Люся пропала в это воскресенье, днем. По обыкновению, накормив ее и Сестренок рано утром, я выпустил их проветриться. Проветриться получилось в прямом смысле слова – природный катаклизм, связанный, по словам синоптиков, с аномальной активностью Солнца, в нашей местности сопровождался сильнейшим ветром – 17 – 20 метров в секунду. Как не пытались мои кошки бодриться и держать хвосты торчком, их неизбежно клонило ветром в сторону.

Ветер ветром, но накопились домашние дела, которые в частном доме и не кончаются. Запустив циркулярную пилу, я распустил несколько досок, пропустил их через фуговальный станок. Шум и визг при этом стоял такой, что кошки обиженно покинули мое общество и ушли в сад, пережидать. Ближе к обеду сначала одна, затем другая будто ненароком прошлись рядом, вопросительно поглядывая на меня. Все понятно – время обеда.

Пообедав, две Сестренки сочли за благо завалиться на лежанки и переварить обед дома, в сытой дреме. И только неугомонная Люся вновь отправилась на свежий воздух. Больше она не появилась.

До ночи я бродил по окрестностям, звал ее, прочесал придорожные заросли посадок, прошел по обе стороны дороги – безрезультатно.

Люся – четырехлетняя кошечка, бывшая беспризорница, больше всех на свете любила меня и всегда первой прибегала на зов. Сестренки, как правило, появлялись позже и получали взбучку от мелкой Люси: – «Не заставляйте хозяина волноваться!» Но в этот раз она так и не появилась.

Познакомился я с ней четыре года назад в одном из городских дворов, в который заезжал каждое утро - забрать попутно сотрудника на работу и покормить трех-четырех хвостатых бедолаг, коротавших зиму в подвале дома. Мне рассказали, что в этой разношерстной компании появился котенок, но сам я его не видел. Впервые он попался мне на глаза в середине января. Я тогда, по обыкновению, выдавил несколько пакетиков недорогого корма для бездомышей и вдруг, когда коты принялись за угощение, из подвала серенькой пулей вылетел котенок и грозно урча, оттеснил котов, раз в десять превосходивших его по весу! Те в недоумении отступили, с удивлением посматривая на хвостатую мелочь и не решаясь прогнать его. Давясь кормом, и не переставая урчать, котенок похватал корм и так же быстро метнулся в подвал.

В следующие разы я кормил его отдельно от других. Иногда он позволял себя погладить, но в целом - оставался диким и испуганным. Позже он стал узнавать мой голос и бежал ко мне истошно мяуча.

Я уже подумывал забрать его в компанию Сестренок, опасаясь, что он не переживет зиму. Приближались крещенские морозы, прогноз погоды безжалостно обещал минус тридцать. Решившись, в один из дней, когда котенок увлеченно уписывал мое угощенье, я подхватил его и понес в машину, где оставил переноску. Котенок дорого ценил свою жизнь и дал мне это понять, прокусив до крови палец и исцарапав руки. В доме я поселил котенка, оказавшегося девочкой, в мансарде, оградив ее на недельку от контактов с Сестренками. В первый вечер оставил ее в покое, она забилась под диван и не показывалась.

Но уже на второй день, выманив ее игрушкой, я взял ее на руки. Она некоторое время пугалась, но потом уткнулась носиком в плечо и притихла. Я думаю, что тогда она поверила мне, раз и навсегда. И полюбила – неистово, на всю жизнь!

Я назвал ее Люсей. Теперь она ждала меня каждый вечер, с удовольствием играла со мной и даже научилась мурлыкать!

По окончании карантина, Сестренки отнеслись к ней с неприязнью, шепеляво ругались и пытались напугать ее, но не тут-то было! К старшим теткам она отнеслась пренебрежительно, главное – у нее был я! В первый же вечер она разогнала Сестренок, решивших устроится на моей постели. Отныне здесь разрешалось спать только мне и Люсе. Каждый вечер ей приходилось «держать оборону» взобравшись на кровать, отбиваясь сразу от двух претенденток на мое внимание. Она так и осталась миниатюрной, ни разу за все это время ее вес не превысил трех килограммов.

