В Музее политической истории хранится любопытный экспонат 1917 года – расчетная книжка петроградской прачки. Документ не выставлялся в советское время, поскольку напечатанное в нем соглашение между работодателями и Союзом работниц прачечных заведений могло навести неподготовленного посетителя на крамольные мысли. А нужна ли была Октябрьская революция большевиков?
Среди работниц в царской России, пожалуй, наиболее отсталой, забитой и беззащитной категорией были прачки. Достаточно увидеть картину Абрама Архипова «Прачки»: в скупо освещенном, тесном подвале, среди потоков грязной воды и горячего пара вкалывают несколько изможденных женщин неопределенного возраста.
В таких условиях, а то и хуже, работали по 13 – 14 часов в день. Даже в столичном Петрограде прачки за свою каторжную работу, которая быстро изнашивала их организм, получали гроши. Это объяснялось дешевизной женского труда, порожденной массовым наплывом крестьянок в города. Однако после свержения монархии в феврале 1917 года на волне рабочего протеста прачки громко заявили о себе.
Уже в марте-апреле они объединились в Петрограде в профсоюз, дабы отстаивать свои интересы и добиваться улучшения условий труда. Когда работодатели отвергли их требования о сокращении рабочего дня до восьми часов и повышении оплаты, назвав их «неприемлемыми» и «несвоевременными», 1 мая около пяти тысяч прачек из 45 заведений объявили забастовку. Их требования отнюдь не были чрезмерными. Уже в марте 1917 года Совет рабочих и солдатских депутатов и Петроградское общество заводчиков и фабрикантов заключили соглашение о введении на производстве 8-часового рабочего дня.
Министерство труда при Временном правительстве предписало ограничение ночного труда женщин. Временное правительство также инициировало создание Центральной примирительной камеры, которая должна была согласовать интересы предпринимателей и рабочих. Ей удалось вынудить Совет общества заводчиков и фабрикантов установить минимальный уровень заработной платы. Правда, владельцы прачечных заведений не хотели идти на уступки. Поэтому стачка прачек проходила достаточно драматично. Столкнулись эгоизм одних и отчаянная решимость других. Как это не странно, жители столицы особо не возмущались тем фактом, что в течение нескольких недель не работали прачечные. Из прессы лишь издания социалистического толка отреагировала на это событие. В большевистской газете "Правда" по инициативе забастовщиц появилась специальная рубрика "Стачка прачек". В одной из корреспонденции они писали:
«С падением старого режима мы, работницы-прачки, тоже потребовали своих человеческих прав, а хозяева отвечают нам побоями, шпарят кипятком... Поэтому мы, работницы-прачки, обращаемся ко всем рабочим города Петрограда с просьбой принять какие-либо меры против такого издевательства над нами».
По этим сообщениям, хозяева шли на любые меры:
«Не кормят работниц, гонят вон с квартиры, бросают в агитаторов утюгом, запугивают штрафом и арестами».
Правда, по некоторым сведениям, насилие происходило с обеих сторон. Лидеры профсоюза прачек даже обратились в эсеро-меньшевистский исполком Петроградского Совета с просьбой выделить им охрану. Тот предостерег владельцев прачечных о недопустимости грубого обращения с бастовавшими и предупредил, что найдет средства оградить их свободу и неприкосновенность. Работодатели прибегли к обычной западноевропейской практике создания альтернативного «желтого» профсоюза из штрейкбрехеров. Но таких нашлось не больше двух десятков. Да и они были подвергнуты остракизму. По поводу отступниц прачки писали в «Правду»:
«Вас, иуды, которые за 30 сребреников продали интересы рабочих, мы клеймим позором и опубликовываем ваши фамилии, чтобы знали все товарищи и не принимали вас в свою среду.... Сбросьте же с себя грязное пятно измены».
Бастующим помогла «моральная и материальная» солидарность петроградских пролетариев. В городе проходили митинги в их поддержку, на которых выступали видные политические деятели, в том числе и большевичка Александра Коллонтай. В фонд забастовки прачек было собрано более 16 тыс. рублей. В конечном итоге, собственники прачечных были вынуждены пойти на уступки, в том числе, и в результате давления Центральной примирительной камеры. 31 мая 1917 года стачка прачек окончилась победой. Основные требования бастовавших были удовлетворены. Из упомянутой расчетной книжки прачечного заведения мы можем узнать о результатах.
Работодатели признали профсоюз, отстаивавший права прачек. Были установлены фиксированная зарплата и 8-часовой рабочий день. Полагался и ежегодный двухнедельный отпуск, в любое время, по возможности, летнее. (Кстати, большевистский декрет 1918 года вводил тот же двухнедельный отпуск, который позже при Сталине сократили уже до 6 дней). Об увольнении, причем только по уважительным причинам, хозяин обязан был сообщать за две недели.
Интересно, что в соглашении пункт об обоюдном вежливом обращении стоял выше пункта о 8 часовке. Предусматривались своеобразные социальные льготы: «хорошее качество пищи и достаточное ее количество», «хорошие гигиенические» условия работы и квартиры, стирка белья прачек – за счет хозяев. Во время болезни за работницами в течение 6 месяцев сохранялось рабочее место, причем за первый месяц болезни выплачивалась полная зарплата.
Казалось, вот путь, по которому должна была идти Россия. Однако В. Ленин прекрасно понимал: подобные компромиссы между предпринимателями и трудящимися резко снижают шанс большевиков прийти к власти. А. Коллонтай во время стачки пыталась навязать прачкам политические лозунги. Она уговорила Ленина, чтобы большевики взяли прачек под свое крыло. Летом 1917 года в профсоюз прачечных заведений была направлена Софья Гончарская, чтобы усилить в нем большевистское влияние. Опытный агитатор, прошедшая арест, побег из тюрьмы, годы подполья и эмиграции, она сумела возглавить этот профсоюз.
Большевики манипулировали на усталости трудящихся от войны и многократно повторяли, что долгожданный мир наступит только с переходом власти к Советам, а это может произойти в результате революции «социалистической». Агитация большевиков нашла отклик и у такой категории женского населения, как петроградские прачки. В ситуации углублявшегося летом и осенью 1917 года социально-экономического кризиса Временному правительству не удалось достичь «классового сотрудничества», примирить собственников и пролетариев. Этим и воспользовались большевики.
А затем началась гражданская война. Политика «военного коммунизма» обернулась тем, что стирать фактически было уже нечего и некому. Многие прачечные закрылись, наступила безработица и полуголодное существование бывших прачек. А позже, когда в годы НЭПа жизнь вернулась в привычное русло, профсоюзы уже оказались под полным контролем государства и действовали по указке сверху.
Александр СМИРНОВ, кандидат исторических наук.