Палитра жизни
Когда Ванюшка проснулся, за окном было еще темно. В доме стояла тишина, и было очень тепло. Зимой родители печку натапливали рано-рано утром, еще до того, как уходили на работу. Печь была большая и потому держала тепло до самого вечера.
«Тихо, - подумал Ваня, - значит, все уже ушли».
Иван, его брат Василий, отец Алексей Осиевич и мать Надежда Тихоновна жили в доме на окраине деревни Бисерть в Свердловской области.
Это была маленькая деревенька, около тридцати дворов, ничем не отличавшаяся от других таких же, находившихся поблизости. В них не было ничего примечательного, за исключением забавных названий – Копнята, Киргишаны. Сейчас большинство таких деревень уже исчезло, а после войны они еще были раскиданы по всей стране.
Летом это был живописный уголок, а зимой жизнь в деревне замирала. В снежные зимы снегу наметало по пояс; в деревне улица зимой – сани проехали, оставили колею – это уже дорога.
Отец Вани работал в МТС (машинно-тракторная станция) – ремонтировал сеялки, комбайны, тракторы. Все говорили, что у него были «золотые руки». В его доме, единственном на всю Бисерть, а, возможно, и на весь сельсовет, было электричество и радио от ветряка, который он сделал сам.
Мать работал в колхозе за «галочки» трудодней, и также весь день пропадала на работе. Василий был старше Ивана, и уже ходил в школу, а Ванюшка оставался дома один на целый день. Недавно ему исполнилось пять лет – это уже солидный возраст для деревенских, скоро в школу, он уже почти самостоятельный человек. Садиков и, уж тем более, яслей в деревнях не было. Дети постарше, как Васька, ходили в школу, а маленьких детей оставляли дома – запирали дом снаружи и уходили на работу.
Иван умел найти себе занятие самостоятельно. Чтобы занять ребенка, родители оставляли ему несколько поленьев-дров и большой нож. Полено обязательно должно было быть без сучков, нож выполнял функции топора, тесака, рубанка. Ваня мог возиться с таким поленом весь день – иногда все полено к вечеру изводил в стружку. Самые лучшие поленья получались из березы и липы: они были без сучков и лучше кололись.
В то утро все было как обычно. Ванюшка встал, оделся. Поскольку дома было тепло, ребенок был одет в рубашку, штаны, на ногах – обычные шерстяные носки. Дома никого не было, брат вернется из школы только после обеда, если не побежит куда-нибудь с приятелями, а родители придут вообще вечером.
Зима в этом году стояла морозная, на улице было очень холодно, а дома, рядом с печкой, тепло и уютно.
После завтрака Ваня решил заняться делом. Взял одно из поленьев, оставленных отцом и начал из него делать саблю. Мальчик увлеченно работал ножом, и полено уже стало приобретать нужную форму, но тут ему понадобилась пила. Иван знал, что она лежит в сенках. Для тех, кто не знает: сенки – это неотапливаемый пристрой к избе под одной с ней крышей. Там хранился инструмент, ведра, одежда, различная утварь. Зимой там было так же холодно, как и на улице.
Ваня решил не одеваться, чтобы выйти в сенки – ему надо было просто выскочить, взять пилу и заскочить обратно. Он так и выскочил, в рубашке и носочках. И все было бы хорошо, если бы не одна деталь: дверная ручка. Ручка на двери, которая была со стороны избы, была на уровне головы мальчика, а так как пол в сенках находился гораздо ниже пола в избе, то дверная ручка со стороны сенок была намного выше от пола. Для пятилетнего мальчишки она находилась гораздо выше его головы, и, чтобы схватиться за нее, ему приходилось вставать на цыпочки и тянуться вверх.
Зима стояла очень холодная, и отцу Ивана часто приходилось скалывать лед с косяков двери, ведущей в избу. Делалось это так: дверной проем изнутри затыкали теплым одеялом, настежь открывали дверь, и топором скалывали с порога, с косяков, с двери намерзший лед.
