В Госдуме утверждают федеральных министров. Как говорил спикер Госдумы Вячеслав Володин: «Времена неожиданных людей в правительстве ушли, сейчас предлагают кандидатов с опытом и компетенциями». 13 мая Госдума утвердила 10 вице-премьеров. Какие основные задачи называли кандидаты? Будущий первый вице-премьер Денис Мантуров пообещал продолжать координировать ключевые направления проекта технологического суверенитета. Будущий вице-премьер Татьяна Голикова выделила для себя в качестве одной из основных целей своей работы увеличение средней продолжительности жизни до 81 года к 2036 году. Совет Федерации заслушал кандидатов в силовые министры, и будущий глава МВД Колокольцев говорил про коррупцию. Он сказал: «Я далек от мысли, что больше взяточников у нас в стране появилось, - просто активнее мы, скорее всего, стали работать». По его словам, 75% коррупционных преступлений выявляются сотрудниками органов внутренних дел. За последний год раскрываемость преступлений сотрудниками полиции повысилась на 3% до 75%. Число выявленных фактов взяточничества при этом выросло на 15%. Колокольцев отметил, что, «конечно, победить полностью коррупцию и преступность мы не можем, потому что наши классики всегда утверждали, что коррупция у нас существует ровно столько, сколько существует само государство. Но тем не менее мы справляемся, есть результаты». Кому именно из наших классиков принадлежит эта цитата, я не нашел.
Сергей Михеев: Мне трудно оценить ситуацию. Сначала по поводу напряженной работы наших законодателей. Хорошо, что они заслушивают министров и заместителей, но что-то мне подсказывает, что, кого Путин представил, тех они и утвердят. Конечно, работа у них напряженная. То, что они рассказывают о своих планах и взглядах на жизнь, - это хорошо.
Я начну с Мантурова, к которому есть вопросы по технологическому суверенитету. По поводу суверенитета - это ключевой вопрос: собственная разработка, собственное производство. Где не можете - копируйте; начинайте со сборки; дальше локализация и собственное производство - это и будет суверенитет. Пока мы ориентируемся на поставки из-за рубежа, суверенитета не будет.
Сейчас это стало очевидно с особой остротой. Почему? Раньше считалось, что «были бы деньги, а уж где купить - мы найдем». Сейчас нас обложили санкциями, вторичными в том числе, и бывает такое, что деньги есть, а купить нельзя, или невозможно купить что хочешь, или цена невероятно высокая. Вот момент истины! Надо самим учиться производить, а если надо ломать авторские права, то их надо ломать. Перед страной стоят серьёзные задачи. Очень часто технологический суверенитет – это жизни наших людей. Это очень важно. Это первое.
Второе: важно не строить декорации. Это как с квадрокоптерами, когда покупают комплектующие, здесь собирают и говорят, что «это наше». Оно такое «ваше», что завтра вам не продадут двигатели или лопасти, а вы сами их делать не умеете, разучились или не хотите! Надо строить заводы.
По опыту китайцев мы видим, что они много что скопировали, отстроили заводы и эти копии уже выдают за свои. Более того, они сделали шаг вперед и улучшили эти копии. Насколько это сложно, затратно с лопастями для квадрокоптеров? У нас есть пластмасса. Почему не дать это заводу? Копируешь, льешь форму, разрабатываешь двигатели, скопируй китайский, раздай задачи.
Сергей Михеев: Я много раз говорил, что нет нужного инструментария. Одна из наших главных проблем – это принципы функционирования российской экономики, они строго рыночные. Как были заложены в 1990-еи 2000-е годы, так рыночными по сути и остаются. Очень часто всё упирается в то, хочет тот или иной предприниматель это делать или не хочет. Государственный заказ вы не заставите его делать, если ему это невыгодно.
Когда все эти вещи имеют характер коммерческих заказов, то очень часто появляется коррупционная составляющая. Одна из проблем, с которой мы столкнулись в ходе СВО: когда что-то работает, а что-то не работает, а стали выяснять, почему что-то не работает, и выяснилось, что когда-то был конкурс, и какие-то люди пролоббировали свои интересы лучше, чем другие. В итоге они продвинули свою систему, какое-то приспособление, оборудование, а оно не работает совсем или не работает так, как должно работать. Здесь нужно пересматривать инструментарий в стратегически важных областях. Государство должно более активно заниматься экономикой. Я понимаю, что невозможно переступить черту - государство принципиально отказалось от участия в экономике в 1990-е годы. Должны быть акционерные общества - открытые, закрытые или другие формы - но это коммерция. Где-то коммерция хороша (в сфере услуг), а где-то она не может справиться с поставленной задачей или не хочет, потому что невыгодно. Не знаю, будет ли Белоусов об этом думать (он же был советником по экономике), но мне кажется, когда у вас негодный инструментарий, вы не можете выполнить задачу.
