Несмотря на безветрие, ветви царицы сада тревожно раскачивались, спелые яблоки с глухим стуком падали на землю, отчаянно шелестела листва, будто звала, кричала, просила о помощи.
Яблоневый сад
С того памятного дня 16 июля 2016 года, дамокловым мечом висевшего над семьей Артема, его родные, не сговариваясь, стали ежегодно собираться вместе именно в этот день.
Именно в этот день появлялись самые различные поводы, чтобы заглянуть в ту самую подмосковную деревушку, где Артем на месте бывшего дома Прасковьи построил небольшой, но довольно вместительный уютный домик дачного типа, куда они с Линой вместе с внуками приезжали на всё лето.
Детям был очень полезен свежий деревенский воздух, овощи, зелень со своего огорода, фрукты, ягоды прямо с ветки – сплошные витамины. Всё, что было посажено в эту землю уже внуками, правнуками Прасковьи, прекрасно приживалось, радуя изобилием плодов.
Но особенным местом для всей семьи был яблоневый сад. Именно там накрывался стол под раскидистыми кронами благоухающих яблонь. Протягивая прямо в руки свои ароматные плоды, яблоньки вместе со всей семьей разделяли трапезу.
Уникальность этого сада заключалась в том, что у каждого члена семьи была своя именная яблоня. Каждое дерево в этом саду было посажено в день рождения определенного члена семьи, а самый первый саженец – более ста лет назад. Все последующие поколения чтили и продолжали эту традицию.
С тех самых пор сад разрастался. Вокруг массивных сторожил, широко раскинувших свои ветви, постоянно множился молодняк, укореняясь, вытягиваясь, наливаясь соками. Самые молоденькие деревца в саду появились в день рождения правнуков Прасковьи и уже догоняли своих старших собратьев, вовсю зеленели, цвели и плодоносили.
Именные яблоньки, переполненные природной силой, щедро делились ею со своими тезками. И куда бы тех ни забросила судьба, все они стремились вернуться сюда. Здесь каждый из них подпитывался животворной энергией – уходила бесследно хандра, хворь, возвращались силы. Оттого, верно, каждая яблоня была полноправным членом семьи. С нею здоровались, прощались, делились радостями, горестями и всегда получали в ответ утешение и надежду.
Ни одна яблоня в саду не заболела, не пропала, не дала ни одного червивого плода, в том числе и долгожители – так же цвели и плодоносили, будто и не прошло уже более века. Оттого повелось поверье: пока сад цветет и благоухает, вся семья так же будет процветать. И даже те, из них кто ушел в мир иной, навсегда оставались в этом саду, разделяя все семейные посиделки, были в курсе всех новостей, радовались и переживали вместе с ныне живущими. Иногда наедине, в полной тишине, закрыв глаза, можно было услышать их голоса в тихом шелесте кружевной листвы именных яблонь.
Была в дружной яблоневой семье и одна безымянная яблонька. Никто не помнил, как и когда появилась эта таинственная незнакомка, кто из членов семьи к этому причастен? Но как бы там ни было, она всегда оставалась полноправным членом семьи. И даже не это было столь удивительным, сколько то, что, появившись очень-очень давно, она неизменно оставалась самой молоденькой в саду, но при этом какой-то чужой, не от мира сего.
Росла она чуть поодаль от остальных деревьев, всегда молчаливая и грустная. Никто не слышал даже шелеста молодой листвы на ее поникших тонких веточках. Не тянулась она к солнцу и не пряталась от непогоды, не приветила никого и не одарила ни одним яблочком. Тоскливо ей было, одиноко, потому, видно, и не росла и не плодоносила, словно не здесь было ее место, не здесь…
Царица сада
Любимицей же всей семьи была Прасковья. Она особенно выделялась среди всего сада. Весной нежным розовым цветом, а летом изобилием яблок ярко-красных с переливающимися, словно подсвеченными изнутри бордовыми бочками. Была она самой красивой, самой гостеприимной, привечая всех желающих и не только членов семьи.
Дело в том, что ее яблоки, как и она сама при жизни, обладали целительными свойствами от любой хвори и другой напасти, и их было столько, что хватало в избытке и всей семье, и всем желающим.
Весть о целебных свойствах молодильных яблочек, как их прозвали в народе, быстро разлетелась по округе и дальше. Потянулся поток нуждающихся, и здесь никому не отказывали в помощи и ничего не брали взамен. Прасковья снова сияла и помогала людям.
Артем остро ощущал ее присутствие, часто разговаривал с ней, обнимал, плотно прижимая ухо к стволу, и порой слышал ее голос. Особенно тогда, когда было совсем невмоготу, когда одолевали бессонница, непонятная тревога, дурные предчувствия.
Она давала ему силы, терпение, мудрость в трудных ситуациях, а их в повседневной жизни хватало. Она давала ему спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, причем в избытке, чтобы поделиться и с другими членами семьи.
