На часах было четыре утра. Дождь барабанил по крыше, своим ритмом выстукивая таинственное послание. Мне не спалось, поэтому я сидела и разглядывала ноты капель на своём окне. Проводила пальцем по гладкой поверхности стекла, помогая дождинкам соревноваться в гонке.
Всё казалось таким пустым. Бетонные коробки домов, шоссе, улицы и парки – нигде не было видно ни души. И даже моя голова, обычно заполненная кружащимся роем мыслей, была так легка и свободна. Только вот душу сковал холод, хотелось почувствовать… хоть что-то.
Я представляла, как капли осеннего дождя касаются моей кожи, моих волос, моей одежды, и от этого мне хотелось выбежать на улицу, встать под небесный водопад и смыть с себя усталость. И я поддалась этому порыву и вылетела на улицу, на ходу застёгивая куртку.
Как только металлическая дверь подъезда открылась, я сразу почувствовала себя лучше. Словно нашёлся последний кусочек пазла, которого не хватало для полной картины. Капли дождя словно успокаивали и исцеляли тревогу, как тёплое молоко с мёдом перед сном. Я решила прогуляться и подышать свежим воздухом, пока ноги сами несли меня вперёд, по улицам-венам нашего Города.
Я вышла на аллею, вдоль которой раскинулись дубы. Их ветви создавали навес, под которым, казалось, можно спастись от любой напасти. Но дождь всё равно находил свой путь, и тяжёлые капли воды, скользящие по зелёной листве, как по волнам, падали вниз и впитывались в асфальт, весь день изнывавший от жажды и жары. По проезжей части периодически проносились автомобили ночных странников – таксистов; работников вечерних смен и одиночек, ищущих покоя в шуме колёс и ветре, задувающем в открытые окна.
Я пошла дальше и вышла на центральный бульвар. Впереди виднелось старое здание кинотеатра, в котором залы с пыльными прожекторами и протёртыми сидениями соседствуют с современным фойе, где есть бильярдные столы и неплохой бар. Дальше по улице – детская площадка. В центре площадки – трёхэтажная горка, место сбора всей окрестной молодёжи.
Мне вспомнились юные годы, когда мы с друзьями могли часами зависать там, наверху, оккупируя территорию третьего этажа. Это было особенное удовольствие, потому что меня редко сюда привозили, большую часть времени я проводила в деревне, где родилась. Но я всегда была рада вернуться в Город. Воспоминания о нём всегда были связаны с походом в кино и солёным попкорном, тёплыми вечерами перед телевизором в компании родителей и, конечно же, моими городскими друзьями.
Мы кидались «капитошками» – шариками, заполненными водой, – в тех, кто пытался забраться к нам на горку. Ребята всегда удивлялись, как я так быстро могу пополнять боезапасы. Вот, казалось бы, я спускаюсь вниз и мчусь в направлении ближайшей колонки, и буквально через несколько минут возвращаюсь с ведром, полным водяных «гранат». Меня хвалили за оперативную работу и спрашивали секрет моего успеха, но я молчала, как партизан. Это была моя тайна, которую я никому и никогда так и не смогла открыть.
Если бы только бы они узнали, тогда бы я сейчас не шла по этой площадке, носками ботинок раскидывая вокруг влажные кучки песка. Я была бы в лучшем случае в психиатрической клинике, а то может и на столе учёного, проводящего на мне эксперименты или вообще… мертва.
Я отмахнула от себя эти печальные мысли и направилась дальше.
Наискосок от детской площадки находился памятник Великой Отечественной войны – Вечный Огонь. Детьми мы ходили сюда погреться, особо не вдаваясь в подробности, зачем и для чего здесь этот монумент. Да и в сознательном возрасте я приходила сюда лишь для того, чтобы посмотреть на ярко горящее пламя. А назначение этого памятника лишь одно – для того, чтобы помнить.
Чтобы больше никогда такого не случилось. Чтобы больше никогда…
Когда я родилась, бабка-повитуха сказала, что моя сила будет связана с огнём. Мой день рождения выпал на самый жаркий день лета, а мои волосы были рыжими – казалось бы, это было логичное предположение. Но когда я стала часами проводить время у реки, прыгать по лужам, прохлаждаться в корытце, откуда пили свиньи, мама с бабушкой заподозрили неладное. А когда мать застала меня, сидящей на коленях у куста смородины, а по моим пальцам стекали струйки воды, всё стало окончательно ясно.
После этого мне рассказали о том, что всё это началось с нашей пра-пра-прабабушки. Их семья переживала тяжёлый, голодный год, и она, в тридцатиградусный мороз, вышла на улицу и отправилась в лес. Мужу и детям она сказала, что попробует поймать белок или зайцев, но на самом деле, она просто хотела умереть. И когда она, обессиленная, упала в сугроб, она увидела чёрную фигуру перед собой. «Вот и смерть моя пришла», – подумала она. Но дух склонился над ней, прошептал, что может спасти её и всю её родню, но придётся заплатить цену. Все женщины, рождающиеся в моём роду, стали бы носителями «даров природы» и прислужницами лесных духов, и после своей смерти вернулись бы обратно к своему истоку. Отчаявшаяся прародительница согласилась на эту сделку, даже не понимая, что за этим последует.
