Эпилог
1
Сэнди находился в Центре для пострадавших от урагана в Лонгли, наскоро оборудованном в здании начальной школы. Кругом на полу были разбросаны какие-то одеяла, игрушки, пакеты с соком, бродили мамы с детьми, сновали волонтеры в серых одинаковых рубашках, пожилые дамы перебирали свои вещи, распихивая их из одного пакета в другой. Самые немощные старики и старухи просто сидели на своих койках, раскачиваясь из стороны в сторону.
Он был здесь уже второй день. Мать почти все время проводила в больнице с Кайлом, изредка навещая Эгона. Сестер забрала бабушка Оливия. Она предлагала и ему поехать с ней, но Сэнди отказался.
По телевизору, что висел в центральном холле показывали новости. Ураган был главным новостным поводом на всех каналах. «Число жертв шторма "Эллиот" в Соединенных Штатах возросло по меньшей мере до 55 человек. По словам губернатора Кэйт Кортни, наибольшее количество смертей приходится на штат Нью-Йорк, где 30 человек погибли в результате сильной снежной бури, вызванной «эффектом озера». Он возникает, когда холодный воздух проходит над незамерзшей и более теплой озерной водой, в результате чего влага и тепло передаются в нижние части атмосферы. Затем воздух поднимается, образуя облака, что приводит к интенсивному снегопаду». Сэнди переключил канал. «В маленьком городке Пэрэдайз на востоке Канады стихия унесла жизни десяти человек. Трое пропали без вести. Их поиски продолжаются. Это настоящая трагедия для маленького городка. В Лонгли количество жертв стихии уточняется».
Как часто он слышал подобные короткие сухие фразы в новостях и никогда не задумывался, что же было скрыто за ними. Он вспоминал те три дня, когда они боролись с ураганом. «Бурю переживут не все», вспомнил он слова Миртл Хейз…Бедная Миртл, она ее не пережила, буря поглотила ее первой… Барбара… он всегда называл ее так, сколько себя помнил…никогда бабушкой. Она замерзла на морозе, не дав погибнуть Мии. Чак Картер…скромный, молчаливый Чак… до последнего исполнял свой долг, чистил полосу в любую погоду. Мод Кингстон, весёлая трудолюбивая Мод, никогда не унывавшая, как бы трудно ей не приходилось. Старая Присцилла Кингстон, всегда находила какую-нибудь сладость, чтобы угостить сестер Сэнди. Вредный, но беззлобный старик Айк Принс, который ничего не видел, по сути, в жизни, кроме своей фермы и который вырезал такие забавные фигурки из дерева. Тодд и Голди Харрис, не сумевшие убежать от бури. Вик Барнс…ее тело так и не было найдено, наверное, вода утащила ее в озеро. Эти странные туристы, Роуз и Огастес, также были признаны пропавшими без вести.
Амелия…такая молодая…его первый поцелуй. Отец…сердце Сэнди сжалось от боли. Он шумно выдохнул, стараясь не заплакать. О нем он просто не мог думать. Малейшее воспоминание вызывало невыносимую боль в душе. Столько людей, которых он знал много лет, разом ушли из жизни. «Я считаю умерших», - поймал себя на мысли Сэнди. Вздохнув, Сэнди начал одеваться. Он решил навестить Кайла и Эгона. Двухэтажное здание городской больницы располагалось в квартале от школы. Подойдя к палате Эгона, он увидел свою мать. Она сидела на краю кровати и держала Эгона за руку:
- Я не знаю, что я буду делать. Наверное, перееду в Лонгли и начну все заново. И Оливию бросать нельзя.
- Мам, - Эмма и Эгон обернулись, - мы должны вернуться туда. В память о тех, кто там остался. Я не хочу, чтобы там был второй Уэдингфорд. Ты сама говорила, что это - наш дом.
- Зачем? Чтобы снова погибать, когда ударит очередная буря?
-Чтобы бороться. Северный ветер сделал викингов, помнишь?
- Твой сын прав, Эмма, - улыбнулся Эгон, - отремонтируем «Змеиный ручей!» Вместе. Ты – настоящий мужчина, Сэнди. Не всякий взрослый в трудную минуту проявил бы столько отваги, как ты.
2
Погибших жителей Лонгли и Пэрэдайз хоронили в один день через неделю после окончания бури. Это было единогласное решение родственников. На похоронах присутствовал весь город. В Лонгли был объявлен трехдневный траур. По официальным данным в городках Лонгли и Пэрэдайз буря унесла жизни двадцати четырех человек. Шестнадцать человек: Виктория Барнс, Август и Роуз Колтер и тринадцать бесследно исчезнувших жителей Форт-Талона были признаны пропавшими без вести. Самым тяжелым моментом были похороны двух молодых полицейских: Сесиль Хансен и Марио Романо. Они были награждены орденами «За заслуги полицейского корпуса» посмертно.
На похоронах выступала Сара Ливингстон.
- Простите меня, - начала она свою речь с этих слов. – Простите меня, что не смогла защитить вас всех. В дни тяжелейших испытаний мы были свидетелями беспримерного мужества и жесточайшей подлости. Особые слова благодарности хочется сказать тем, кто был на передовой в битве со стихией: полицейским нашего отдела и спасателям. Двое из них погибли, до конца исполнив свой долг. У каждого из оставшихся ураган забрал близких. У Тони Романо погиб племянник, У Малин Харрис – дядя, сама она была жестоко зарезана одним из бандитов, у Бадди Картера – двоюродный брат. Несмотря на страшные потери, они не дрогнули и сделали все, чтобы сохранить порядок в городе и по возможности обезопасить жизни жителей нашего города. Огромные снежные заносы заперли нас в домах, но вывернули наизнанку и выпустили наружу, то, что пряталось глубоко внутри, раскрыли наши лучшие и худшие стороны. Я убита горем из-за смертей, просто совершенно опустошена, видя столько смертей. И тем большим шоком было узнать, что в нашем сообществе происходило мародерство, в то время как мы все еще извлекали тела, это было просто ужасно. В то время как одни сражались спина к спине со стихией, вынося на руках беспомощных и раненых, другие грабили и убивали, глумясь над человеческим горем. Борьба проходила на улицах с распоясавшемся ураганом, в госпиталях с последствиями обморожений и отправлений, по ночам в холодных домах со страхом и отчаянием. Но першее всего она проходила в наших душах. Ураган стал для нас всех тем маркером, тем строгим и упрямым судьей, который показал каждому из нас, кто мы есть на самом деле. Простите меня.
Примерно в это же время, за пару дней до общественных похорон жертв урагана, Дэмиан Хьюз, который благополучно пережил бурю в своем доме, обнаружил две страшные находки.
Недалеко от входа в ущелье со стороны Уэдингфордского пятачка он случайно наткнулся на большой джип, полностью занесенный снегом. Откопав его, в салоне он увидел жуткую картину. Там находилось два мертвых тела: мужчины и женщины. Хьюз узнал их. Это были Тодд Харрис и его жена Голди. Как установили позже криминалисты, они замерзли в своей машине, сбившись с пути в буране.
Другая находка была еще более жуткая. Прогуливаясь весной с одной из своих собак, в долине одного из ручьев он обнаружил останки человеческого тела. Это было женское тело. На нем сохранились остатки черной шерстяной ткани. Оно было наполовину съедено. Вырезанные куски мяса из бедер и внутренних органов. Именно вырезанные, не вырванные. Дэмиан Хьюз очень четко это понял. Кто-то методично и аккуратно срезал человеческую плоть. Изувеченное тело стало еще одной загадкой для полиции. Генетическая экспертиза не помогла установить личность погибшей. По уцелевшим фрагментам черной водолазки, которую опознала Харпер Перри, предположили, что это была Роуз Колтер.
Дело о пропавшем индейце Билли Янге переквалифицировали в дело об убийстве после того, его сыновья и Билли Марчер обнаружили его искромсанное тело на березе, через пять дней после его исчезновения.
Тони Романо сидел в своем кабине. На улице была глубокая ночь. В здании полиции никого не было. Асгер Хансен после гибели дочери вышел в отставку. Он не смог больше работать в этом здании. Он ушел на пенсию, и все время проводил со своими дочками.
Уэйн Гейтфорт и Мозес Смит, двое выживших из четырех нападавших на полицейский участок, были арестованы и ждали суда.
Тони не особо удивился, когда на пороге кабинета увидел высокую фигуру Вирджила Сэлби.
- Доброй ночи, лейтенант, я могу войти? - он нерешительно замер в дверях.
- Конечно, Вирджил, доброй ночи, проходите.
Романо встал, и мужчины обменялись рукопожатием. Романо предложил Вирджилу сесть за стол напротив него.
- Теперь моя очередь нанести вам ночной визит,- произнес, улыбаясь, Вирджил, сев за стол и закинув ногу на ногу,- надеюсь, я не отвлекаю вас.
- Нет, что вы,- Тони Романо развел руками,- это дело не дает мне покоя.
- Я как раз хотел с вами поговорить об этом. Завтра утром я уезжаю в Пэрэдайз. Там открывается новый приход. Точнее, открывается заново. Может быть, я смогу вам чем-то помочь.
- Буду очень признателен, я весь во внимании.
- До того, как меня усыновила Вера Фишер,
- Достойнейшая женщина,- с восхищением перебил его Романо.
Да,- без колебаний согласился Вирджил,- так вот, я жил в интернате при католическом приходе. У меня там были друзья – Август Колтер и Роуз Хант. Август и Роуз потом сбежали, они поженились, к сожалению, ступили на преступную стезю. Я потерял с ними связь, пока однажды пару лет назад не встретил их в Лонгли. Они стали последователями отца Мейсона. Мейсон придумал историю про Церковь Алых Слез, про монашек, которых истязали, и, а они, вместо того, чтобы исправиться, наоборот, превращались в демонов. Это очень было похоже на то, что происходило с многими детьми в католическом приходе, когда они вырастали. Жестокость порождает жестокость. Возможно, у Мейсона были и другие последователи, но я знал только об этих двух. Главной идеей своей Церкви он провозгласил уничтожение Виндиго – страшного демона, который скоро проснется. Миссией Августа и Роуз должно было стать уничтожение этого демона. Он совсем запудрил им мозги. Вручил лук и стрелы с серебряными наконечниками, если честно. Я до конца не понимаю, в чем был истинный план Мейсона.
