Дочь несколько лет не была в родном доме. Вышла замуж и уехала с мужем на Дальний Восток.
Обидно матери: не скучала доченька ни по матери, ни по родине. Напротив, радостно утверждала, что влюбилась в новый край.
И вот в отпуск приедут. Не в поезде, а в своей машине. Надо же, какое легкомыслие: на улице зима, а они в такой дальний путь в автомобиле собрались! Вдруг машина сломается, если сильные морозы ударят?
Очень мать волновалась, пробовала отговорить от дурацкой затеи, неужели нельзя по железной дороге приехать - с комфортом?
Но дочь весело ответила, что мама потеряла связь с реальностью: «Ты давно дома сидишь, ничего не видишь, ничего не знаешь. Не тревожься, пожалуйста».
Наконец, радостный день. Появилась парочка на пороге, мать бросилась на шею дочери, заплакала, от себя не отпускает.
А доченька говорила: «Хватит, мамочка, а то я тоже сейчас заплачу».
Много вещей привезли: два больших чемодана и несколько сумок. Зятю пришлось еще раз вниз спуститься, чтобы машину разгрузить.
Приняли душ молодые, переоделись в домашнее, и зять заметил: «Поедим и отрубимся. Особенно я, устал за рулем от напряжения. Еще эти фуры проклятые».
Конечно, делайте, что хотите, вы же дома, отдыхайте, дорогие.
Поели ребята и уснули детским сном, а мать сидела на кухне, покой охраняла. Тихо в квартире, и мать думала: «Слава Богу, приехали».
Вроде бы девочка не изменилась, такая же, как раньше. Только серьезности стало больше. Куда-то делись шутки, появилась рассудительность. И этой рассудительности было очень много.
Выспались молодые. Снова за стол. Дочь открыла одну из сумок, и на столе появилось много-много баночек с красной икрой. А еще стейки какой-то дорогой рыбы. Была и малосольная рыбка – очень красивая.
Мать заметила, что это богатство стоит дорого – бешеные деньги.
Дочь рассмеялась: «Какая ты наивная, мама. Я же на заводе работаю, на заводе, где рыбу перерабатывают. Рассказывала же тебе».
- И что?
Дочь серьезно: «Есть пути, когда работники бесплатно продукцию домой приносят. На буду тебя посвящать, а то спать перестанешь».
Теперь очередь зятя. К рыбному изобилию присоединились банки тушенки. Оказывается, он на мясокомбинате трудится. У него тоже способы имеются.
Сказал зять: «Вам надолго хватит. Кушайте, пожалуйста. Мы поэтому от поезда отказались, зачем к себе внимание привлекать? Прокатились по нашим дорогам, зато привезли все, что хотели. И никто нас в пути не остановил».
На ужин запекли вкусную нежную рыбу, к чаю бутерброды с красной икрой. И дочь говорила: «Ложкой ешь, мама, что ты скромничаешь? Раньше, помню, к новогоднему столу купим баночку, ты порежешь батон на небольшие кусочки, на каждом по три икринки. Смотришь и взять боишься. Так что покушай, мамочка».
Мать ела, конечно, но мысль не оставляла, что «ворованное», но не сказала, промолчала.
Зять рано спать ушел – следствие поездки. Мать с дочерью на кухне.
Мать сказала: «Ворованное, доченька. А если тебя поймают? В тюрьму же посадят. И я не переживу. Лучше жить бедно, но честно. Причем не в икре счастье. Счастье в том, что у тебя совесть чиста».
Видно было, что дочери слова не понравились: «Ты иногда телевизор-то смотри. И узнаешь, что такое воровство, когда миллиарды уплывают. А мы не воруем. Я там работаю. И работа, мама, тяжелая. Нам начальство разрешает немного брать. Работниц немного, поэтому не скупится руководство. Если бы знала, как некоторые на этом деле наживаются, то помолчала бы».
И встала дочь, задумчиво открыла шкаф: «Ой, папина чашка. Он говорил, что ему родители в детстве подарили. Всю жизнь из нее чай пил».
Вернула на место, заплакала: «Не хватает тебя. Как тяжело».
О рыбе больше не говорили. Надо было насладиться друг другом, потому что скоро в обратную дорогу.
Договорились, что мать летом приедет, чтобы океаном полюбоваться.
Изменилась дочь, стала какой-то иной. И мать чувствовала, что чего-то в ней не понимает. Время другое?
Но гнала эти мысли прочь. Искала в дочери родное, что было когда-то, и осталось.