Закрыв дом, Клавдия и Люба поехали обратно. В этот день они решили помочь Михаилу — Люба занялась уборкой, Клавдия — кухней. Михаил виновато разводил руками:
- Вот приехали в гости, а вас работой загрузили.
Клавдия улыбалась:
- Мы же свои люди, не так ли? Вот состарюсь я, приедете со своими сыновьями к нам в гости, тогда вы нам будете помогать, правильно я говорю, Олежка?
- Конечно, - серьёзно отвечал он. - Стареньким бабушкам надо помогать, они же слабенькие.
- Вот, - рассмеялась Клавдия. - Устами младенца глаголет истина.
Ночевать она ушла к бабе Нюре, объяснив, что им надо поговорить.
А утром, всех накормив, Клавдия и Люба отправились в дом Макаровны. К обеду они закончили уборку. Устало присев на крыльцо, Клавдия сказала:
- Думаю, что Макаровна осталась бы довольна. Я хотела спросить у тебя, Люба, не говорила ли Макаровна что-нибудь про свою семью, ведь не из пробирки же она родилась?
Люба покачала головой:
- Нет, никогда не слышала.
- А в завещании, которое она тебе оставила, есть на неё какие-то данные?
Люба пожала плечами:
- Я тогда в таком состоянии была, что толком и не смотрела эти бумаги. Можно ведь сейчас посмотреть, они здесь остались у мамы. А почему вы спрашиваете?
- Да не даёт мне покоя твой сон. Мне кажется он как-то связан с Макаровной, недаром же он тебе здесь приснился, а не в Питере. Давай посмотрим её завещание.
Приехав домой, Люба достала из комода, где хранились все документы, тёмную шкатулку, и открыв её, достала завещание:
- Вот смотрите, здесь написано - Макарова Мария Сергеевна. Оказывается она не Макаровна, а Макарова.
Клавдия посмотрела завещание и вздохнула:
- Ну, хотя бы теперь мы знаем её имя полностью.
- И что это даст?
- Пока не знаю. Больше надеюсь на тебя. Если это Макаровна напоминает о себе, значит, она должна что-то ещё тебе сказать во сне или знак какой-то подать. Люба, а ты смотрела, что ещё есть в шкатулке?
- Нет, мне до сих пор боязно открывать её, - поёжилась Люба.
- Ну, что теперь чего бояться? Макаровна ведь тебе её отдала, доставай всё, что там есть.
Люба вытряхнула всё содержимое шкатулки на стол.
Клавдия взяла в руки массивное золотое кольцо с красным камнем:
- А вот это дорогая вещь - кольцо старинное и камень настоящий, вот и серьги к ним.
- А вот это что? - Клавдия подняла за цепочку кулон в виде сердечка, раскрыла его.
- Смотри, а здесь прядь детских волос. Обычно в такие медальоны помещали фотографию дорогого человека или его волосы, как здесь.
Клавдия посмотрела на Любу:
- Мне кажется, это волосы её ребёнка.
- Которого звали Серёжа, - сказала Люба, - Но что мне с этим делать, искать его, что ли?
- Вполне возможно. Приедем в Питер, попробуем поискать её в интернете, хотя вряд ли она там где-то есть. Но мы теперь ещё знаем, что её отца тоже звали Сергеем.
- А давайте завтра ещё раз сходим в её дом, может быть, она что-нибудь попытается мне сказать, - предложила Люба.
- Хорошо, только в дом ты зайдёшь одна, - согласилась Клавдия. - Я там только мешать буду.
Люба, замешкавшись, кивнула.
Клавдия внимательно посмотрела на неё:
- Боишься? Не надо, она тебе ничего плохого не сделает. Ей, видимо, нужна твоя помощь. И завтра позвони Максиму Петровичу, предупреди, что ты выйдешь на работу во вторник, потому что обратно нам придётся возвращаться в понедельник. Мы же не можем оставить Макаровну без помощи.