- Вы хотите сказать, что дело не в так называемой охоте за Виндиго?
- Я уверен, что не погоня за мифическим демоном, а что-то другое за всем это скрыто, но я не знаю, что. Тем не менее, он благословил Августа и Роуз на крестовый поход против Виндиго. Те приехали в Пэрэдайз. Мейсон направил их туда. Почему – тоже непонятно. Возможно, в этом Пэрэдайз есть что-то, что его реально интересовало.
- Что бы это могло быть?
-Не имею ни малейшего представления. Уэйн на допросах вам, наверное, уже рассказал, что поджоги католического прихода и так называемой Церкви Алых слез и взлом школьной библиотеки не их рук дело. Я ему верю.
- Почему?
- Во-первых, я Уэйна знаю давно, еще со школы биатлона. Мы с ним были вечные соперники. А во-вторых, не спрашивайте, как, скажем это тайна исповеди, но я знаю, что католический приход подожгли Август Колтер и Роуз, а вот кто поджог Церковь алых слез и вломился в библиотеку, я не знаю, но точно не Август.
- А что вообще такого важного могло быт в школьной библиотеке?
- Книги.
- Книги,- задумчиво повторил Романо,- Очень интересно, если не Уэйн с его бандой и не Август, тогда кто? - Романо пристальным чуть прищуренным взглядом посмотрел на викария,- вы знаете, где Август Колтер?
- Август мертв.
- Мертв,- задумчиво повторил Романо,- вы сами видели, как он умер?
- Я пытался его спасти, но, к сожалению, у меня ничего не вышло.
- Как он погиб?
- Утонул. В заливе Даг-бэй.
- Вы знаете, что мы нашли останки женщины, предположительно Роуз Колтер?
- Да, Я слышал об этом.
- И они, как бы вам сказать, похоже, что ее съели. И это были не звери. Это был человек. Я знаю, что у оджибве практиковался каннибализм в старые времена.
- Это сделали не оджибве, лейтенант.
- Тогда кто? Август Колтер? Съел собственную жену?
- Когда демон вселяется в человека, тот перестает быть самим собой.
Романо грустно покачал головой в знак согласия.
- Вы мне очень помогли, викарий, и дали ответы на некоторые вопросы, но нераскрытых вопросов, к сожалению, еще хватает. Признаться, когда я брался за это дело, я думал, что смогу быстро его раскрутить. Оно оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Надо начинать все сначала, и главный вопрос - Кто такой Муцио Мейсон. А знаете, что мне кажется,- Романо вдруг хлопнул в ладоши и его взгляд немного веселее,- мне, определенно, тоже нужно в Пэрэдайз. Я думаю, я найду там кое-какие ответы.
- Тогда до встречи в Пэрэдайз,- произнес Вирджил Сэлби, вставая.
3
Вопреки многим прогнозам городок Пэрэдайз не превратился в «мертвый город». Эмме Фергюсон и Эгону Холлендеру удалось восстановить «Змеиный ручей». Когда негласный центр Пэрэдайз заработал, жизнь в городке забурлила вновь.
Харпер Перри, Итак Кэмпбелл и Кэнзи Барнс тоже вернулись в свои дома.
Сьюзен Пэтч со своим сыном поселилась в доме своей матери. Тогда в страшную ночь, когда ураган достиг своего апогея, она была изнасилована Уэйном Гейтфортом в своем кафе, но так и не решилась никому рассказать, кроме Сары Ливингстон, которая разыскивая Гейтфорта и его банду, как раз зашла в кафе, опоздав на каких-то полчаса. Сколько Сара не уговаривала ее, Сьюзен просила Сару никому не рассказывать о случившемся. Скрепя зубами, Саре пришлось согласиться. Эмме нужен был помощник на место несчастной Мод, и она с радостью взяла Сьюзен к себе. Свое кафе Сьюзен продала клану Романо, отложив вырученные деньги про запас. Ее сын хорошо учился. Она дала себе слово что во чтобы то ни стало мальчик поступит в хороший колледж.
Ллойд и Камилла Пэкстон достроили свой дом. По виду он напоминал куб. С улицы он выглядел одноэтажным, но со стороны бухты – трехэтажным, поскольку дом стоял на довольно крутом склоне. Они периодически приезжали с начала апреля с младшей дочерью Мэй. Мэй родилась в Китае, ей исполнилось двадцать лет. Пэкстоны удочерили ее двенадцать лет назад. Мэй училась в колледже, но лето проводила в Пэрэдайз. Она подрабатывала у Эммы, приглядывая за ее младшими детьми. Про свою старшую дочь Пэкстоны ничего не рассказывали.
На почту нашли нового сотрудника – Меган Кларк. Меган была одинокой женщиной около пятидесяти. Она заняла дом Мод Кингстон, и весной уже хлопотала в огороде. Ей прельщала мысль жить в легендарном месте, каким она называла Пэрэдайз. Она рассказывала, что ей приснился сон, что она должна помочь восстановлению Пэрэдайза и поселиться в нем. Меган была слегка экзальтированной, но невероятно милой женщиной. Она носила широкие одежды в стиле бохо и забавные шляпы и замысловатые украшения, которые мастерила сама. Больше всего Меган подружилась с Мией. Женщина учила девочку плести из бисера и делать другие разные украшения. Именно Меган Клар пришла в голову идея отметить День города, точнее, День Возрождения. Главным событием должно было стать открытие музея.
Утром Харпер решила навести порядок на антресоли в прихожей. После урагана минуло уже полгода, но она нет-нет, да и сталкивалась с его последствиями и даже спустя столько времени еще не успела навести порядок в каждом углу своего дома. Харпер встала на табурет, намереваясь вытащить большой целлофановый мешок, куда она спрятала одеяла, чтобы они не намокли в воде. В этот момент из-под мешка на пол скатился тубус, чуть не задев ее по голове. Харпер спрыгнула с табуретки и подняла его. Господи! Как же она могла забыть про него! Это был подарок Вик в тот день, когда видела ее живой в последний раз. Харпер побежала в спальню и села с ним на кровать, открыла крышку, но, помедлив, закрыла ее вновь, так и не решившись взглянуть на картину. Она решила сделать это позже.
В день праздника Сэнди Фергюсон поднялся рано. По обыкновению, он начал свой день с пробежки. Он бегал по той же дороге, что зимой катался на лыжах. После пробежки он принял душ и зашел в свою комнату переодеться. Взглянув на свой письменный стол у окна, он обомлел. На нем, около ноутбука лежал тот самый амулет, который отдала ему Харпер Перри и который потом забрал незнакомец на Престонском повороте.
- Мама, к нам кто-нибудь заходил сегодня?
Сэнди поднялся на кухню. Эмма хлопотала, готовя завтрак.
- Да кто к нам сегодня с утра только не зашел, - ворчала Эмма, – будто весь Пэрэдайз решил у меня отметиться. Неугомонная Меган прискакала с приглашениями на открытие музея, викарий заходил, приглашал завтра на воскресную службу. Кстати, надо будет всем обязательно сходить. Хорошо, что в Пэрэдайз заработал приход. Эгон с утра был, привез газовые баллоны. Доктор Пэкстон с дочкой заходили. Смотрели лодку отца.
- Ты хочешь продать ее?
- А ты против?
- Против.
- Почему? – удивленно взглянула на сына Эмма.
- Потому что это лодка отца. Не продавай ее.
- Ну, хорошо, как скажешь. Мне кажется, Мэй Пэкстон заинтересовалась тобой, - игриво подмигнула Эмма, – она спрашивала про тебя. Я ответила, то ты бегаешь по утрам. Она сказала, что тоже раньше занималась бегом и спросила, не будешь ли ты против, если она начнет бегать с тобой.
- Мне не принципиально, - ответил Сэнди.
Его не оставляла в покое другая мысль. Кто оставил в его комнате амулет Бинеси. Неужели тот человек, что пригнал вездеход, сейчас здесь, в Пэрэдайз.
Вечерело. Харпер стояла у Змеиного ручья, который протекал у левой оконечности бухты. Она стояла в месте его впадения в бухту и слушала шум воды. По берегам цвела черемуха, наполняя воздух пьянящим медовым ароматом. В этом году она зацвела поздно. Несмотря на вечерний час, воздух был сильно прогрет, а от воды веяло приятной прохладой. Она услышала шум позади себя и обернулась. В метрах десяти от нее на берегу стоял Сэнди и снимал одежду, намереваясь искупаться. Он ее не видел. Развесистые ветви ивы скрывали ее. Харпер хотела окликнуть его, но передумала. Парень в одних плавках вошел в воду и нырнул. Харпер смотрела, как он плавал, потом незаметно скрылась между деревьями.
4
В доме Вик Барнс было решено устроить музей Памяти. Теперь в таком маленьком городке было сразу два музея. Больше всего по его благоустройству хлопотала Меган Кларк. На открытие пришли все без исключения жители городка: Эмма Фергюссон и Эгон Холлендер, Сэнди, Миа, Кайл, Айла, Харпер Перри, Сьюзен Пэтч со своим сыном, Итан Кэмпбелл и Кэнзи Барнс, доктор Пэкстон с женой и дочерью, Оливия Фергюсон, приехали даже Дэмиан Хейз и Билли Марчер со своей женой Тирой, единственные выжившие в Форт-Талоне.
Форт-Талон превратился в «мертвую деревню». Расследование продолжалось там уже полгода. Лейтенант Романо с ног сбился в попытке объяснить, что же произошло с людьми. Исчезновение целой деревни превратилось в еще одну Легенду Озера. Билли Марчера и его жену долго допрашивали. Старая индианка не проронила ни слова, а Билли твердил только одно: «я спал, когда пришел Виндиго». По настоянию Харпер Билли и Тира перебрались в Пэрэдайз и поселились во флигеле местного этнографического музея. Они стали, словно, его живыми экспонатами. Во дворе музея рядом с копией Айка Принса теперь возвышался настоящий тотемный столб Громовой птицы. «Теперь наш Пэрэдаайз охраняет сама Бинеси», - с умилением сказала Меган Кларк, когда Итан и Кэнзи закончили установку деревянного истукана.