И самое ценное, сигнализировала об опасности. Видел и воспринимал это только Артем и его внучка, тезка своей трижды прабабушки, маленькая Прасковья-Злата.
В день рождения девочки в родзале царило смятение, этот маленький розовый комочек светился, как будто подсвеченный изнутри, мягкое золотое сияние ласкало руки и согревало, манило прикоснуться и никогда не выпускать из рук.
С возрастом сияние становилось еще более ярким, и девочке пришлось рано повзрослеть и в свою очередь уяснить, что быть особенной – тяжкое бремя. Но рядом со своей прабабушкой, в кружевной тени раскидистых ветвей, будто обнимающих и убаюкивающих, девочке становилось так хорошо, так спокойно, что она забывала о плохом и была по-настоящему счастлива.
В день своего тринадцатилетия юная Прасковья впервые услышала голос трижды прабабушки. Артем понял это по ее счастливому и одухотворенному лицу. Это ощущение было сугубо личным, интимным, оттого они с внучкой не делились этим ни с кем, в том числе и друг с другом. Артему не нужно было различать отдельные слова, он улавливал интонацию, и этого было достаточно, чтобы понять общий смысл: она то хвалила, то поздравляла, то утешала…
Но в последнее время интонация сильно изменилась, стала более низкой и тревожной, она предупреждала: очень скоро что-то должно произойти, что-то очень важное, и маленькая Прасковья это тоже почувствовала.
Тревога
По традиции и в этом 2021 году погожим летним днем 16 июля вся семья собралась за одним столом посреди яблоневого сада. Спелые ароматные яблоки, обрамляя стол, свешивались с веток прямо в руки.
Белоснежная скатерть, украшенная наливными разноцветными яблочками, с любовью вышитыми Полиной Платоновной Филоновой, бережно хранимой и передаваемой из поколения в поколение, украшала стол.
Основными составляющими разнообразных блюд на столе, включая горячее, закуски, салаты, напитки, не говоря уже о выпечке и десертах, были яблоки, придающие особую пикантность как во вкусе, так и в аромате.
Застолье было в разгаре, когда Артем заметил застывший взгляд маленькой Прасковьи. Он почувствовал ее напряжение и тоже мобилизовался, его восприятие обострилось, и он услышал где-то внутри своей головы, голос внучки – резкий, отрывистый… Она приказывала кому-то спасти Мэтта, Артем не слышал ранее этого имени.
Затем девочка медленно встала из-за стола, не привлекая внимания увлеченной трапезой и разговорами родни, и так же медленно, как будто прислушиваясь, направилась к яблоне Прасковьи.
Несмотря на безветрие, ветви царицы сада тревожно раскачивались, спелые яблоки с глухим стуком падали на землю, отчаянно шелестела листва, будто звала, кричала, просила о помощи.
Артем осторожно последовал за внучкой, никто не заметил их ухода, похоже было, что никто не обращал на них внимания, и только Лина неотрывно смотрела вслед мужу и внучке.
Артем чувствовал ее напряженный взгляд, а оглянувшись, в смятении увидел себя с маленькой Прасковьей, весело болтающими за столом. И только Лина всё так же не отрывала глаз от того места, куда они с внучкой направились несколько минут назад.
— Помоги мне, — проговорила девочка, резко прерывая его размышления.
Она крепко обхватила массивный ствол яблони, насколько хватало длины ее рук, вплотную прижимаясь всем телом, вбирая природную силу, щедрое сияние, упираясь лбом в теплую шершавую кору, словно пыталась проникнуть внутрь. Артем последовал примеру маленькой Прасковьи, накрыв ее руки своими руками, замыкая круг.
И в этот момент их повлекло внутрь. Плотно прижавшись к стволу, одной рукой они держались друг за друга снаружи, а другой шарили в полной пустоте внутри ствола… пока не нащупали что-то или кого-то.
Оттуда изнутри, вызывая нервную дрожь и поднимая волосы дыбом, раздавался жуткий протяжный волчий вой, перекрываемый не менее жутким безумным оглушающим хохотом. Не сговариваясь, Артем и маленькая Прасковья вздохнув поглубже, с головой нырнули в неизвестность.
С трудом балансируя в стремительно расширяющемся на их глазах пространстве внутри ствола, свесившись по пояс в другую пугающую реальность, они четко понимали, что разомкнув руки снаружи, увязнут тут целиком вместе с Кириллом Петровским – точной копией прадеда Артема – Кирилла Филонова.
Кем бы тот ни был, узнать его было трудно, он больше напоминал дикого зверя, но они машинально всё еще хватались за него, стараясь удержать равновесие и не свалиться внутрь окончательно.
А он в это время завывал и хохотал как безумный и поначалу не обратил на пришельцев из другой реальности никакого внимания, что было очень кстати.
