Каждый скрип, каждый шорох говорил нам о том, что мы не одни. Они были здесь, прячась в тенях, и лишь свет костра отделял нас от них. "Граааах"! Что это? Треск стекла, или недовольный рык того, что скрывается во тьме?
Нам не осталось ничего, кроме как придвинуться к костру. Каждый из нас продолжал озираться. Но разве это даст нам хоть что-то? Свет костерка продолжал уменьшаться, ведь дров оставалось всё меньше и меньше, а скрипы и скрежет раздавались всё ближе и ближе. "Докинь дров, или ща совсем затухнет" - пробормотал Ракс с пустотой в голосе.
Казалось будто ему уже и не было дела до того, что с нами случится, ведь наша судьба уже и так предопределена. "Ещё один шаг к дровам, и я выпущу тебе кишки раньше, чем это сделают они!" - в ответ рявкнула Джесса.
Дрова были единственными лучиком надежды, и от нас зависело, чтобы он не погас раньше времени. Я медленно отступил от дров, костер горел хоть и тускло, но тухнуть ещё не собирался. Я лишь поежился, то ли от холода, то ли от осознания ситуации, в которой я оказался. Нервная девка с топором, и утративший надежду наркоша. Если резкость и беспринципность первой заставляли лишний раз следить за тем, чтобы топор не оказался меж лопаток. То вот второй....
После того, как мы остались без доступа к цивилизации, и его шприцам, я уже заранее попрощался со всеми, и похоже не зря. Его выкручивало так словно шавку в предсмертной агонии, и это была лишь третья ночь без его дурмана. Его глаза не переставали вращаться, казалось, что ещё немного и они лопнут от напряжения, тогда казалось, что он страшнее, чем ОНИ. Он нашел в себе силы, но не для того, чтобы бороться с соблазном, а чтобы с рыком наброситься на нас. Его сознание затухло, и единственное что мы слышали от него это "где вы их прячете?" Даже пока мы его связывали. Этот болван в приступе истерии, влетел в костер, разнося дрова в разные стороны ударом ноги.
Этот поступок, казалось, толкнул нас не на шаг ближе к пропасти, а сразу в неё. Пока мы унимали его, остатки костра продолжали затухать, а мрак сгущаться над нами. Только лишь удар обухом успокоил его, а вот упокоить его окончательно не хватило решимости ни у меня, ни у Джессы. Мы лишь с отчаяньем раздували угли, пока тьма липким страхом душила нас.
Поступок Ракса почти стоил нам жизни, но мы так и не смогли поднять топор. Оставив его лежать связанным мы лишь отсрочили его погибель. Мы не были милосердны, возможно, в нас говорил страх остаться с ними наедине. Костер медленно прогорал, а жизнь перед глазами мелькала так быстро, "Вот я в первом классе", "вот я заканчиваю школу", "а вот и первый контакт с ними. С чем-то потусторонним и первобытным".
Никто так и не узнал от чего они проснулись, но они уже не планировали возвращаться. Каждая ночь была их слугой и верным поводырем, после себя они оставляли лишь пустоту, словно там ничего и не было, постепенно поглощая всё больше и больше жизней. Единственное, что мы узнали, причем ценой многих жизней, этото что они бояться света. Но именно этого света нам так и не хватает. От размышлений меня отвлёк тяжкий вздох Джессы, и я сразу понял почему. Догорало последнее из дров, затухал последний уголёк. Они идут за нами...