Мальчик выскочил в сенки. Когда он открывал дверь, он заметил, что та стала открываться с трудом – она уже начала примерзать. Ваня дверь за собой в избу, конечно, закрыл, чтобы не выхолаживать избу. Отыскал в ящике для инструментов пилу и вернулся к двери.
Сначала он потянул дверь не за ручку, а за край, потому что до ручки было высоко, но дверь не поддалась. Вот тут-то Ванюшка почуял что-то не то. Он отставил пилу, подпрыгнул, схватился руками за ручку двери покрепче и хотел дернуть дверь посильнее. Но дверная ручка была железная, и руки мальчика сразу прилипли к железу. Он с трудом смог их оторвать.
Тогда Ваня нашел тряпку, схватил ручку через тряпку и повторил попытку открыть дверь. Да, руки уже не примерзали, но дверь все равно не открывалась – ее уже сильно прихватила морозом. Упора для ног не было, а сил у пятилетнего ребенка, чтобы открыть примерзшую дверь, не хватало.
Вот тут-то Ваня почувствовал страх. Он предпринял еще несколько попыток открыть дверь; бился над ней, пока были силы. Через какое-то время он почувствовал, что стал замерзать – из одежды на нем были рубашка, штаны и носки. Ваня понял, что оказался в очень плохом положении. Он не мог зайти в избу, а сенки со стороны улицы были закрыты снаружи, сам он оказался в мороз почти раздетым. Было утро, родители пришли бы домой только вечером. К этому моменту он вполне мог уже замерзнуть. Мальчик даже не мог выйти наружу и позвать кого-нибудь на помощь. Когда Ваня окончательно замерз, то громко заревел.
Баба Маша шла домой из магазина. Снега в эту зиму намело много, дорог в деревне никаких, только узенькие тропочки протоптаны. Женщина шла медленно, не торопясь дошла до дома своих соседей, вот уже недалеко и ее дом.
Она остановилась отдохнуть около соседского дома, и вдруг услышала детский плач. В деревне зимой слышно очень далеко, как в лесу. Это сейчас в каждом деревенском доме живет по собаке, а иногда и не по одной. А в послевоенных деревнях собак не было, в них не было нужды – тогда жили без воровства и хулиганства, да и лишний рот кормить было ни к чему. Коты обязательно жили в доме, чтобы мышей ловить, а собаки были не нужны. Поэтому тишину в деревне зимой почти ничего не нарушало.
Баба Маша прислушалась и поняла, что плач раздается из-за соседских ворот. Она знала, что там живет семья с двумя детьми, и младший был совсем маленький, еще в школу не ходил. Зайти в избу соседка не смогла, поэтому громко крикнула через забор:
- Ваня, что случилось? Чего ревешь?
В ответ послышались всхлипы, а затем мальчик ответил:
- Я вышел за пилой в сенки, а теперь дверь в избу открыть не могу, она примерзла. А я в сенках раздетый. И без валенок. Я совсем замерз, и дома никого нет.
Женщина немного подумала и прокричала:
- Возьми что-нибудь тяжелое и ударь по двери посильнее. Лед на ней треснет, и она откроется. У тебя там топор в сенках есть?
- Есть.
- Вот, возьми его и ударь обухом по двери.
Рев сразу прекратился, всхлипы тоже. Соседка прислушалась, но наступила тишина – из-за забора не раздавалось никаких звуков. Потом вдруг послышался глухой сильный удар. «Ага, - догадалась соседка. – Это он нашел топор и со всей силы ударил обухом по двери».
Потом она услышала скрип двери, затем ее хлопок, потом еще пару раз из избы донесся всхлип, и все стихло.
«Ну, слава Богу! – подумала баба Маша. – Смог открыть дверь и попасть в избу, теперь не замерзнет».
Она еще немного постояла на дорожке и пошла к своему дому.
Вечером, когда родители вернулись домой, Ваня сидел в избе и что-то мастерил, он уже согрелся и отошел от страха. Но тот случай он запомнил на всю жизнь, ведь его спасла просто случайность; если бы мимо не проходила соседка, он мог бы замерзнуть прямо в сенках, буквально в шаге от теплой избы.