В сторонке, сильно смущаясь, стоял викарий. Когда рядом с ним оказалась Харпер, викарий произнес:
- Я рад, что теперь могу служить в этом городке. Я знаю, что когда-то давно здесь уже был приход. Если бы бог был здесь, возможно, всего этого не произошло бы.
- Вы хотите сказать, что в те страшные дни бога не было с нами? - резко повернулась Харпер,- вы ошибаетесь, святой отец. Бог не оставлял нас ни на секунду.
- Простите, миссис Перри, я не то сказал. Вы абсолютно правы. Я хотел сказать, что если бы я тогда был с вами, возможно, я тоже смог бы вам помочь.
- Вы очень высоко мнения о себе, отец Вирджил.
Харпер вспомнила, как она впервые познакомилась с викарием Сэлби. Это было год назад и случилось благодаря Джинилле Хьюз. После развода с Дэмианом, Джинилла перебралась в Лонгли, где довольно удачно вышла замуж во второй раз. У ее второго мужа Арчи Макрэя были поля пшеницы, а Харпер после развода с мужем достался небольшой тракторный парк. Работа в школьной библиотеке была для нее скорее хобби. Основной доход приносила сдача в аренду тракторов окрестным фермерам, крупнейшим из которых и был Арчибальд МакРэй. Арчи Харпер знала давно. Он был еще компаньоном ее бывшего мужа. Она, собственно, их и познакомила. Арчи был вдовцом. Его единственный сын давно перебрался в Англию. Харпер часто по делам бывала в их доме. Однажды Джинилла засобиралась в церковь, где работала добровольным помощником. Харпер пошла с ней. Там она впервые увидела Вирджилла Сэлби. Джинилла их познакомила. Действительно, он был очень симпатичный мужчина около тридцати, высокий, статный, что, однако, было скрыто под черной сутаной викария. Однако его робость и застенчивость никак не сочетались с его мужественным видом. Говорил он всегда спокойным негромким голосом. Был гладко выбрит. Носил очки. У Харпер тогда появилось странное чувство, что она уже когда-то прежде видела этого человека. Жил викарий в домике при церкви. Джинилла там тоже убиралась. Она потащила Харпер помочь ей набирать воды в ведра, пока она будет мыть полы в комнате и на кухне. Комната имела довольно аскетичный вид: кровать, аккуратно, без единой складочки заправленная тонким серым шерстяным одеялом стояла в левом дальнем углу. Напротив двери - окно с цветными занавесками, Слева от входа – старый шкаф, напротив кровати стол, над которым была прибита полка, где стояли какие-то кубки и книги. Книг в комнате было много.
Второй раз они встретились в школьной библиотеке. Отец Вирджил по просьбе директора школы приходил на беседу со старшеклассниками. После он зашел в библиотеку и попросил книгу Джона Мильтона «Потерянный рай».
Теперь они встретились здесь.
- Вы меня не помните, миссис Перри? Мы ведь с вами раньше встречались, - прервал ее воспоминания Вирджил Сэлби.
- Ну почему же, - немного нетерпеливо ответила Харпер. Почему этот викарий ее так раздражал? – Миссис Джинилла МакРэй нас познакомила год назад.
- Мы с вами встречались гораздо раньше.
Харпер с искренним удивлением уставилась на викария. Неужели она права, и их пути уже однажды пересеклись? Но где и когда? Она никак не могла вспомнить.
- Правда? И когда?
- Мне было тогда лет двенадцать. Вы пришли в наш класс и принесли книги из городской библиотеки.
- Вы учились в школе Лонгли?
- Нет, в другой. Ее потом закрыли. Вы тогда мне дали одну книжку… Я читал ее потом много раз. Признаюсь, я так и не вернул ее в библиотеку. Она до сих пор хранится у меня.
- И что это за книга?
- «Жизнь мальчишки» Роберта Маккаммона.
-Не помню. Возможно. Хорошая книжка.
- Да. Она мне очень сильно помогла.
Харпер пыталась вспомнить, в каких школах она бывала.
- Вам сколько лет, преподобный?
- Двадцать восемь.
«Это было шестнадцать лет назад... Начало нулевых… Что тогда закрыли? Не может быть…»
Харпер подняла на викария свои синие с едва уловимым разрезом глаза:
- Вы оджибве?
- Почему вы об этом спросили? К сожалению, я не знал своих родителей. Меня нашли младенцем у порога церкви.
- В то время закрыли только одну школу – для детей индейцев и метисов, при католическом приходе, который сожгли недавно.
- Да, все верно, до двенадцати лет я учился и жил там, в интернате. Потом меня усыновили.
Их разговор прервала Меган Кларк Она объявила о начале церемонии открытия.
Хранительницей обоих музеев с всеобщего одобрения была назначена Меган Кларк. Меган безумно волновалась. Она все постаралась сделать по высшему уровню. Красиво украсила дом цветами. Расставила экспонаты: немногие уцелевшие после урагана вещи, собранные из разных домов.
- Зачем выставлять это старье, - Эмма скептично осматривала предметы. Харпер ничего не ответила. Е нее было задумчивое лицо.
В центре гостиной стояли три мольберта. На них были накинуты покрывала. Гости с любопытством расхаживали вокруг них. Кайл даже попытался взглянуть краем глаза, приподняв одно из покрывал, но Эмма решительно пресекла его шалость.
- Я нашла эти три картины на антресоли в ее комнате,- немного волнуясь, произнесла Меган Кларк, после того, как объявила, что церемония открытия начинается, - Это, пожалуй, одно из немногих, что пощадила вода. Она подписала все три картины «Легенды озера».
- Да, Вик говорила, что собирается создать цикл картин под таким названием, - Эгон обратился ко всем присутствующим, - помните, первую картину она показывала нам.
-Помню, - подтвердила Эмма, - интересно, что она написала. Немного даже жутковато. Словно послание с того света. Вик нет, а картины ее мы сейчас увидим.
- Не тяните, Меган, - Эгон Холлендер, как и многие, сгорал от нетерпения.
Женщина сдернула первое покрывало. Зрители ахнули. На картине был изображен темный подвал. В центре стоял стул. На нем, согнувшись, сидел мужчина. Его ноги были привязаны к ножкам стула, а его руки сзади к спинке. Голова была опущена. На нее был надет пакет. Ноги несчастного были по колено в воде, и вода продолжала прибывать. В правом нижнем углу была изображена большая крыса, державшая в когтистых лапках белый конверт. Темно-коричневый подвал едва освещала одинокая лампа на потолке. От картины веяло безнадежностью, холодом и отчаянием.
- Господи, Вик, что ты нам хотела сказать? – воскликнула Оливия Фергюсон, - что это за человек? Что это за жуткое место!
- Это подвал, бабушка, он похож на подвал в «Змеином ручье».
- Не говори глупостей, Сэнди, - оборвала его Эмма.
- Нет, дорогая, он прав. Действительно похож. Рассказывали, что лет за восемь до нынешнего урагана озеро уже выходило из берегов и затапливало частично Пэрэдайз. Вы уже тогда владели «Змеиным ручьем»?
- Я не помню такого, - равнодушно ответила Эмма, - хотя возможно. Озеро периодически подтапливает берег.
- У него брюки темно-синие в полоску и сильно заголяют лодыжки, - задумчиво произнес Итан, подойдя поближе к картине, - такие носил Клейтон Хейз. Ему мать сшила, а они ему были коротковаты.
- Как ты можешь помнить, что носил Клейтон десять лет назад! Это же смешно.
- Эмма, я прекрасно их помню, потому что она сначала хотела продать эти брюки мне.
- Да! Точно, Эмма, ты права! Это было десять лет назад, - воскликнул Кэнзи, - и именно в тот год случилось это наводнение. А еще говорят у женщин плохая память. Но зачем Вик это нарисовала? Ее ведь даже тогда не было здесь.
- Эта картина полна символов, - задумчиво произнес доктор Пэкстон, - письмо, например. И крыса.
-Что могут означать эти символы? – спросила Оливия.
-Ну, письмо, я думаю, имеет прямой смысл, какое-то письмо, известие. А Крыса – это негативный символ. Предательство или что-то в этом духе.
- Да, удивительные дела, - согласился Эгон, - а что на другой картине?
Меган с еще большей осторожностью медленно стянула второе покрывало. В комнате воцарилось молчание. В центре картины была изображена скала с выступом. Под ним штормовое озеро плескалось и бурлило. Сверху нависало тяжелое небо, перечерченное всполохами метелей. Между скалой и небом, стремящиеся в разные стороны, были изображены громовая птица и голова оленя-карибу на человеческом теле. На выступе стояло двое: мужчина и женщина. Мужчина стоял лицом к зрителю, но лица его не было видно, он отвернул его, защищаясь от порывов ветра и словно вытирая рукой слезы. Женщина стояла за его спиной, обнимая его сзади. Ее лица тоже не было видно, она уткнулась ему в спину. Харпер, не отрываясь, смотрела на картину. Сердце предательски громко застучало. Как Вик это увидела? Словно она была верхом на одной из тех волн-псов, которые выскакивали из озера, щерились и норовили достать их, стоявших тогда на Балконе. Харпер почувствовала на себе взгляд. Она знала, куда повернуть голову. Сэнди, не отрываясь, смотрел на нее.
- Это во время урагана! – воскликнула маленькая Миа, - Вик рисовала ураган.
- Да, моя умница, - старый индеец Билли погладил девочку по голове, - и она изобразила борьбу, видишь, вон там, сверху, Громовая птица и злой дух Виндиго.
- А вы ведь правы, Билли! – воскликнул Итан, продолжавший стоять у картин. - Издалека не видно, но на ней внизу слева действительно написано «Борьба»!
- А на первой что? – спросила Эмма.
Итан нагнулся к первой картине:
- «Смерть».
- «Смерть», «Борьба», что в этом случае может быть изображено на третьей? – воскликнул Кэнзи, - Раз это цикл картин, значит, мы можем попробовать догадаться. Предлагаю пари. Давайте, пусть каждый предложит свою версию. Чья версия будет ближе всего к правильной, тому бутылку сидра!
