В нескольких километрах от города Хвалынск в Саратовской области есть живописная местность, получившая название по речке Черемшан. Во второй половине XIX столетия здесь возник один из мощнейших центров старообрядчества: мужской Успенский монастырь и женский Введенский – у Мамонтового ключа. Здесь в разное время упокоились 6 старообрядческих архиереев, атаман казаков-некрасовцев Осип Гончар, представители старообрядчества Дона, Урала, Москвы, Санкт-Петербурга и других регионов. Здесь же в период гонений на старообрядцев с 1850-х гг. пряталась кафедра саратовско-астраханского епископа.
На месте Успенской обители в 1920-е гг. возник санаторий Черемшаны 1, переименованный в наши дни в «Пещеру монаха» и действующий до сих пор. В 2017 году Успенский собор, где располагалась столовая дома отдыха, вернули старообрядцам, так началось соседство возобновленного монастыря и отдыхающих.
Другая судьба ждала женский монастырь. Санаторий Черемшаны 3 на его территории открылся позднее – в 1930-м гг. В 1990-е гг. он оказался в частных руках. Худо-бедно учреждение существовало. Но в 2010-х гг. закрылось. В 2014 году в его постройках разместили пункт временного размещения для беженцев с Донбасса. Тогда же и начался разбор старинных построек на строительные материалы.
Сегодня живописное ущелье Мамонтова ключа – это заброшенная территория санатория «Родник». Полуразвалившиеся дачки для отдыхающих, советская скульптура физкультурников, медведей, женщины с веслом. Несколько дореволюционных построек – купеческие дачки, некогда построенные при женском Введенском монастыре.
Последние сооружения самого монастырского комплекса прямо сейчас сносят и растаскивают на кирпич, зачищая территорию для новой истории. Пройдет совсем немного времени и только шум леса будет напоминать о былых молитвенных распевах черемшанской святыни. Слава о которой еще 100 лет назад гремела на всю Россию.
«Хвалынск и Черемшан — это два священных места для раскольников нашего Поволжья. Это та же Палестина, тот же Иерусалим, куда стекаются старообрядцы на поклонение своим святыням и пред которыми местами они благоговеют до обожания их», - так писали синодальные миссионеры о хвалынской земле в 1880-х гг. Как раз на эти годы пришлась «черемшанская весна», когда здесь появились первые разрешенные правительством храмы, отстраивались кельи и наладилась полноценная монастырская жизнь со своими порядками и уставами, настоятелями и насельниками, переплетными, швейными, иконописными мастерскими и пр.
Практически вся история женского Введенского монастыря связана с именем хвалынской мещанки Феклы Евдокимовны Толстиковой, принявшей иноческий постриг с именем Фелицата.
«В ней нет обаятельной мягкости характера, — замечали ее современники, — всепрощения и душевной теплоты, увековечивших за старцем (настоятелем мужского монастыря Серапионом – А.Н.) память «избранного сосуда», но на протяжении всей ее жизни сказывается та же духовная мощь, беззаветная преданность старым обычаям и вере отцов: «Железная баба, король!» — таковы общие отзывы об этой незаурядной женщине. Как и Серапион, она рано отдалась религиозному подвигу. С тех пор она всецело посвятила свою жизнь на созидание монашеской обители, в чем ей много помогают сохранившиеся связи и богатые родственники…».
Претерпев множество гонений, притеснений и арестов, в 1870-х гг. матушка Фелицата основала обитель у пруда на Мамонтовом ключе.
Здесь же ею в 1884 году «без письменного разрешения начальства» была возведена каменная церковь. По словам матушки Фелицаты, «на основании мнения Гос. Совета, последовавшего 1 мая сего 1884 года, о даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб».
До этого времени службы в скиту проводились в ветхой деревянной молельне, построенной, по преданию, ещё в 1700 году и привезенной с Иргиза.
В апреле 1885 года в Саратовское губернское правление поступило письмо от хвалынского пристава г. Солонова. Письмо извещало о том, что ветхая старообрядческая молельня находится в аварийном состоянии, в любой момент может обвалиться. Во избежание жертв исправник просит разрешения у правления перенести молельню в каменный флигель. Разрешение на перенос было получено. А уже 21 сентября 1885 года церковь была освящена во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы с приделом во имя святителя Николы. 8 октября 1885 г. «моленная» была официально разрешена Саратовским губернским правлением.