На следующий день они с утра съездили к Анне в роддом, отвезли продукты. Потом, накормив всех обедом, направились в дом Макаровны.
Клавдия не стала проходить даже во двор:
- Люба, иди одна, я не буду мешать. Попытайся сосредоточиться, представь Макаровну живой, какой ты увидела её в первый раз.
Люба с замиранием сердца зашла во двор, потом, открыв двери, несмело шагнула за порог дома. Немного успокоившись, медленно обошла комнаты, кухню, постояла в комнате, закрыв глаза, но тщетно — ничего она не увидела, не ощутила.
С досадой и некоторым облегчением вышла из дома, закрыла двери на замок.
- Не хочет Макаровна ничего говорить, - вздохнула Люба и села на крыльцо.
Полуденное солнце так хорошо пригревало, что она, закрыв глаза, подставила лицо солнечным лучам.
Внезапно уши у неё как ватой заложило, все звуки исчезли, вокруг возникла пугающая тишина. И в этой тишине возник тихий голос Макаровны:
- Помоги...
Люба не поняла, с какой стороны звучал её голос - казалось, что он был везде - далёкий и одновременно близкий.
- Помоги... - ещё раз, как эхо, услышала Люба.
Она открыла глаза и зажмурилась от яркого солнца. Встала и не спеша направилась к калитке, потом остановилась, повернулась к дому и тихо прошептала:
- Помогу, не знаю ещё, как, но помогу...
Клавдия встревоженно посмотрела ей в лицо:
- Получилось?
Люба кивнула:
- Она просит помощи, наверное, для своего ребёнка.
- Этот ребёнок сейчас уже совсем взрослый, наверное, ему лет сорок-пятьдесят или около этого, - вздохнула Клавдия. - Но мы попытаемся найти его. Вот знать бы, откуда она приехала, было бы полегче, страна-то у нас большая. Я вчера разговаривала с Нюрой, она сказала, что у Макаровны говор был не местный, только она не знает, где так разговаривают. А вот ты же с ней больше всех общалась, не припомнишь, как она разговаривала, какие-то необычные слова говорила?
Люба пожала плечами:
- Клавдия, я ведь нигде не была, кроме Питера и Москвы. Вот в Москве «акают», но она точно так не говорила. Если я услышу, то сразу узнаю, но где я могу услышать этот говор?
- Ничего, приедем домой, я попробую это устроить, - уверенно проговорила Клавдия. - Завтра с утра поедем домой. Заедем сначала к Дарье, немного побудем у них и отправимся домой. Жаль, конечно, что Анна будет в больнице. Ну ничего, у тебя же летом будет отпуск, так что скоро ещё увидитесь. Кстати, ты шкатулку возьми с собой, может быть, она тебе ещё пригодится в Питере.
Они не спеша направились обратно. Когда уже подходили к дому родителей Любы, Клавдия, вздохнув, сказала:
- Ещё хочу тебя спросить, не хочешь ли ты оставить Барсика здесь? Олежка к нему так привязался, да и Барсик к нему тоже. Когда я уеду, он же весь день будет дома один, жалко кота. Я бы могла его забрать с собой в Москву, но ведь ты мне его не отдашь.
У Любы навернулись слёзы:
- А я останусь в Питере совсем одна? Я уже привыкла, что он меня встречает всегда у дверей.
- Ну смотри, сама решай, - сказала Клавдия.
На следующее утро они встали, как только стало светать. Отец помог им донести сумки до машины, потом вернулся, неся на руках кота:
- Держите своего Барсика, пока Олежка спит, а то будет рёву-то.
Люба взяла кота на руки, погладила его, вздохнула и протянула отцу:
- Если ты не против, пусть он здесь остаётся, ему тут хорошо.
- Я совсем не против! - воскликнул отец. - Вот Олежка обрадуется, он уже переживал, что вы заберёте кота.
Клавдия протянула ему переноску:
- Возьмите, вдруг пригодится.
***
Продолжение следует...