Идея Кэнзи была встречена общим ликованием.
- Я думаю, там будет снова озеро, только спокойное. Я предлагаю название «Тишина», - первым включился в игру Итан.
- Меган, листок бумаги и карандаш. Я записываю! – воскликнул Кэнзи.
- Согласен, - поддержал Итана Эгон. – я тоже думаю, что там снова будет озеро, но после урагана, с разрушениями. Название…мм…ну пусть будет «После бури». Дорогая, а ты что думаешь? – обратился он к Эмме.
- Я ничего не думаю. Мне не нравится эта игра. Пойду лучше принесу бутылку сидра, победителю.
- Нас не было в то страшное время с вами, - робко произнесла Мэй. У нее был тонкий приятный голос, - поэтому мы вряд ли сможем прочувствовать то, что пережили вы, но я осмелюсь предположить.
- Смелее! – подбодрил ее Кэнзи.
- Мне кажется, эта женщина в своей последней работе должна была бы изобразить что-то светлое. Вы же все верили, что выдержите, справитесь с этой чудовищной бурей. Я бы назвала ее «Жизнь».
- Ну что ж, очень символично! – произнесла Оливия, - Смерть, Борьба, Жизнь, - я думаю, Мэй, вы правы.
- Любовь, - почти одновременно из разных углов залы тихо произнесли Сэнди и викарий.
- Что, простите? – переспросил Кэнзи.
Их не сразу услышали.
- Я думаю, свою последнюю картину Вик назвала «Любовь», - чуть громче повторил Сэнди. Все разом обернулись в его сторону.
Итан усмехнулся, Кэнзи вдруг сделался серьезным:
- Вик не знала, что такое любовь, парень.
- Она любила всех, - негромко возразила Харпер.
- Вот именно, Харпер, - Кэнзи резко повернулся к ней, - всех. А значит, никого, - Кэнзи подошел к третьей картине и резко сорвал с него покрывало.
Зрители невольно зажмурились, как жмурятся люди, когда выходят из темного помещения на свет. После двух мрачных картин, из третьей свет словно лился. На молочно-белом фоне была изображена красивая молодая девушка с длинными светлыми волосами, в белом воздушном платье. В руках она держала младенца, завернутого в пеленку. Девушка смотрела на зрителей спокойным серьезным взглядом больших зеленых глаз.
- Как трогательно! – воскликнула Оливия.
-А что там написано? – поинтересовалась Камилла Пэкстон.
Кэнзи скомкал лист бумаги, бросил его в урну и, не сказав ни слова, вышел из музея. Эгон склонился над картиной, а когда выпрямился, поправил очки и немного удивленно оглядел присутствовавших, которые с нетерпением ждали ответа:
- А молодые люди оказались правы.
- Жизнь — это любовь, - тихо произнес Билли Марчер.
- Кого-то мне она напоминает, - почесал затылок Итан.
Сидевший в дальнем углу и молчавший до сих пор Дэмиан Хьюз медленно встал и направился к картине. Он стоял и долго смотрел на нее, его дыхание стало тяжелым. Неожиданно он упал на колени и закрыл голову руками.
- Господи! – воскликнул Итан, сраженный внезапной догадкой, - это же Стейси Хьюз!
Старик беззвучно плакал. Оливия подбежала к нему:
- Дэмиан, с тобой все нормально? Вставай, Дэмиан, вставай.
Комната в гостиной наполнилась гулом удивленных голосов. Харпер вышла на террасу. Ей не хватало воздуха. Она ртом хватала и не могла надышаться воздухом, наполненным запахами черемухи и сирени.
5
В дальнем углу сада, где у Вик находился старый сарай, Харпер заметила, как мелькнула чья-то синяя кофточка. Это была Эмма. Женщина, не торопясь, направилась к шеду. Сарай был небольшой, два на три метра. Слева в кучу был свален садовый инвентарь: лопаты грабли, черенки. Эмма сидела за узкой столешницей, на которой валялся всякий хлам, и смотрела в пустоту.
- Эмма, - позвала ее Харпер, - что ты тут делаешь?
Эмма медленно повернула голову. У нее был усталый стеклянный взгляд. Эмма ничего не ответила.
- Ты ведь мне не все тогда рассказала, в охотничьем домике? Про Стейси?
Эмма долго молчала, а потом, наконец, устало произнесла:
- Ты помнишь, как выглядел Пэрэдайз, когда мы впервые после урагана в него приехали? Разбросанный всюду мусор. Горы мусора, щепок, тряпья. Хлам из домов, валяющийся на улицах. Сколько, оказывается, хлама хранят у себя люди. Мы же его не видим, заходя в дома. Нас проводят не в подвалы и кладовки, а в гостиные. Наша Сара правильно сказала. Ураган обнажил все язвы городка: потрескавшиеся фундаменты, прогнившие крыши. Но, страшнее всего, он обнажил язвы в человеческих душах. Смыл весь слой опавших листьев, которые из года в год все глубже засыпали гнусные поступки, желавшие остаться погребенными и неузнанными навечно. Я нашла на столе у Сэнди амулет, - вдруг резко сменила тон Эмма, - Он сказал, это ты ему дала, и что он должен его тебе вернуть.
- Да. Это амулет оджибве. Громовая птица.
- Тотем твоего рода.
- Да, а что?
-Там, в охотничьем домике, когда я умоляла не отправлять Сэнди, а ты настаивала, ты надеялась, что эта безделушка защитит его? – Харпер услышала в голосе Эммы едва прикрытую агрессию.
- Его защищал не амулет.
- А что?
Харпер молчала.
- Молчишь? Тогда я скажу тебе что! Долгие годы он тренировался. Ты даже представить не можешь, сколько он тратил сил и времени. Сколько переживаний, когда он проигрывал. Каждый его проигрыш был моим проигрышем. Сколько раз в минуты отчаяния он хотел бросить, но я убеждала его потерпеть. Еще немножко. Ты не знаешь, сколько душевных сил мне это стоило. Я всю свою душу вложила в этого мальчика. Он дошел, благодаря мне, а не твоей птице.
Харпер молчала.
- А сейчас ты думаешь, что это твоя победа. Ничего подобного! Ты думаешь, я не вижу, как ты привечаешь его. Но у тебя ничего не выйдет. И знаешь почему?
Эмма набрала воздуха полную грудь:
- Стейси была моей лучшей подругой. Мы дружили с детства. Когда после гибели Джека она приехала к нам в Торонто, будучи беременной, я была рада ей помочь. И искренне помогала. А знаешь, чем она мне отплатила? Она спала с моим мужем. Еще года не прошло, как мы поженились. Это она, Стейси, была виновата в том, что Гарри таким стал. Первый раз всегда трудно. И, как правило, люди остерегаются, и никогда не делают. Но стоит сделать хоть раз, страх пропадает. Я нянчилась с Сэнди, выходила с ним гулять, а они в это время в моей квартире, на моей кровати… Когда я обо всем узнала, я выставила ее вон. Она ничего лучше не придумала, как стать проституткой. Гордая чистая Стейси, всегда твердившая «Я все выдержу. Я не сдамся. Северный ветер сделал викингов» стала проституткой в «Сенае». Больше всего она боялась, что отец обо всем узнает. Гарри, разумеется, от нее тут же отстал. Она долго умоляла меня простить ее. Но как это можно простить, Харпер? Я два года не могла забеременеть. Врачи сказали, у меня какой-то гормональный сбой. А ей, бог дал это чудо Сэнди. По ночам я действительно забирала его к себе. Мне с ним было так хорошо и спокойно. А по утрам она приходила и забирала его обратно. Гарри к нему тоже очень привязался. Даже удивительно. Стейси снимала квартиру. Но, видимо, денег ей не хватало, она занимала у нас. Я не могла ей отказывать из-за Сэнди. Но набежала довольно крупная сумма. Ты помнишь Клейтона Хьюза? Гнилой человек. Наркотики. Беспорядочные связи. Нигде путем не работал. Все у матери деньги требовал. Миртл всю жизнь с ним мучилась. Единственную дочку и то ей подкинул. Стейси ему нравилась. Но, понятно, такая девушка как она не стала бы с ним иметь никаких дел. Мы случайно встретились с ним в Торонто. И заключили сделку. Я даю ему Стейси, а он сообщает Дэмиану, где и кем она работает. Я сказала Стейси, что она должна вернуть долг. Разумеется, она не смогла. Тогда я ей предложила вариант. Она спит с Клейтоном, а я прощаю ей долг. Ей ничего другого не оставалось, как согласиться. Клейтон тоже сдержал часть своего договора. Он приехал в Пэрэдайз и рассказал все Дэмиану. Говорит, старик его чуть не убил тогда. Однако в Торонто Дэмиан все-таки приехал. Стейси не сдержала позора и бросилась под машину. Разумеется, она не знала, что это я рассказала о ней. Стейси умерла не сразу. В больнице она просила забрать Сэнди нам. Я была самой счастливой в тот момент. Потом у нас появились дети, но Сэнди – мой первенец. Я вложила в него всю свою любовь. И он любит меня Харпер. Ты не можешь этого отрицать. А вот теперь живи с этим. Ты не сможешь после этого стать другом Сэнди. Ведь друзья не врут друг другу. А разве ты сможешь такое рассказать ему об его матери?
- Знаешь, почему он дошел? Потому что он рыцарь Пестегарда. А рыцари Пестегарда всегда защищают тех, кого любят, - тихо сказала Харпер.
- Да! И он защитил меня! И своих братьев, и сестер! Господи, Харпер, какие рыцари, ты о чем? – у Эммы недоуменно выгнулась бровь.
- Клейтон исчез десять лет назад. Не ты ли рассказывала, что слышала, будто он уехал в Австралию? А на самом деле? Он приходил к тебе и шантажировал, что все расскажет, когда Сэнди вырастит? Зная Клейтона, я не удивлюсь. И что ты сделала? Заманила его в подвал и оставила там? А наводнение сделала все остальное?
- Неправда! Я тут ни пари чем!