Изначально храм имел вид обыкновенного жилого дома. Только после 1905 года на церкви были установлены купола и кресты, а в 1909-м по проекту Саратовского архитектора Юрия Николаевича Терликова возведена колокольня.
«Мы вошли в церковь, — вспоминали паломники, — и здесь необыкновенная чистота и благолепие. Красивый, старинного письма иконостас, стены и пол точно сейчас только выкрашены; везде коврики и дорожки, аккуратно сложенные подколенники. Перед иконами неугасающие лампады. Церковь с хорами. Сбоку, точно гнездо ласточки, прицепился миниатюрный, но такой же светлый, как церковь, придел. В проходах и под сводами колокольни помещаются кладовые и жилые кельи (с диванами, постелями и сундуками, что придает церкви какой-то полудомашний характер. Такая же обстановка и на хорах главного храма: мягкое кресло для игуменьи Фелицаты; тут же ее «свои» иконы, которым она сугубо молится, и тут же сундуки, кровать, женское платье; налево от хоров — помещение для готовящихся к постригу, с полной домашней обстановкой».
Вокруг храма — чистота, порядок и размеренность. На живописных склонах лощины отстроили одно и двухэтажные кельи: деревянные и обложенные кирпичом. Между корпусами — безукоризненно выметенные и утрамбованные дорожки. Все это, по определению современников, представляло вид «вполне благоустроенного городка и привлекало сквозящими во всех мелочах домовитостью и уютом». В Введенский храм стекались древние святыни старообрядцев. В источниках упоминаются иконы «Господь в силах» XV в., «Божия Матерь Одигитрия Смоленская» XVI в. и др.
При монастыре вели хозяйство: сад, пасеку, мельницы и пруды. Работали швейные мастерские, где монашки расшивали бисером и полудрагоценными камнями роскошные ризы на иконы, облачения священнослужителей, вязали кружева для постельных принадлежностей и рушников и т.д.
В начале ХХ столетия монастырь расцвел, количество насельниц достигало 200, включая 50 схимниц. Происходили они из самых разных слоев общества и городов: Москвы, Санкт-Петербурга, Новочеркасска, Астрахани, Симбирска и пр.
25 июня 1911 г. монастырь посетил саратовский губернатор П.П. Стремоухов. Это был исторический визит представителя власти такого уровня.
Известно, что губернатор принял участие в богослужении, отстоял литургию, после чего побеседовал с устроительницей Фелицатой и игуменьей Измарагдой. Затем отправился в сопровождении Мелетия в соседний мужской монастырь. В своих воспоминаниях П.П Стремоухов отмечал: «Должен откровенно сознаться, что у меня было к старообрядцам особое влечение. Во мне всегда вызывало большое уважение стойкость старообрядцев, несмотря на преследования, в их религиозных убеждениях и сохранение старого уклада русского быта».
Для совершения полного ежедневного круга служб в монастырской церкви Фелицата содержала двух священников. В начале XX века причт состоял из протоиерея — о. Михаила Каюрова, происходившего из симбирских мещан, (служил во Введенской обители с 1907 г.) и второго священника о. Моисея Никифорова, из крестьян с. Сосновая Маза. Диаконом служил Афанасий Вдовин. Священнослужители вместе с престарелой матушкой Фелицатой встретили в Введенской обители годы революции. Фелицата приняла схиму и умерла в начале 1920-х гг. , тогда же скончался и о. Моисей.
4 октября 1929 года последние насельники покинули обитель, кто-то уехал на историческую родину, кто-то осел в городе. Территория была отобрана в пользу размещения на ней дома отдыха.
На фотографии 1939 года мы можем увидеть обезглавленный храм и первый ярус колокольни, превращенный в смотровую площадку. Позднее здание реконструировали и разместили в нем водолечебницу.
На сегодняшний день это самая ценная и единственная уцелевшая каменная постройка, которую можно точно датировать. Ее изучение, консервация и восстановление станет подлинным памятником подвижникам старой веры.
