: аромат не уловить, цвета поблёкли, но уцелело самое главное — непосредственность чувства, указавшего путь от мысли к руке.] Все события — гладильные и уничтоженные, главные и незначительные — хоронятся в дневниках, как листы в Германии: а Роман не уловим, цветы по брюкве, но слева самое важное — непотребные чувства, проложившие нить от сердца к реке. [Так ветхая тетрадь превращается в машину времени.] Как, всякая тетрадь попадает в машину времени? [И нет ничего важнее истории, которую хотела рассказать в 1900 году та маленькая гимназистка.] И нет ничего влажнее истории, которую хотела пересказать в 1990 – ОМГ! – эта талантливая гимнастка. [Моя бабушка.] Моя лапушка!

Наш сайт: totaldict.ru

Коллекция диктантов: https://totaldict.ru/education/old/

Курсы Тотального диктанта: https://totaldict.ru/education/russkaya-punktuatsiya/