Когда она вернулась домой, то яблони сразу же зацвели и заплодоносили, картофелины выросли размером кулак, а смородиновый куст покрылся россыпью красных ягод. Прабабка расплакалась и поняла, что семья сможет выжить этой зимой. Её муж посмотрел на всё это изобилие и просто перекрестился.
Они смогли не только прокормиться сами, но и помогли всей деревне. За спиной её окрестили «ведьмой», но никто и никогда не отказывался от её услуг.
На следующий год в семье появилось пополнение – дочка. От её смеха распахивались двери и ставни окон, а от свиста шатались деревья. Но больше всего она помогала на ветряной мельнице, заставляя лопасти крутиться.
И всё было хорошо, пока пра-пра-прабабушка не стала меняться. Она стала злой и угрюмой и всё чаще проводила время в лесу. Её руки почернели и глаза также стали цвета угля. Она иногда издевалась над соседями, заполняя их огороды колючей крапивой и обвивая дома лозой.
И всё это до одного случая, пока она не проткнула ветвью вишни на смерть мужчину, который пришёл к ней ругаться, после очередной её выходки. Её заперли в доме и подожгли. Её дочь заставили смотреть на то, как горит пламя, очищая «проклятье».
С тех пор всем женщинам, которые рождались в нашей семье, запрещали пользоваться магией и в назидание рассказывали эту притчу.
Со временем история о ведьмах в нашем роду стала всего лишь легендой. До тех пор, пока не родилась я…
Я до сих пор помню взгляд того мальчика – испуганный, злой и полный отвращения одновременно. Он откашливал воду из лёгких, корчась на земле. А я просто смотрела на свои руки и не понимала, как же вышло так, что я не смогла себя контролировать. Когда подбежали взволнованные взрослые, начались крики, шум, гам. Всё столпились вокруг бедного подростка, который боролся за свою жизнь. Кто-то подбежал ближе, пытаясь ему помочь. Кто-то тряс меня за плечи, пытаясь выяснить, что произошло. А я всё смотрела на него, и понимала, что больше никогда.
Родители не винили меня и даже жалели, но я не была глупым ребёнком и видела их грустные глаза. И слышала, как плачет по ночам мама.
После этого в деревне меня прозвали «ведьмой», как и мою родственницу когда-то. Большинство знало о нашем семейном проклятии, но предполагали, что мы безопасны, так как никто и никогда не видел, как мы пользуемся способностями. Ни я, ни мама, ни бабушка. Но после такого… все закрыли для нас двери своих домов. А при встрече на улице – плевали под ноги. Поэтому нам пришлось окончательно переехать в город, и забрать бабулю с собой.
Отец ушёл не сразу. Где-то через год после бесконечных ссор с матерью. Он сказал, что не сможет пережить, если я снова «сорвусь». Он не хотел так жить, он не был готов к такому. Когда он женился на маме, он предполагал, что всё говорят в деревне – слухи и сплетни. Но после того, как выяснилось, что всё это правда, он просто сдался.
Через два года умерла бабушка. Ещё через пять – мама. В двадцать один год я осталась абсолютной сиротой.
И теперь, когда мне двадцать три, я всё ещё не пользуюсь своими силами и не могу смириться с фактом, что я «ведьма». Я просто человек, как и все.
Но этот Вечный Огонь пробудил во мне давнее обузданное желание. Пальцами я стала выводить незамысловатые пируэты в воздухе, заставляя капли дождя кружиться по спирали и падать прямо в центр огня. Я смотрела как вода проигрывает пламени и от этого мне стало невыносимо тоскливо.
По телу пробежали мурашки, а на затылке встали волосы, и я поняла, что что-то неладно. Шестое чувство заставило меня обернуться. И я увидела их – чёрных теней. Много теней.
Они пришли за мной. Я слишком долго пряталась. Слишком долго духи леса не чувствовали свою проклятую магию.
Я не знала, что делать. Бороться или бежать? Рано или поздно они всё равно найдут меня. Но я не хотела сдаваться прямо сейчас. Я решила принять бой.
Дождь скапливался на моей ладони, образуя шары, словно те самые капитошки. Я кидала их в тени, но, это лишь ненадолго замедляло их. Я резким движением скинула всю росу с листвы деревьев, превращая капли в острые дротики. Пару теней исчезло, но их становилось всё больше, и я поняла, что мне не выстоять.
– Нужна помощь? – раздался голос за спиной.
Я повернулась и увидела юношу. У него были чёрные волосы и такие же глаза. Его рот был искривлён в безумной улыбке, а в руках он держал зажигалку. Он щёлкнул колёсиком, вспыхнуло пламя, которое парень тут же впитал своими пальцами, а затем из его ладони вырвался длинный поток огня, как в огнемёте. В пламени духи тут же исчезали, не оставляя от себя и следа.
Дождь начал стихать, пока, наконец не прекратился.
– Нет, пожалуйста… Только не сейчас! – вскрикнула я, обращаясь к небу.
