... В компотной (бывшей пивной) сидел, обхватив голову руками и периодически выщипывая из оной по маленькому клочку подшёрстка, её хозяин...
Перед ним стоял недоеденный ужин: седло молочного хейтерëнка, средней прожарки с лёгкой подгорелостью, в кисельном маринаде...
Мыслей снова не было, голова вернулась к уже привычному состоянию. Компот, услужливо разбавленный босоногим барменом Лëнькой забористой бормотухой, оставлял липкие следы на замызганной скатерти, гранях стакана и шершавых пальцах глядящего в пустоту хозяина...
"Где же мелкий, опять опаздывает... Ну, конечно, не за деньгами же идёт, а наоборот... Куда тут торопиться? Эх..."
Вошёл сыночка, поморщился.
- Бать, ты б завязывал...
- Как ты, что ли? Так ты и не развязывал, это я вязал да связи укреплял. Вон, поешь, меня уже и от хейтерят воротит. Старею... Лëнь, плесни сыну!
- Сию минуту-с, я мигом. Спеть потом? - мелкий тремор рук бармена выдавал волнение.
- Чего спеть? У тебя ж чикипибарум один. В лирику ж ты не умеешь...
- Отчего же? Есть одна. "Вспомни о нём"
- А ну, вон отсюда, - со злости клок вырвался внушительный, но босс уже не чувствовал боли, - я забыть никак не могу, а ты мне напоминать удумал...
- Так это, я ж как лучше... - руки тряслись сильнее, поднос с компотной бурдой едва не опрокинулся на семейство неудачников...
- Пшёл вон. Позову...
- Вот, Юр, видишь, чë деется? В рекламе - ведуны да знахари, бармен - вспомнить предлагает... Мож, я с ума схожу?
- Не, пап, ты что? У нас просто полоса чёрная? Мне тоже петь нечего, в смысле нечем, то есть, нет, нечего и не с кем. По ТВ, куда ни щёлкну, про дроны говорят... С ума поодиночке сходят. Дашь денежек немного?
- Да погоди ты с деньгами, делать-то чего? Мы не вдоль этой чёрной полосы пошли, не? Операция "неискренность" провалена, вон, Лёньку пришлось сюда устраивать, а то б Анжелка с дому выгнала. Операция "предательство" - ещё хуже. Это ж надо такому случиться? Одновременно дезу пустить и прикрытие потерять...
Да, и цацка твоя сирийская всё дешевле, сдавай, пока хоть что-то стоит...
Этого, вон, целое министерство обороны наградило... Эт тебе не граммофоны, тут всё серьёзно. А там сейчас чистки пошли, как бы до нас не добрались... Вовка с матерью где? В студии?
- Чë им там делать? Гастарбайтеры сбежали, кто будет из их речëвок песни пытаться сделать? А мои песни они не хотят, хоть я и дёшево отдаю...
На ферме они, там хоть душу отвести можно, на ботов проораться...
- Да х..и, прости за прямоту, орать? Они же не такие талантливые, как этот... Орать уметь надо...
- Кто талантливый? Ты чë городишь, батя? Ты нам без прессы никогда таких слов не говорил. Ты реально чокнулся от своей компотухи, алкаш... - сын залпом осушил стакан, вытер о рукав липкие губы, закусил остывшим хейтерëнком и вышел из заведения...
- Куда ты? Куда вы все? - седой директор хотел вырвать ещё клочок, но наткнулся на проплешину, коих становилось всё больше... Хлебнул пойла и уронил голову на грязный стол... - Деньги. Ты ж хотел денег. Сынуль... - непослушными руками он всё же вытащил из помятого пиджака бумажник... И уснул...
В полутьму забегаловки тенью скользнул сын. Взял бумажник, хотел отсчитать нужную сумму, задумался... Убрал бумажник к себе, одну купюру оставив на столе...
- Лëнь, там деньги. Возьми. Анжелке купи чë. И, это, ты ничего не видел. А то за весь бумажник ответишь...
Вечерело... Надвигалась тьма...