Условно говоря, вам надо закрутить гайку, а у вас только молоток в руках. Здесь надо искать варианты и не обманывать друг друга, с чем я тоже по работе фонда встречаюсь. «У нас всё есть»; отошли на три шага: «Дайте нам это». Вы же только что сказали, что у вас всё есть! «Нам надо было начальнику доложить». Речь идёт о жизни и смерти! Какое еще «доложить начальнику»? Мне кажется, здесь: а. нужна предельная честность; б. надо понимать, что если есть задача, то нужны соответствующие инструменты. Могут спросить: «Какова цена вопроса? Может быть это будет слишком затратно?» Это всё как раз для думающих людей, которые должны найти оптимальное решение. Где-то это могут быть рыночные механизмы, где-то нерыночные, где-то сочетание, а главное - чтобы был результат.
Теперь по Вашему вопросу, по лопастям. Я имел некоторое отношение к авиации: мы всё делали сами. Лопасти никто не льет - это композит. Когда-то был у нас специальный институт, который занимался композитами, пластиками. Композиты стали применять в авиации еще в 1970-е годы. Всё это умерло, потому что оказалось никому не нужным. Для того, чтобы это освоить, есть возможности, люди, технологии, но вопрос: кто будет поднимать? Чтобы предпринимателю с нуля это поднять, нужно преодолеть немереное количество трудностей. И он это не может.
Мы от нашего фонда дали людям на постройку БПЛА значительную сумму денег. Но это все происходит «в сарае на коленке», несмотря на то, что у них есть контакт с соответствующим ведомством, с МО. Этот человек знает, как делать, он энтузиаст, но не может поднять производство - это просто невозможно. Потому что государство должно поставить завод вместе с КБ. За эти годы крупный бизнес не образовался, потому что не было таких задач, а мелкий бизнес не может это поднять. Я думаю, что уже задачи ставятся.
Технологический суверенитет – это, в первую очередь, собственное производство, разработка или копирование. Все друг у друга копируют. Кто придумал колесо? Назовите фамилию, авторские права и номер патента. Вы думаете, оно появилось сразу в миллионе мест? Конечно, нет. Кто-то где-то когда-то как-то в разных местах дошел, потом довел. Так было, есть и будет. Слагаются легенды про советскую индустриализацию, но целые заводы покупали в Штатах, сюда привозили, ставили, оттуда выписывали инженеров, и, пока завод не заработал, они были здесь. В какой-то момент до 300 000 иностранных специалистов (американцев и европейцев) находились в Советском Союзе. Это хорошо известные факты.
Первый советский легковой автомобиль ГАЗ М-1 делался по лицензии Ford. Не вижу в этом ничего позорного, потому что разработать с нуля – это очень длинный процесс на долгие годы. Сталин понимал, что война грядёт и времени нет ждать 50 или 100 лет; значит, надо купить, скопировать. Классический пример с китайцами. Если взять китайские товары и вычленить аутентичную китайскую разработку, то процент будет очень небольшой. В свое время они покупали лицензию, а иногда и лицензии не было: закупали партию машин, разбирали их до последнего винтика, смотрели, как сделано, и начинали копировать. Сначала получалось плохо, потом получше, а сейчас они весь мир заполонили своими машинами и товарами. Или они ставили здесь заводы. Мы, к сожалению, этот момент пропустили, потому что нас обложили санкциями. Но в этом направлении надо трудиться.
По поводу коррупции и утверждения министра внутренних дел. Раз он утверждает, что они справляются с коррупцией, ему виднее. Но мы видим, что факт коррупции очень серьёзный. Коррупция – это, в первую очередь, преступление должностных лиц, находящихся на государственной службе, которые берут взятки за выполнение своих непосредственных служебных обязанностей. Хотя коррупция бывает разная: есть и внутрикорпоративная, но внутри корпорации они сами разбираются или не разбираются. Здесь речь идёт о госслужащих разного уровня, которые злоупотребляют. В нынешнее трудное время коррупционер - это предатель Родины (неважно, связано это со СВО или нет). Поэтому бороться с этим надо беспощадно. Другой вопрос, что коррупцию как порок искоренить полностью невозможно. Здесь вопрос о соотношении в процентах, то есть надо минимизировать настолько, насколько это возможно в нынешних условиях.
Мы знаем, что коррупционеры у нас морально страдают, помимо серьезных уголовных сроков, а потом раскаиваются и компенсируют. Посмотрите суммы, которые изымаются, с ними изымается и имущество не только у самого коррупционера, но и у родственников, на которых он всё переписал. Понятно, что борьба ведется и она сложная, но Колокольцев сказал: «Справляемся».