- А кто причем? Гарри? Удобно все валить на мертвых. Нет, Эмма, это не мне, это тебе с этим жить. Ты убила Клейтона Хьюза и.... и Стейси Хейз.
Харпер решительно вышла из шеда. Она чувствовала, как усталость и раздражение закипали в ней. Ей порядком надоели Эмма, Сэнди, все эти тайны, тянувшиеся одна из другой. Теперь еще этот викарий, решивший, что знает все про всех. С задней стороны дома она увидала Кэнзи. Он сидел на скамейке под калиной и курил, глядя перед собой. Харпер потрепала его по плечу. Кэнзи кисло улыбнулся ей. От него разило виски.
- Когда чествовали Вик, ее талант, я думал, мне будет все равно, а нет. Мне до сих пор не все равно. Я вот думаю, может, мне не стоило тогда так резко реагировать. Если бы ее тогда простил…, возможно, она была бы сейчас с нами. Я горжусь ей, Харпер. Странно, что Вик на своей картине изобразила эту сучку Стейси.
- Она изображена с младенцем. Возможно, это сын Стейси, - аккуратно предположила Харпер. Ей не терпелось узнать побольше об этой истории. Она не без основания полагала, что Кэнзи Барнс мог что-то знать.
- Не возможно, а точно. Когда она сбежала отсюда в Торонто, или, еще бог знает, куда, она уже носила под сердцем дитя.
- Ну значит это сын Джека… и твой племянник.
- Да ничего это не значит! Ты ничего не знаешь, Харпер! Почему Джек в тот вечер, в тот долбанный вечер, поперся на лесоповал вдрызг пьяный. Он узнал, что Стейси беременная. Она сама сказала нему. Только она была беременна не от него! Она наставила рога моему брату, так еще и забеременела.
Харпер нахмурилась:
- Она сама сказала, что не от него?
- Да, - устало произнес Кэнзи, - проклятая сучка. Охмурила моего брата, а потом так по-свински с ним обошлась. А он сбежал в лес и схватился за эту проклятую пилу, - Кэнзи сжался. Пила воспоминаний больно резануло по его душе.
- А ты не знаешь от кого? – осторожно спросила Харпер, хотя дикая догадка уже засела в ее мозгу.
- Не знаю. В том то и дело, что не знаю. А то сам расправился бы с этим мерзавцем. Они дружили вчетвером, парами: Джек и Стейси и Гарри и Эмма. Больше она ни с кем не гуляла. Значит, был кто-то еще, кого мы не знаем.
-Или не был,- прошептала Харпер.
Кэнзи удивленно посмотрел на нее. Харпер достала из кармана кофточки кольцо и протянула его Кэнзи:
- Последнее, что Вик сделала перед смертью, попросила передать это кольцо тебе. Я думаю, она тебя любила, Кэнзи, очень любила. Прости ее хотя бы сейчас.
Кэнзи дрожащими пальцами взял кольцо. Она увидела, как Кэнзи беззвучно и горько плакал. Харпер встала и направилась в сторону «Змеиного ручья». Вечером должен был быть праздник, и женщина решила узнать, могла ли она чем-то помочь. Около пристани она увидела на берегу одинокую фигуру. Приглядевшись, она узнала Дэмиана Хьюза. Хьюз сидел, сильно сгорбившись, и бесцельно водил тростником по водной глади, рисуя одному ему известные рисунки. Еще одна одинокая душа, подумала Харпер. Женщина хотела подойти, но потом передумала. Вместо этого она решительно направилась к недавно восстановленной небольшой церкви. В храме было прохладно и тихо. Внутри никого не было. Перед алтарем горели свечи. От них исходил тонкий аромат. В этот момент из алтаря неожиданно вышел викарий Вирджил Селби.
- Еще раз здравствуйте, - тихо произнес он.
Харпер вздрогнула от неожиданности:
- Вы словно преследуете меня.
- Простите, если напугал вас.
- Я думала, вы еще там в музее.
- Открытие музея завершилось. Люди разошлись до вечера. Что вы думаете о картинах?
- Вот как раз о них я только и думаю, - Харпер это сказала с таким выражением, что Вирджил не понял, с сарказмом она это сказала, или действительно думала о картинах, - Преподобный, мне нужен ваш совет, - Харпер внимательно посмотрела на молодого священника.
- Присядем, - он указал на одну из скамеек и сел сам. Харпер присела рядом,- Слушаю вас, миссис Перри.
- Я не знаю, как поступить. Я стала обладателем одной…одной тайны. Частично мне ее поведал один человек, частично я догадалась кое о чем сама. Стоит ли мне рассказать все тому человеку, от которого в первую очередь скрывают эту тайну, или оставить все как есть.
Викарий опустил голову и задумался.
- Надо в первую очередь подумать о тем, как эта правда отразиться на том человеке, которому вы хотите рассказать. Если его жизнь станет лучше, а одной ложью станет меньше, то это хорошо. Если же его жизнь может ухудшиться, то…не всякая тайна обязательно должна быть выведена на божий свет.
- Вы так считаете?
Викарий кивнул и опустил голову.
- А у вас есть тайны? – вдруг спросила Харпер.
Викарий поднял глаза. Харпер, как кошка на мышонка, пристально смотрела на него.
- Как и у всех, - ровным голосом ответил он и впервые не отвел взгляда. Его взгляд был спокойным, открытым. В них Харпер прочитала доброжелательность и…сочувствие. Она разозлилась еще больше про себя, но вслух произнесла:
- Я понимаю, о чем вы, отец, но все очень сложно и не так однозначно.
- Может, вы хотите исповедаться? Расскажите мне более подробно, чтобы я понимал, в чем дело? Уверяю вас, тайна исповеди – неприкосновенна. Если вы решите никому не рассказывать, все останется в этих стенах. Но так хоть не вы одна будете нести груз хотя бы этой тайны. Наверное, у вас хватает и своих, что тяготят вас.
Харпер долгим взглядом посмотрела на викария. Его глаза дрогнули. Он опустил взгляд.
- Возможно, - сказала Харпер, вставая, - мне нужно подумать. Вы идете на праздник сегодня вечером?
- Я там никого не знаю, - робея, произнес викарий.
- Но вам же надо знакомиться со своими прихожанами. Приходите. Я вам кое-что покажу.
6
Сначала помянули всех погибших, а затем стали праздновать возрождение городка, строили планы на будущее, знакомились ближе с новыми горожанами. В разгар веселья Харпер попросила внимания. Разгоряченные напитками и общими разговорами, жители расселись по местам. Харпер вышла в центр залы. В руках у нее был черный тубус. Эмма и Сьюзен были за барной стойкой. Они облокотились на нее и тоже с любопытством уставились на женщину.
- Друзья, - Харпер оглядела всех присутствовавших, - Я опять вспоминаю тот вечер, когда мы все вместе в последний раз сидели вот так. Сэнди, ты сидел на диване у стены. У тебя на руках спала Айла. Гарри с Чаком и Айком играли в карты. Вот здесь, за этим столиком, где сейчас сидят Ллойд, Камилла и Мэй. А в центре гостиной, где я сейчас стою, на полу сидела Вик. Она принесла тогда две картины, помните.
Эмма и Эгон закивали головами.
- Первая картина понравилась Огастесу. Он захотел купить ее. Она чудом сохранилась в их с Роуз номере. И мы все ее видели сегодня в музее, наряду с тремя новыми ее работами. Вторую картину мы так и не успели посмотреть. Волна обрушилась в это помещение, и нам всем пришлось срочно спасаться. Вик унесла вторую картину домой и когда я в последний раз видела ее живой, она передала мне вот этот тубус.
Харпер показал всем черный футляр чуть больше метра длиной.
- Еще одна картина! – разочаровано воскликнула Эмма, - да сколько уже можно!
- Та самая? – тихо спросил Эгон.
- Да, - подтвердила Харпер, - когда она отдала мне ее, со мной тогда был Сэнди. Сэнди, ты помнишь, - одна обратилась к теперь уже старшему Фергюсону.
Тот кивнул.
- Она попросила не смотреть ее сразу, а сказала тогда такую странную фразу… что-то типа того, что «это мой подарок тебе, только разверни ее, когда мы снова все соберемся в Змеином ручье». Я думаю, сегодня это как раз тот момент, и я сдержу обещание Вик. Если честно, я совершенно забыла про нее. Не вспоминала полгода. А сегодня полезла на антресоль и наткнулась на нее. Словно что-то подтолкнуло меня.
- Вы уже видели ее? Ну, признайтесь, Харпер! – воскликнула совершенно заинтригованная Меган Кларк.
Харпер улыбнулась.
- Нет, Меган. Хотела, но не решилась одна. Предлагаю посмотреть всем вместе.
Зал одобрительно загудел. Мужчины и женщины оставили бокалы в стороны, некоторые с любопытством вытянули шеи, кто-то встал со своего места и подошел поближе.
Харпер выдохнула и открутила крышку. Она чувствовала, как сильное волнение захлестывало ее. Она глянула в дальний угол залы, где раньше был игровой уголок, смастеренный Эгоном для детей Эммы. Там стоял Вирджил Сэлби. Он был в гражданской одежде с бокалом вина в руке. Он стоял, облокотись боком о деревянную резную колонну. Он наблюдал за ней. Харпер присела на корточки и наклонила тубус. Свернутая в рулон картина покатилась на пол. Харпер начала медленно разворачивать ее с конца. Сначала показалась темно-серая масса. «Опять озеро», - решила Харпер. Она не ошиблась. В центре картины опять было изображено озеро, только мрачное, сизое, холод его воды заставил поежиться зрителей. Оно занимало половину холста, и местами было покрыто тонким льдом. Над озером в небе висел длинный тонкий крест. Берега озера густо поросли высокими хвойными деревьями. В левом нижнем углу озеро имело бордовый оттенок, словно художница пролила туда красной краски и забыла размазать. Там же по пояс в воде стояли темные безликие фигуры, их было около дюжины. Было впечатление, что они не просто стояли, а шли по озеру, плавно погружаясь в воду. Справа в озере в полынье барахтался человек. Он протягивал руку, второй полз к нему на встречу по льду, по льду бежали трещины, казалось, мужчина, который полз, вот-вот провалится под лед. На нем было длинное черное одеяние, на голове надет капюшон. Зритель не мог видеть его лица, только сильную мужскую фигуру в черном. У него на плече сидела маленькая птичка. Руки тонувшего и спасавшего его тянулись друг к другу, но не соприкасались. Из-подо льда в центре озера верх тормашками на зрителей смотрела морда Виндиго.