Сестренки со временем приняли ее в команду и старались не раздражать по пустякам, а с приходом теплых дней, даже стали учить ее (и меня заодно) охоте на мышей. Ученицей (в отличие от меня) Люся оказалась прилежной и вскоре превзошла своих учителей.

С утра и до вечера она пропадала в саду, но по первому оклику неслась ко мне, громко мяуча:

- Бегу, хозяин! Уже бегу!

И вот она пропала. Я понимал, что она обязательно прибежала бы на мой зов и то, что ее нет означало одно – она меня больше не слышит.

В эту ночь мой дворовый пес впервые остался в вольере. Все думалось – придет Люся ночью, так чтобы Дружок не спугнул ее ненароком. Хоть он и с уважением относится к кошкам, но в приступе любвеобилия может напугать их, или зализать до смерти. Дверь на веранду оставил открытой, там же оставил миску с кормом – вдруг вернется ночью. Сам так и не уснул – выходил покурить и звал, звал свою Люсю. Ветер не утихал и все казалось, что в его порывах я слышу жалобный писк Люси, но на поверку оказывалось, что это скрипит забор, или воротные петли.

Вернувшись с работы на следующий день, вновь тщательно обыскал окрестности, ворошил траву, ломился сквозь кустарник, в надежде найти хотя бы тельце моей Люсеньки. Обошел всех соседей, донимая их опросами – никто ничего обнадеживающего рассказать не мог. Три участка рядом пока пустуют, один – с отстроенным домом, но еще нежилым – хозяева наезжают редко. Обошел все, надежда таяла с каждым часом. Мне представлялась Люсенька, раненная бродящими по округе псами, обездвиженная, ждущая моей помощи. Значит надо ее искать! И я искал.

Еще одну ночь Дружок не вышел на охрану двора, оставшись в вольере, но Люся так и не появилась. Безжалостные руки безнадеги и бессилия сдавили сердце, Сестренки тоже загрустили. Соседи уже привыкли к моим непрекращающимся крикам:

- Люся! Люсенька!

Появилась даже мысль, что унесли ее хищные птицы, которые часто кружат в небе над нашим поселком. Понятно, что ни о каких рассказах в эти дни даже не думалось.

В очередной вечер, пока не стемнело, решил осмотреть окрестности в бинокль – может смогу увидеть в траве серенькое пятнышко. Забравшись повыше, метр за метром изучал я пустые участки, раз за разом утыкаясь биноклем в пустующий соседский дом. Взгляд зацепился за окно, за стеклом которого я увидел… Торчащие кошачьи ушки! Сердце подпрыгнуло и забилось, подгоняемое надеждой! Бегом кинулся в сад, перемахнул через забор, пробежал по соседскому участку и встал напротив окна пустого дома. За ним сидела и беззвучно открывала ротик моя Люсенька!

Хозяев, по обыкновению, не было – они появляются лишь в выходные дни. Слава Богу, однажды мне довелось довезти хозяйку до ее жилья в городе. Выгнав со двора машину, я за несколько минут домчал до знакомого дома, опросил соседей, нашел нужную квартиру и вместе с хозяйкой вернулся назад.

…Люсенька истошно жаловалась на судьбу и прижималась ко мне всем тельцем. Природное любопытство и врожденные навыки ниндзя позволили ей незаметно проникнуть в чужой дом и скрываться там до отъезда хозяев. Так она и оказалась незадачливой пленницей чужого жилья. Попав домой, она первым делом получила легкую взбучку от Старшей, потом обе Сестренки принялись обнюхивать и вылизывать незадачливую подругу.

А та, умяв два пакета любимой «Шебы», забралась ко мне на колени и все рассказывала, рассказывала о пережитых ужасах.

В эту ночь она улеглась мне на грудь и наотрез отказалась уходить. Даже Сестренок не стала прогонять. Время от времени были слышны, облегченные вздохи, то - Сестренки вздохнут, то – Люся. Облегченно вздыхал и я, а кошки, все три, счастливо мурлыкали.

Стучу по клавишам компьютера, а Люсенька щурит свои зеленые глазищи, и мурлычет:

- Хорошо дома! Не буду больше гулять на улице. Ну, разве только тут, рядом. Да, хозяин?