- Ну что, дорогой, настал момент истины! - Тамара выговаривала мужу, скрестив руки на груди. – Вот решение суда: квартира нам принадлежит в равных долях, всё как и было вначале. Напрасно ты хлопотал.
- Ты же понимаешь, что я вносил больше денег и мне должно принадлежать по справедливости почти две трети квартиры. Я деньги зарабатывал, а ты дома сидела, прохлаждалась.
- Огреть бы тебя по голове утюгом за такие слова, но это будет бессмысленным деянием – тебя всё равно не пронять ничем. Я дома не прохлаждалась, а сначала выносила сына, потом родила и ухаживала за ним. А ты действительно работал, а после работы пиво пил с дружками. Вместо того, чтобы мне помогать: я с ребёнком сидела, бельё стирала, квартиру убирала, продукты покупала, еду готовила.
- Я деньги приносил, чтобы мы жить могли и ипотеку выплачивать.
- Приносил, не спорю. В восемь уходил, в восемь приходил. Давай посчитаем – восемь часов работа, час – дорога в оба конца. Где ты ещё три часа каждый день был?
- Я что, отдохнуть после работы не имею права? Там так наломаешься, что ноги едва волочишь.
- А мне отдых не нужен? Я с середины дня тоже ноги едва таскаю, но ребёнка ведь не оставишь одного? И грязь из квартиры сама не уйдёт и еда не приготовится. Аааа, да что с тобой говорить, ты о настоящей справедливости понятия не имеешь.
Тамара ушла и села рядом с играющим сыном на пол.
Несколько лет назад, когда оформляли ипотеку, разговора о долях не возникало – всё записали поровну. Какие дележи могут быть в семье, когда всё общее?
Но Сергей год за годом отдалялся от семьи. Его стал мало интересовать сын. Любовь к жене постепенно превращалась из сильного чувства в привычно-надоедливую игру, когда на стандартные ситуации следовала стандартная реакция. Так мог вести себя и автомат: бросили в него монетку – налил стакан воды.
Изменение было настолько медленным и неотвратимым, что в череде дней не замечалось и только оглянувшись назад и охватив взором отрезок длиною в год, можно было увидеть разницу.
Тамара иногда, лёжа в постели рядом с мужем, смотрела на его профиль, едва различимый в неверном свете луны и понимала, что не знай она, кто лежит рядом, могла бы и не узнать – настолько редко они с ним вглядывались друг в друга в последние годы. Куда же делать любовь? Куда она спряталась, так, что не ощущается тепла, родственности, приязни. Они будто стали чужими и связывала их только общая жилплощадь и привычка. Неужели только это?
- Я отойду ненадолго – Толяну надо помочь шкаф передвинуть, - сказал Сергей.
- Иди, двигай, - несколько двусмысленно прозвучала фраза жены. – Налегай на закуску, я ужин не успела приготовить.
- Какая закуска, ты что? Так, один пивасик с устатку примем - и всё.
- Иди, я же не возражаю. Про ужин ты слышал, - устало повторила Тамара и пошла готовить ванну для сына.
Сергей вернулся часа через два. Спиртным от него не пахло.
Через полчаса Тамара легла и быстро уснула, намаявшись за день.
Тамара понимала, к чему идёт их брак, но сама решительных шагов не предпринимала – ей некуда было идти и не к кому прислониться. О том, что такая их жизнь, если ничего не менять, может тянуться десятилетиями, она старалась не думать. Бог не допустит, чтобы она бесконечно страдала и жила беспросветной жизнью – так рассуждала она, даже не задумываясь, есть ли дело Богу до их семьи. Хотя страданий особых у Тамары не было, были, скорее, сплошные серые будни.
Тамара не знала, с чего вдруг муж подал в суд на изменение их долей в квартире. Сказал лишь, что просто хочет восстановить справедливость.
На следующий день после «передвигания шкафа» у Анатолия Сергей пришёл с работы рано. Тамара, привыкшая к другому, удивилась. Он поиграл с сыном и сам уложил его спать.
- Тома! Нам нужно поговорить, - выйдя из спальни, сказал Сергей. – Что ты стоишь, садись.
- Села, говори, - в последнее время Тамара стала говорить коротко, не заботясь наполнять фразы словесной шелухой. Про себя она оправдывала это усталостью и бесполезностью разговоров с мужем.
- Хочу развестись с тобой и создать новую семью, - Сергей начал разговор какой-то заученной, очень гладкой, фразой.
- Интересно, с кем ты хочешь создать семью? - спросила Тамара.
Сергей выпучил глаза и несколько секунд не знал, что сказать - он не думал, что жена задаст такой вопрос, проигнорировав сам факт затеваемого развода.
- С этой… С … Слушай, какая тебе разница, с кем я хочу жить? – наконец, ответил он.