- Вик говорила, что ее мучили кошмары, - нарушила молчание Харпер, - но чтобы такое…
- Ужасная картина, - Оливия Фергюсон повела плечами.
- Соглашусь с вами, - отозвался доктор Пэкстон, - и опять сплошной символизм.
- Это не бухта Остина, - пробасил Дэмиан Хьюз.
- Это Даг-бей, - сказал Эгон, - Еще одна бухта озера в километрах к пяти на восток. Харпер, ты должна знать. Билли Марчер и его люди там рыбачили.
- То, что произошло в Форт-Талоне, это просто ужасно. Пропала целая деревня. В голове не укладывается, - сказала Сьюзен. Кэнзи ей подлил вина. Та кивнула в знак благодарности.
- Неужели Вик снились кошмары, и она знала, что что-то случится в бухте Даг-бей? – произнесла Харпер.
- Билли ничего тебе так и не рассказал? – поинтересовался Эгон у нее.
- Нет, только то, что и всем. Они с Тирой спали. Их разбудил какой-то мужчина. Тот, кто забрал амулет Бинеси у Сэнди. Мужчина взял вездеход и перегнал его до Престонского поворота, а потом велел Сэнди ехать на нем до охотничьего домика.
- Ты так и не узнал его, Сэнди? – спросил у паренька Эгон.
- Нет. Он нашел меня в аккурат на Престонском повороте. Я собирался сворачивать в Форт-Талон, но у меня почти не было сил. Его сам бог послал. Он велел ждать его в будке, ну где автобусная остановка. Сказал, что сам пригонит вездеход. Дал мне свой термос. Я не помню, сколько времени прошло. Мне показалось, что достаточно много. Потом со стороны Лонгли подъехали на снегоходе Итан и Кэнзи. Я сказал, что мы должны ждать того человека, который отправился в Форт-Талон за вездеходом. А еще через некоторое время мы услышали звук мотора и увидели свет фар со стороны дороги на Форт-Талон. Когда мы втроем подбежали к вездеходу, мотор был заведен, но внутри никого не было. Тот человек исчез. Мы вскочили в вездеход и поехали к вам.
- Все так и было, - подтвердил Итан, - мы покуда откапывали дорогу от Лонгли, в надежде, что трак пройдет, этот парень проехал мимо нас на лыжах. Надо сказать, он лихо летел. Мы же не знали, что в Форт-Талоне стоял вездеход. Иначе на снегоходах быстрее бы туда добрались. Это уже потом Асгер Хансен, полицейский из Лонгли, когда решил, что того парня на снегоходе догнать надо, иначе сгинет, это мы с Кэнзи решили, что вместо него поедем. Асгер отдал нам свой полицейский снегоход.
- Ну, - как отдал, - кашлянул Кэнзи, - но мы потом его вернули! Нам проблемы с полицией не нужны!
- Этот мужчина очень хорошо на лыжах ехал, - согласился Сэнди, - я сразу это заметил. Мне кажется он спортсмен. Возможно, как и я, выступает или раньше выступал.
- Кто бы это мог быть, - задумчиво произнес Эгон, - но кто бы он ни был, мы должны поблагодарить его и Сэнди. Сэнди, не протестуй. Тебя мы не устанем благодарить.
- Что вы собираетесь с ней делать, Харпер? – спросила Меган. - Я понимаю, это ее подарок, но если бы в музее висела полная коллекция цикла «Легенды озера» …
- Конечно, - отозвалась Харпер Перри, - я буду рада подарить эту картину музею, только…
- Что? - Меган подняла бровь.
- Полного цикла все равно не получится. Вик собиралась написать шесть картин.
- А где шестая картина?
Харпер пожала плечами:
- Она никогда не говорила про нее и не показывала. Возможно, она не успела ее написать.
- Вик словно не хочет от нас уходить, - тихо произнес Кэнзи, - никак не дает про себя забыть. Хочет, чтобы мы ее помнили.
- Мы помним ее. И будем помнить всегда. Как и всех тех, кого больше нет с нами. Давайте выпьем за Вик и всех, кто не пережил ураган, - поддержал друга Итан.
Люди в баре наполнили свои бокалы.
- Упокой, господи, души рабов твоих усопших, даруй им вечную жизнь и царство небесное, - помолился из своего угла Вирджил Сэлби.
7
Она стояла около мольберта, совершенно обнаженная, и только черная накидка из тончайшего шелка была накинута на ее плечи. За мольбертом стоял огромный старый шкаф с большим зеркалом вместо двери. Она смотрела на свое отражение в зеркале и порывистыми мазками что-то рисовала на холсте. Временами она кружилась на месте. Черная накидка, словно крылья, вздымалась вверх. В комнате царил полумрак. Полная круглая луна щедро лила в открытое настежь окно. Вместе с лунным светом в комнату проникал теплый летний воздух, наполненный ароматами цветов, росших под окном в палисаднике. На кровати, стоявший слева от шкафа сидел мужчина. На нем было черное одеянии, с наглухо застегнутым воротником.
- Ты действительно не хочешь меня? – не поднимая глаз с холста, спросила она, - неужели про тебя правда то, что говорят?
- А что говорят?
- Что ты девственник. Мне Джинилла Хьюз рассказывала. Или то, что тебя женщины не интересуют.
- Интересуют, но секс для меня нечто максимально второстепенное. Это то, что можно сдержать. Нельзя сдержать настоящие чувства, тактильный голод, когда до судорог хочется просто прикоснуться к любимому человеку. Там ты сходишь с ума. Секс – это высшая степень любви должна быть. А не просто желание разрядиться. Гормоны, желание, да, все это присутствует, но у настоящего мужчины всегда должна быть сила воли и самовоздержание, без этого он всего лишь примат, живущий инстинктами.
- Значит, вы не хотите казаться приматом, преподобный? – рассмеялась она.
- Всегда этого страшился. Потерять человеческое внутри себя.
- Значит, я закончу работу и уйду?
- Да.
-Тогда я закончила. Я дарю эту картину тебе. Она будет последней в цикле. Хотя я написала ее первой.
Вирджил поднялся с кровати и подошел к мольберту. На картине в полный рост была изображена черная женщина-птица с огромными крыльями. Лица ее не было видно, она отвернулась от зрителя и черные длинные волосы закрыли ее лицо.
- Это Громовая птица Бинеси.
- Я думал, ты пишешь автопортрет, но лица тут совершенно не видно.
- Когда-нибудь ты увидишь ее лицо.
-Чье? – немного недоумевая, спросил мужчина.
- Птицы Бинеси! – рассмеялась Вик.
Женщина вплотную приблизилась к Вирджилу, едва не касаясь его. Тонкая накидка сама сползла с ее плеч. Вирджил наклонился, поднял ее и укутал женщину.
- Ты черствый, холодный, бесчувственный, бездушный…Подожди… я, кажется, поняла, - она вдруг усмехнулась и вперила свой пронзительный взгляд в его каре-зеленые глаза, - есть кто-то, к кому до судорог…?
- Я вызову такси.
Теперь эта картина висела в доме Веры Фишер, куда Вирджил отнес ее, не имея возможности повесить ее в своей келье при церкви.
Вирджил Сэлби очнулся от воспоминаний, когда Оливия Фергюсон позвала его.
- Отец Вирджил, ну что вы тут стоите в углу, пойдемте за наш столик.
7
Жизнь берет свое. Веселье продолжалось до поздней ночи. Харпер сидела на террасе «Змеиного ручья». Теплая июньская ночь не отпускала. Вик знала все их тайны. Большие и маленькие. Нет, она не слышала их, наверняка, ей никто ничего даже не рассказывал, но она видела своим, иным зрением все их темные и светлые стороны, видела в те моменты, когда своим невыносимо-пронзительным взглядом залазила в их души. Харпер закрыла глаза и прислушалась к пению ночных птиц. Она не заметила, как Сэнди сел рядом.
-Что у тебя в руках? – не открывая глаз, спросила Харпер.
- Вот, - Сэнди протянул руку. Харпер открыла глаза и увидела, что он принес бутылку сидра. Харпер рассмеялась.
- Приз победителя! Но тебе же нельзя пить.
- Я вам ее принес.
- Анекдот вспомнила. Лежу у бассейна. Подходит парень лет восемнадцати с мороженым и предлагает познакомиться. Я говорю ему: мне тридцать, она извинился и вернулся с пивом.
Рассмеявшись, Сэнди отвернулся. Он не хотел, чтобы Харпер видела, что он покраснел.
Ну пойдем тогда в дом, я хоть ее открою, - предложила Харпер.
-Нет, я… я не хочу. Сидр вы будете пить одна. И вообще, нам не нужно больше общаться, так…много. К тому же я в августе уезжаю.
- Куда?
- В Лонгли.
- Мама сказала, я буду жить у бабушки Оливии. Выпускной класс очень сложный. Нужно будет готовиться к экзаменам, - Сэнди помолчал, потом добавил:
- Я видел тогда, на Балконе, как отец приставал к вам. На ходу выдумал историю, что мама его ищет, чтобы он убрался. А маме не говорил, не хотел ее расстраивать. У него с вами не получилось, он стал клеиться к Вик и там срослось, пока мама не узнала. Потом Амелия. А сколько еще, возможно, я не знаю.
- Не суди его. Он все-таки был тебе отцом. Наверное, это была особенность его натуры, с которой у него не получалось совладать.
- Менять женщин?
- Чувствовать себя альфа-самцом в стае. Наверное, он понимал, что не являлся таковым, и ему надо было доказать, в первую очередь самому себе, что он главный, что он лучший.
- Я не хочу быть похожим на него.
- А ты и не будешь. Ты будешь тем, кем ты есть. Кстати, а как ты тогда увидел Гарри на Балконе?
- Вам не понравится мой ответ. Но это же самое, что вы сегодня делали у ручья.