Мне пришлось воспользоваться экстренной мерой и выкачать воду из земли и растений. Деревья завяли, а трава пожухла. Но это дало мне ещё несколько драгоценных водяных снарядов, чтобы останавливать теней, пока мой боевой товарищ их сжигал.
Тени подползали со всех сторон, окружая нас. Единственным спасением была лестница, которая вела к пруду. «Вот он – наш шанс!» – подумала я.
– Дождь закончился, я не могу больше использовать свою силу, – я обратилась к парню, постепенно пятясь назад. – Нам нужно к пруду. Можешь их остановить хоть на секунду?
– Понял, сейчас сделаем, – коротко ответил он.
Он кинул зажигалку, словно гранату. Он ударилась об каменную дорожку и взорвалась, оставляя после себя стену огня. Духи, которые пытались пройти сквозь неё, сгорали.
– Быстро, пока пламя не исчезло, бежим! – крикнул юноша, уже стремительно направившийся в сторону лестницы.
Я мчалась так быстро, как только могла. Я перепрыгивала через две ступеньки, даже не задумываясь о том, что, если я упаду, для меня может всё закончится.
Мы добежали до пруда и прижались спиной к перилам, ограждающим водоём.
– Теперь у меня нет силы. Скажи мне, что это было всё не зря. Скажи, что у тебя есть план, – глядя мне в глаза, отчаянно произнёс парень.
Я повернулась к озеру, потом к теням, которые уже скользили вниз по склону, стремительно приближаясь к нам. Затем перескочила через перила.
– Перелезай, – скомандовала я, и как только юноша сделал это, продолжила. – И обними меня.
– Что?!
– Обними меня. И задержи дыхание.
Парень неуверенно прижался ко мне и уткнулся носом в шею:
– Только быстрее, пожалуйста…
Я схватила его покрепче и шагнула назад. Мы упали в воду и начали тонуть. Я видела, как тени, словно стервятники, стали кружить над водой. Я закрыла глаза.
Когда моя спина коснулась каменного дна, я почувствовала, что больше никогда не хочу всплывать. Это моя стихия, здесь я чувствовала себя в безопасности. Но это ощущение было лишь мгновением. В моих руках был человек, который не мог дышать под водой и это лишь вопрос времени, пока он начнёт задыхаться.
А когда тени начали проникать под воду, я решилась на отчаянный шаг.
Я даже не знала, сработает ли это. Но я собрала всю свою обиду, всю свою злость и направила её в крик.
Я вспомнила лицо отца, стоящего на пороге с чемоданом в руках.
«Лучше бы ты никогда не рождалась. Это всё твоя вина».
Моя ярость создала силовую волну такой мощности, что вода вокруг нас начала расходиться. Она вышла за берега, заливая всё вокруг. Но самое важное, она уничтожила духов, возвращая их туда, откуда они пришли.
Я открыла глаза и поняла, что мы всё ещё лежим на дне пруда, поросшем илом.
– Мы живы! Чёрт возьми, мы живы! Я и не думал, что у тебя получится, – юноша обнял меня ещё крепче, но тут же, смутившись, отстранился. – Честно говоря, я решил, что ты убьёшь меня и будешь использовать мою кровь, чтобы восстановить свои силы. Кровь же тоже вода, в каком-то смысле…
Я опешила:
– Нет. О боже мой, нет. Как ты вообще мог подумать такое? Я бы никогда…
– Я не знаю тебя. Решил, что мало ли… Но я очень рад, что ты такая же. Я думал, я думал… Что я один такой.
– А как ты…? – я проглотила задать свой вопрос, потому что получила на него ответ, просто взглянув на руки своего спутника, – А, впрочем, неважно.
Шрамы, многочисленные шрамы на запястье, проведённые вдоль вен, выделялись на фоне его бледной кожи. И его пальцы, словно татуировкой, были покрыты чернотой.
Я позволила задать себе другой рискованный вопрос: «Недавно в городе произошло несколько поджогов. Ты имеешь к этому отношение?».
– Я был слабаком. Меня обижали. И я решился на отчаянный шаг. Но этот отчаянный шаг дал мне сил отомстить, – сказал он, отвернувшись от меня. – Я сожалею о том, что сделал это. Но по-другому было нельзя.
– Я понимаю, – честно ответила я.
И я правда понимала. Наверное, как никто другой. Но я и понимала, что это не было верным решением.
– Прошлое догонит тебя, как бы быстро ты не бежал. Иногда нужно встретиться с ним лицом к лицу и выстоять, – уверенно сказал юноша.
Я посмотрела на свои руки и увидела, что мои ногти тоже почернели:
– Но прошлое учит нас. Наверное, нужно усвоить этот урок, чтобы больше никогда такого не повторилось. Пойдём, нужно просушить тебя.
Я подала ему руку и помогла встать.
– Там есть Вечный Огонь, – сказал он, – Я мог бы…
– Нет, – резко ответила я, – Вечный Огонь был построен не для этого. Для этого люди создали сушильную машину. Или фен. Когда доберёмся до моего дома, сможешь выбрать.
И я, не отпуская его ладонь, направилась вперёд.