- Разница та, что нет у тебя никого. Врёшь ты про семью. Лучше бы тебе правду сказать.
- Откуда тебе известно, что у меня никого нет? Кто тебе сообщает?
- Ага, щас! Сдам я тебе агента, жди! Ты на себя в зеркало давно смотрел? На выражение лица, на то, как стоишь, двигаешься, на одежду свою из прошлого века. Не нужно меня уверять, что кто-то хочет создать с тобой семью. Лучше скажи, зачем такое придумал? Не можешь по человечески сказать, что ли?
- Да, нету у меня никого! Но для развода повод ведь нужен. Нужно же как-то объяснить, почему хочешь разойтись. Мы с тобой не ругаемся, не дерёмся, скандалов почти нет, с голоду не пухнем, квартира нормальная, работа есть у обоих – вот как объяснить людям, почему хочу развестись? Что, душевными исканиями оправдывать?
- Ты людям хочешь объяснить. Зачем? Какая тебе разница? Какое тебе дело до людей? Ты мне объясни. Себе, наконец. Ты же ведь сам не знаешь, зачем тебе развод! Добро бы я отказывала тебе, так ведь тебе самому ничего уже не надо!
Сергей яростно посмотрел на жену. Она спокойно перенесла его взгляд и ярость у него пропала.
- А ведь ты права. Я и сам не знаю, для чего мне развод с тобой. Скажу больше – я не понимаю, зачем я суд затеял, доли поменять хотел. Мне вдруг представилось, что я важнее тебя и почти всего один, без тебя, достиг. Дня три во мне эта важность бурлила, я на этой волне и заявление в суд написал. А потом волна схлынула и всё остальное я делал по инерции. И решение оставить всё поровну - оно правильное. Оно с самого начала было таким, правильным. Мы всё вначале делили поровну и я прекрасно понимаю, что нагрузка на тебе была сопоставима с моей, если не больше. Но вот спорил, спорил… Зачем? Сам себе ответить не могу.
- Мне иногда кажется, что мы с тобой, как верблюды в пустыне. Их ведут куда-то. Куда – они толком не знают. Они идут себе, идут, вышагивают медленно, а вокруг один песок. Понимаешь – вокруг всё одинаково, ничего не меняется! Одинаковость и монотонность завораживает. Так и мы – каждый день одно и тоже, одно и тоже. Может мы больны? Может мы психи какие-нибудь?
- Я ведь с мужиками после работы сижу и думу думаю. Они выпивают, болтают, а в меня не лезет и разговор их не интересен. Зачем мы живём? В смысле не вообще зачем, а зачем мы с тобой живём вместе? Что нас связывает? Была любовь, помню меня аж трясло, если день тебя не вижу. Куда это делось всё?
- Ты знаешь, Серёжа, я ведь тоже про это думаю. Сейчас тебя слушаю, а ты будто мои мысли читаешь и вслух произносишь. У меня до сих пор фотография твоя есть, на которую я каждый день смотрела. Уже Андрюша родился, ты рядом всё время, а я нет-нет, да достану фотографию. И посмотрю.
- Скажи честно, я тебе неприятен? У тебя ко мне совсем ничего не осталось? Я ведь потому и дома стараюсь меньше бывать – мне кажется, что ты мной тяготишься.
- Ох, и дурак ты. Давно бы спросил и не мучился. Сейчас я точно и не скажу, как к тебе отношусь. Неприязни нет, тут ты ерунду какую-то мелешь. Что-то осталось от любви, только не знаю – что. Понимаешь, все чувства будто в тумане завязли. Вот как, примерно, в воде бежать. Сильно ты в воде разгонишься? Так и с чувствами – завязли они и живут теперь где-то отдельно. Я смогла продвинуться в этом тумане-воде, а чувства там остались.
- Что же делать? Я надеялся разойтись с тобой и ожить. Съездить куда-нибудь, чем-то заняться помимо работы.
- А со мной что? Съездить? Заняться? Ты хотя бы попробовал со мной чем-нибудь простым заняться, а не о разводе думать?
Сергей снова посмотрел на жену. Она приподняла голову и насмешливо смотрела на него. Он встал, подошёл к ней и наклонился к самому лицу. Тамара не отстранилась и не изменила насмешливого выражения.
И Сергей совершил невозможное – он поцеловал жену. Она медленно встала и закинула руки ему на плечи. Они стояли и целовались. Горячая волна пробежала по телу Сергея и возникло давно забытое чувство. Тамара тяжело дышала и почти кусала его губы.
Они едва дошли до спальни.
...
Им многое придётся переосмыслить, через многое переступить, научиться жить не по инерции, как заводные куклы. Смогут – будет счастливая семья, не смогут – всё вернётся к теме развода и неизвестно тогда, кто будет инициатором.
© Copyright: Александр Каширцев, 2024
Свидетельство о публикации №22405160060