Харпер догадалась, теперь настала ее очередь краснеть. Она вспыхнула и отвернулась. Какое-то время они сидели и молча, а потом Сэнди спросил:
- А она видела нас на скале?
- Возможно. А возможно и нет.
- Нет, она не могла нас видеть, - сам себя решительно опроверг Сэнди, - Она же не писала их во время урагана. Она написала их раньше.
Харпер кивнула.
- Тогда как?
Харпер открыла глаза и повернула голову. Только сейчас она вдруг заметила, что у Сэнди глаза были точь-в-точь как у Дэмиана Хьюза. Почему она раньше этого не замечала. Они были большие, серо-зеленые, как лед на бухте Остин на картине Вик. Неужели она и про это знала?
- Загадка,- улыбнулась Харпер.
Сэнди улыбнулся в ответ и опустил голову. Он взял Харпер за руку и что-то вложил в нее, прикрыв сверху другой рукой. Это был амулет Громовой птицы.
-Вот, возвращаю. А знаете, он ведь мне реально помог, - Сэнди непроизвольно потер отметину на груди.
На перила террасы села маленькая красная птичка с забавным хохолком. Она бойко вертела головой, издавая красивые звонкие трели. Харпер совершенно не разбиралась в птицах. Чего нельзя было сказать о Сэнди.
- Красный кардинал, или его еще называют Виргинский соловей, - негромко произнес Сэнди, стараясь не вспугнуть птичку.
Птичка, однако, вспорхнула и скрылась в кроне деревьев.
- Тот мужчина забрал у меня амулет, когда нашел меня на Престонском повороте. А сегодня я его нашел в своей комнате. Только я не заметил, как он там оказался. Это не я победил Виндиго, миссис Перри, я всего лишь дошел и передал амулет тому, кто смог это сделать. Помните, что Вик сказала на прощанье? «Вас спасет тот, в ком течет кровь Бинеси». Я думаю, тот человек был оджибве, из вашего клана.
8
Харпер решила уйти домой. Итан весь вечер рассказывал страшные байки, ходившие в обиходе у водителей траков. Юный Тим, сын Сьюзен, с замиранием сердца слушали страшные истории, большую часть которых Итан мастерски выдумывал на ходу.
От «Змеиного ручья» Харпер свернула налево, медленно бредя вдоль берега. Позади себя она услышала шаги и обернулась. Сзади шел Вирджил Сэлби. Он остановился, когда Харпер обернулась:
- Вы, определенно, преследуете меня, преподобный.
- Я хотел вас проводить.
- Да куда здесь провожать. Спереди озеро, сзади скалы, по бокам лес, захочешь – не убежишь, не заблудишься. Не боитесь заскучать?
- А вы?
- У меня здесь своя миссия.
- Вот и у меня, миссия.
Они остановились у пирса напротив дома Итана Кэмпбелла. Пирс глубоко врезался в озеро, и на его конце была сооружена большая деревянная платформа, на которой стоял домик.
- Очаровательное место,- восторженно сказал Вирджил,- там кто-то живет?
- Нет,- это летний домик моего брата. Они на пару с Кэнзи соорудили его. Там что-то вроде сауны и комнаты отдыха. Итану иногда и в Пэрэдайз бывает шумно. Этакий рай интроверта. Вам бы понравилось. Пройдем?
- Ваш брат не будет против?
- Уверена, что нет.
- Что вы имели ввиду, сказав, что мне понравится?
- Говорят, что вы – нелюдимый.
- Что еще про меня говорят?
- Разное. Что вы избегаете женского общества. Что вы или бывший военный или бывший полицейский.
Вирджил рассмеялся:
- Да уж вы наслышаны обо мне. А хотите знать, как на самом деле?
- Хочу.
Они очутились на террасе, которая вкруговую опоясывала дом. За террасой плескалась вода. С берега доносился смех и разговоры людей. «Змеиный ручей» весь был украшен лампочками и светился в ночи разноцветными огоньками. Остальная деревня была погружена в темноту. С озера, наоборот, тянуло свежестью и многовековой тишиной, нарушаемой лишь редкими всплесками ночных рыб. Обойдя дом, они остановились с противоположной от берега стороны. Они стояли, облокотившись о перила, и смотрели в воду.
- Я вам уже рассказывал, я не знаю, кто были мои родители. Может, они и сейчас живы. Вы спросили, оджибве ли я. Я честно не знаю. Я внешне не похож ни на оджибве, ни на кри, ни на какое другое индейское племя. Но вы, тоже не похожи, однако, в вас течет кровь оджибве. Однако тот факт, что меня помесили в интернат для детей из резерваций, наверное, наталкивает на мысль, что, возможно, я метис. Сначала я рос в доме малютки. Потом с пяти до двенадцати лет в интернате при католическом приходе в Лонгли. Это было ужасное место. Нас наказывали за любую провинность. Даже самую незначительную. Я искренне не понимал за что, ведь за воротами интерната был такой прекрасный мир: пение птиц, молодая сочная зелень весной и загадочная благородная бордовая мантия кленов осенью, небо, где за облаками непременно должно было скрываться что-то сказочно-красивое и доброе: дом, нет, целый город, где все живут спокойно и счастливо. Когда нам удавалось выходить из интерната, мы бродили по городским трущобам Лонгли, часто замерзали, было дело, что и попрошайничали, нам постоянно хотелось есть, голод – страшная вещь, миссис Перри. Люди опасались нас и одновременно ненавидели. Доброго слова не слышал от них. Они ласкали и нежили своих детей, а в нашу сторону боялись даже посмотреть. Я сначала не понимал почему, ведь все люди не могут быть злыми, а потом понял, что они злые были из-за собственного стыда. Им, взрослым, с одной стоны было нас жалко, а с другой они не могли и не хотели утруждать себя, чтобы сделать нашу жизнь легче, забрать к себе, например. Они считали, что наше существование показывало, какие они плохие. А кто признается, что он плохой? Но я все равно верил, что не все люди злые. Тот год, 2005-й, я хорошо запомнил. Он был для меня переломным. Мне было тринадцать лет. Зимой в нашу школу приходили вы со своей коллегой. Принесли много книжек, устроили литературную беседу в актовом зале. До этого я почти не читал, а после того дня и дня не прошло, чтобы я что-то не прочитал. Я делаю это до сих пор. А весной к нам в интернат пришла Вера Фишер. Ее только что назначили на пост заместителя мэра по социальным вопросам. Не знаю, чем я ей приглянулся, но уже через две недели я жил у нее дома. Вера и ее муж забрали меня из интерната и не просто под опеку, а усыновили меня. Я бесконечно им благодарен и буду благодарен до конца своей жизни. Они показали мне, что значит любить, не за что-то, а просто так. Они первые после вас увидели во мне человека, а не вечно битого, испуганного, вшивого щенка, как называли нас монашки той школы. Я - не полицейский и никогда не воевал. Я занимался и занимаюсь спортом – биатлоном. Бегать я научился еще в интернате. Выносливость была ценным качеством там, чтобы выжить. Многие воспитанники исчезали. Я не знаю, что становилось с ними, но ходили слухи, что их судьба трагична. Они умирали от голода и побоев, и их закапывали прямо в саду интерната, многие были изнасилованы. Когда я трясся от страха по ночам в кровати, я представлял, что я вырасту сильным и смелым и отомщу всем, кто издевался над нами. Я спрошу каждого по их злодеяниям и заставлю держать ответ. Некоторые из моих тогдашних друзей так и сделали. Август Колтер и его подруга Роуз, с которой они дружили с детства, сумели сбежать из интерната, они стали преступниками, в конце концов, они даже отомстили приходу, потом их взял под свое крыло странный пастырь Муцио Мейсон. Слышали, наверное, о таком? Но их судьба очень горестна. И уже очень вскоре я понял, что отомстить я должен иначе, делать не так, как они поступали с нами, а ровно наоборот. Я понял, что я должен выжить, и не просто выжить, а остаться человеком. Это и была бы моя победа. Показать им всем, что они не сумели убить во мне человека. Вы понимаете меня, миссис Перри? Раньше, когда я жил в Лонгли, да, я состоял в добровольной полицейской дружине по охране порядка. Когда случилась эта буря, мы дежурили сутками. Да, я помог Саре Ливингстон обезвредить Уэйна Гейтфорта. Я играю на саксофоне и вышиваю крестиком. После окончания школы я поступил в семинарию. Еще в интернате я решил, что буду священником, я хотел возглавить интернат чтобы больше не допускать того ужаса, что там творился, и чтобы дети, которым судьба уготовила горькую долю сирот, хотя бы в интернате чувствовали себя защищенными. Но интернат закрыли спустя пару месяцев, как меня оттуда забрали, а я после учебы в Торонто вернулся в Лонгли. Я сам попросился сюда и мое прошение удовлетворили. Что касается женщин…, я – викарий, миссис Перри, и хотя мой чин не препятствует мне иметь связи с женщинами, он, тем не менее, накладывает определенные ограничения.
- Вы никогда не пытались выяснить, кто ваши настоящие родители?
- Вера пыталась. Мы вместе с ней пытались это сделать, но ничего не вышло.
- Еще одна тайна, связанная с рождением…
- Еще одна?
- Это то, о чем я хотела с вами поговорить, но так и не решилась.
- Смелее, миссис Перри. Я не из любопытства. Я же вижу, что вас это действительно терзает.
Немного поколебавшись, Харпер рассказала ему все о Сэнди и его настоящей матери Стейси Хьюз.
- Вот и получается,- подытожила она,- что Дэмиан Хьюз живет отшельником один одинешенький, всеми покинутый, думая, что никого у него на свете не осталось, а по соседству оказывается, живет его родной внук, сын его единственной дочери, вы только представьте! С другой стороны, Эмма, которая уверена, что Гарри – не родной отец Сэнди, а на самом деле Сэнди – сын Гарри и Стейси Хьюз, и, наконец, сам Сэнди, который пятнадцать лет своей жизни думает, что его родители – это Гарри и Эмма. Он боготворит свою мать Эмму, и есть еще погибшая Стейси, память о которой хранит разве что ее несчастный отец. Вы сказали, надо руководствоваться тем, как эта правда отразится на всех, в первую очередь на Сэнди, но теперь вы понимаете насколько все неоднозначно.