У них – пришельцев из другого мира – был лишь один шанс, их спасет только внезапность, если зверь не успеет понять, в чем дело. Но их надеждам не суждено было сбыться, он мгновенно учуял легкую добычу.
На зов зверя откликались сотни голосов, так же протяжно завывая на разные лады, окружая чужаков со всех сторон, подбираясь все ближе и ближе, вселяя ужас, обездвиживая, лишая воли.
И время было упущено, пришельцы поняли это, когда вой прекратился и зверь повернул к ним голову, принюхиваясь, вытягивая шею, прислушиваясь, подставляя ухо чуть ли не к самому лицу потенциальной жертвы.
Улавливая при этом дыхание, сердцебиение, движение крови по сосудам, запах человечины, запах крови, запах страха, зверь почуял что-то еще незнакомое, настораживающее и раздражающее. Но звериный инстинкт, жажда охоты и скорой добычи, пересилили все остальное.
Пришельцам, пытающимся рассмотреть в этом звероподобном существе хоть что-то человеческое, стало абсолютно ясно – Кирилла в этом теле нет и взывать к его человеческой сущности бесполезно, а стало быть, помощи ждать не откуда.
Схватка
Руку Артема зверь скинул, не глядя, отмахнувшись, как от надоедливой мухи. А затем мертвой хваткой вцепился в руку маленькой Прасковьи и потащил к себе, злорадно ухмыляясь, ощерив клыкастую пасть, медленно, словно растягивая удовольствие, уже предвкушая вкус теплой крови своей жертвы.
Артем, несмотря на неимоверные усилия удержать маленькую Прасковью, с ужасом ощущал, как размыкаются их пальцы, отчаянно цепляющиеся за ту реальность, откуда они с внучкой пришли и куда должны были непременно вернуться.
Его силы были на исходе, а расстояние между маленькой Прасковьей и жаждущим крови монстром стремительно сокращалось. Артем попытался отвлечь внимание зверя на себя, но всё было бесполезно, тот словно забыл о его существовании, полностью поглощенный Прасковьей.
В это время в голове Артема зазвучал голос внучки:
— Не смотри ему в глаза! Чтобы ни случилось, не смотри!
Тот, кто хоть раз, хоть мельком посмотрел в эти черные мертвые глаза, уже никогда не придет в себя, обреченный снова и снова блуждать в полной темноте, где его поджидают самые худшие кошмары.
Когда окровавленные клыки уже почти касались лица девочки, пачкая кровью, мерзко воняя, она резко вскинула голову и посмотрела в упор в глаза не зверя, нет, в глаза его повелительницы – Королевы теней.
Прасковье удалось выманить ее уродливое величество, усыпив бдительность, концентрируя все свое сияние через зрачки прямо в черные мертвые глаза.
Словно лазеры, два раскаленных луча пронзили цель, вдребезги разбивая защитный барьер. Послышалось шипение, и запахло палёным, хватка на мгновение ослабла. Артем воспользовался этим моментом, молниеносно сгруппировался и что было сил, рванул Прасковью на себя вместе с цепляющимся за нее зверем.
И в этот момент никто из них не мог толком понять, что же все-таки случилось. Как будто что-то взорвалось где-то внутри, пронизывая их насквозь, вздымаясь ввысь мощным столпом, сотканным из белого ослепительного сияния, делая их прозрачными и невесомыми.
Какая-то неимоверная сила повлекла их за собой. Мощный вихревой поток подхватил и закружил их, не успев что-либо понять или испугаться, они оказались дома, там же, откуда начали свое путешествие в другую реальность.
Приземление
Все трое, сделав несколько кульбитов, прежде чем окончательно приземлиться, оказались возле ослепительно сияющей царицы сада, словно вобравшей в себя весь пронизавший их до этого свет. Укрытые раскидистыми ветвями яблони, Артем и маленькая Прасковья наконец почувствовали себя в безопасности.
Они не могли объяснить произошедшее с ними, не могли передать словами запредельную, зашкаливающую степень восторга от прикосновения чего-то непостижимого, вселенского, вечного… Это как поцелуй бога, как благословение свыше – постичь величие вселенной во всем ее великолепии необъятном, не иссякающем, бесконечном...
Когда цунами новых ярких переживаний схлынуло, всё снова вернулось на круги своя. Нужно было спасать Кирилла, как-то до него достучаться, для того они и вытащили его сюда, в своё время, свою реальность, свой мир. Здесь было больше шансов нейтрализовать Королеву тьмы, успевшую опутать своей прилипчивой паутиной не только Кирилла, но и уже довольно много других жителей Бостона 1956 года. Кирилл именно в это время проживал там с родителями, стало быть, ему 43 года, как нашептала Маленькой Прасковье царица сада – ее трижды прабабка.