- Пути Господни неисповедимы. Я бы поговорил с Дэмианом, хотя…
- Что?
- Он должен был научиться жить сам.
- Это трудно, вы сами это знаете. Хотя, возможно, я так и сделаю. Преподобный…
- Зовите меня Вирджил.
- Хорошо, тогда вы меня Харпер. Вирджил, скажите мне, это были вы? Тот человек, который нашел Сэнди на Престонском повороте?
-Почему вы так решили?
- Я была год назад в вашей келье с миссис МакРэй. Я на полке видела много кубков, а в углу между стеной и шкафом стояли лыжи. Еще вы подходите под описание Сэнди: высокий мужчина с хорошей спортивной подготовкой. Вы сами только-что сказали, что занималась биатлоном.
Вирджил рассмеялся:
- Ну, описание нельзя назвать точным. Под него половина молодых людей Лонгли подошла бы. Даже Уэйн Гейтфорт.
- А у многих из этой половины хватило бы мужества и веры идти?
- У Уэйна бы хватило, и мужества, и сил. В биатлоне он был сильнее меня.
- Да, если бы он видел выгоду для себя, а не для других.
- Не судите его, Харпер. Вы не знаете, в какой семье он вырос. Своего отца он никогда не знал. Его мать – запутавшаяся несчастная женщина, которая уже в молодости уходила в затяжные запои, и которой Уэйн только мешал. Череда отчимов, которым он тоже мешал. Когда мы, интернатские, совершали лазейки в город, городские нас подкарауливали и нещадно избивали, а Уэйн – единственный, кто встал на мою защиту и с кем я тогда подружился. Мы были с ним словно братья. Несмотря на то, то я не знал своих родителей, а Уэйн рос в семье и у него была мать, он был также несчастен, как и я, наверное, поэтому мы сблизились. Это он научил меня драться. Это он приобщил меня к лыжам. Мы потом стали с ним извечными соперниками на всех соревнованиях, пока…. Пока он не сбился с пути. Меня в тот период не было в городе, я учился в Торонто, иначе я бы попытался остановить его. В юности он старался вырваться из этого непроглядного мрака, много тренировался, мог даже попасть в сборную штата по биатлону.
- А почему не попал?
- Не было рядом того, кто помог бы. Он еще не знает, что его мать скончалась. Как всегда, пьяная она побежала за бутылкой, упала и замерзла. Это происходило в тот самый момент, когда Уэйн и его банда грабили магазин на Лейк-стрит. Вы только не подумайте, что я его оправдываю. Те два молодых полицейских были бы живы, если бы Уэйн Гейтфорт не возомнил себя хозяином города. Они не заслужили смерти. Мне просто его очень жаль.
- А их вам тоже жаль?
- Да, мое сердце скорбит по всем, кто не пережил этот чудовищный ураган.
Вирджил смотрел куда-то вдаль, где зеленоватая гладь озера переходила в небесную чернь. Харпер любовалась его четко очерченным профилем, красивым прямым носом. Кого же он ей напоминает? У кого она уже видела такую редкой красоты форму носа и этот упрямый подбородок?
- Вы ждете от меня ответной исповеди? – спросила она.
-Да,- Вирджил поправил очки.
-Боюсь, вам не понравится, что вы услышите.
- Вы мне уже понравились, когда не побрезговали взять из грязных детских рук слюнявую закладку, которую я делал для вас, когда вы рассказывали в актовом зале, и потом подарил ее вам. Вы взяли ее и улыбнулись мне. У вас была очень хорошая улыбка.
Харпер отвернулась и вдруг расплакалась.
Вирджил улыбнулся и вдруг обнял ее:
- Вы все-таки меня вспомнили. Я ведь потом бежал за вами. Я вас так долго искал. А когда нашел, следил за вами, как вы живете, как помогаете старикам оджибве, как смеетесь, когда ветер дует вам в лицо. Я знаю, вы любите ветер.
- Как же вы догадались, что тогда в ураганную ночь нужно быть в Форт-Талоне?
-Я слышал, как вы зовете меня.
- Бросьте, Вирджил. Я не звала вас.
- Звали. Вы звали того, кому нужно отдать амулет. Метель донесла до меня ваш зов, зов о помощи. Я услышал его, сердцем.
- Я думала, это Сэнди. Тот, кто должен быть победить виндиго. Старый шаман сказал, что я узнаю его. Значит, я ошиблась.
- Сэнди просто передал его мне. Вы все сделали правильно.
- Это настоящее чудо, что вы встретились с ним на Престонском повороте. Надо же два, лыжника, бегущих навстречу друг другу. Мне кажется, вы так похожи с ним.
- С кем? С Сэнди?
-Были бы вы моложе, я бы подумала, что вы тоже сын Стейси Хьюз, - и тут слова Харпер оборвались.
-Что с вами? – Вирджил озадаченно глянул на нее.
-Не может быть…, - выдохнула она.
- Под этой луной возможно все, даже чудо. О чем вы подумали, Харпер?
-Я знаю, чей вы сын. Мне нужно бежать! Ждите меня здесь! Ждите!
Вирджил удивленно поправил очки, глядя, как Харпер бежала по деревянному причалу. Постояв еще немного на террасе, он зашел в домик и прилег на диван:
-Женщина-ветер. Только что была здесь и уже ее нет.
9
Праздник в «Змеином ручье» продолжался полным ходом. Весь народ веселился в «Змеином ручье». Дэмиана Хьюза она нашла сидевшим в музее около картины, изображавшей его покойную дочь. В музее больше никого не было.
-У тебя была связь с кем-то из племени оджибве? Была? – гневно спросила Харпер.
Хьюз поднял отяжелевшие от виски веки, не сразу узнав Харпер. Через секунду его взор прояснился, он отвернулся к картине и провел по ней рукой:
-Это я виноват в ее смерти, Харпер, только я. Я так ее любил, моя маленькая Стейси, так любил, что убил ее своей любовью.
-Ответь мне! 1994-й год. Кто была та женщина?!
-Она была кроткая, спокойная, любила книги. Не такая бешенная, как ты. И я не насиловал ее! Слышишь! Чтобы она там себе не думала! Представляю, что она могла тебе наговорить про меня. А почему ты вообще об этом спрашиваешь?
-Вирджил Сэлби. Он ведь твой сын?
-Возможно, - равнодушно ответил Дэмиан, - я ведь уже говорил, что у меня могло быть много сыновей. Кстати, в тот год я встречался с Энн Гейтфорт, можно сказать, жил у нее месяца три. Энн тогда сказала, что понесла от меня, но я ей не поверил. С кем только она не была, эта веселая Энн.
-Уэйн Гейтфорт?! Господи, Дэмиан, какой же ты, мерзкий! Разбрасывался своим семенем направо и налево! И ты так спокойно говоришь об этом! Это же твои сыновья! Твои! Ты знаешь, какие у них были жизни! Ты знаешь?! У них все могло бы сложиться по-другому, если бы хоть какое-то участие принял в их воспитании.
-Не читай мне морали! От Вирджила заразилась? - Дэмиан усмехнулся: -Тем не менее тебе я тоже понравился.
-Если бы ты знал, как ты мне сейчас противен.
-Если мы больше не друзья, забери свою главную тайну от меня, то, что ты спрятала под кроватью в моем доме. Опасное соседство, знаешь ли. Я чувствую, что эта история еще не закончилась.
-Дэмиан, кто была та женщина? Это была моя мать?
Старый Хьюз поднялся и своими инфернальными серо-зелеными глазами заглянул в глаза Харпер, словно в бездну:
-Лавиния!? Нет! Твоя мать была самой скучной женщин из всех, кого я знал. Скромность и верность она считала главными добродетелями. Она всю жизнь была верна твоему отцу.
-Разве это плохо?
-Нет. Поэтому она, наверное, так меня ненавидела. Я был ее полной противоположностью.
-Тогда кто? Кто была та женщина-оджибве, которая понесла от тебя ребенка? Когда нашли Вирджила, вместе с ним не нашли ничего, чтобы указывало на его происхождение, даже записки с именем, только амулет Громовой птицы. Значит, он из рода Бинеси!
Дэмиан отвернулся и направился к выходу, не проронив больше ни слова.
-В клане Громовой птицы не так уж и много женщин! Кто она была, Дэмиан! Если не моя мать, то кто! – в отчаянии крикнула Харпер ему в спину.
Пошатываясь, он вышел из музея, прихватив с собой начатую бутылку виски. Он шел, чуть прихрамывая, и походил на старого уставшего пса.
-Кобель, - женщина с ненавистью посмотрела ему в спину. Она, как никогда, понимала сейчас свою мать.
10
Когда Харпер прибежала к дому на озере, Вирджил лежал на диване и дремал. Он очнулся, когда Харпер легла рядом. Он хотел приподняться, но Харпер остановила его.
-В ту роковую ночь, когда погибла Вик, она передала мне картину и сказала следующее: «Вас спасет тот, в ком течет кровь Бинеси». Почему на той закладке, что мне подарил, ты нарисовал черную птицу?
-Меня нашли на пороге госпиталя. Меня подбросили туда, когда мне было месяца три. У меня и день рождения стоит приблизительно. Никаких документов при мне не нашли даже записку с указанием имени, только в пеленке валялся деревянный медальон – птица с распростертыми крыльями. Когда я стал взрослее, один мальчик из племени оджибве сказал, что это Громовая птица Бинеси.
Харпер достала из-под рубахи деревянный амулет, висевший у нее на шее.
Вирджил чуть приподнялся и аккуратно осмотрел его. На одном крыле застыло несколько бурых пятен. Это была кровь Сэнди. Затем он сунул руку под свитер и достал точно такой же амулет висевший у него на груди. Они были одинаковыми.
-Мне столько тебе надо рассказать, Вирджил, - прошептала Харпер.
Они лежали на кровати и смотрели через распахнутое окно в ночное небо с миллиардами рассыпанных звезд. Черная птица Бинеси распластала свои крылья. Над лесом стояла тьма, но где-то там, на востоке, еще нет, но уже зарождался следующий день.
Конец.