В воскресный день 12 мая в Воткинске двумя концертами Объединенного симфонического оркестра Мариинского и Большого театров под управлением маэстро Валерия Гергиева завершился «удмуртский этап» фестиваля «Гений места» — музыкального приношения великим отечественным композиторам на их малой родине. Основоположник и идейный вдохновитель нового важного события в культурной жизни России пообещал, что ровно через год «Гений места» вернется в родниковый край.
«Хлеб» для всех музыкантов
В программе третьего — заключительного — фестивального дня меломаны получили в подарок роскошное ожерелье из фрагментов балетной музыки Чайковского (из «Щелкунчика»), его увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта» и сразу двух симфоний — Четвертой и Пятой, ставших триумфальной кульминацией всего события.
— Сегодня мы рады быть в Воткинске! — закрыв партитуру Пятой симфонии Чайковского под овации публики, художественный руководитель фестиваля «Гений места» Валерий Гергиев обратился к поклонникам музыки, в четвертый раз за три дня с аншлагом заполнивших зрительный зал. — При этом я надеюсь, верю и даже знаю, что вместе с нашими друзьями, с руководством крупного и значимого для страны региона, мы сделаем все возможное для того, чтобы ровно через год здесь с большим размахом и на высоком уровне снова прошел фестиваль «Гений места»! Потому что не только Удмуртия и Россия, но и Петр Ильич Чайковский заслужили, чтобы фестиваль его имени проходил здесь, и чтобы день его рождения 7 мая вместе с нами праздновал весь мир! В Воткинске — в этом прекрасном городе для этого есть всё. Есть замечательная публика, есть театр (Валерий Абисалович имел в виду Дворец культуры «Юбилейный» — прим. авт.), на сцене которого должны идти оперные и балетные спектакли. А еще в Воткинске есть красивейшее озеро, которое почему-то называют прудом и что очень ценно – есть и бережно сохранена Музей-усадьба Чайковского с домом, где родился, рос, формировался, впервые услышал музыку и впервые попробовал её сыграть будущий гениальный композитор. Сегодня утром я уже побывал в этом доме и перед отъездом из Воткинска снова навещу его. Поэтому попрошу всех наших музыкантов найти время для того, чтобы посетить этот музей и поклониться Петру Ильичу. Все мы понимаем, что не хлебом единым жив человек, но Чайковский — это еще и наш «хлеб», потому что в своей жизни он написал много музыки, невероятной по яркости, мощи, возвышенности, загадочности и красоте! За сим мы прощаемся с вами, и говорим: «До новых встреч!»
Петр Кондрашин о музыке Петра Ильича…
Просьбу маэстро Гергиева музыканты Объединенного оркестра выполнили с непритворным интересом и желанием, и уже в музейном пространстве усадьбы Чайковских у обозревателя Удмуртской филармонии появилась хорошая возможность побеседовать со своим давним знакомым Петром Кондрашиным — концертмейстером виолончельной группы симфонического оркестра Большого театра России и внуком Кирилла Кондрашина.
Не просто прекрасного Музыканта и легендарного дирижера, а еще храброго человека, чье мужество состояло в концертах на фронте во время Великой Отечественной войны и в том, что позже он не побоялся первым в СССР исполнить две «запрещенные» симфонии Шостаковича – Четвертую и Тринадцатую.
— Рассказывая о своих отношениях с музыкой Чайковского, я не могу не упомянуть своего деда — Кирилла Петровича Кондрашина. Как и любой другой русский дирижер, он много дирижировал русскую музыку в целом и симфонии Чайковского в частности. Если же говорить от себя, то стоит напомнить, что в своем творчестве Петр Ильич осчастливил вниманием многие музыкальные инструменты и не обошел виолончель, — сказал виолончелист и провел своеобразную экскурсию по инструменту. — В первую очередь на ум приходят не только заметные сольные партии в балетах, операх и симфониях, но и Вариации на тему рококо, и Pezzocappricciozo, и «Ноктюрн», изначально, в оригинале, написанный для фортепиано, но затем ставший, по сути, виолончельной пьесой. Виолончель также играет огромную роль и в камерных произведениях Чайковского, в секстете «Воспоминания о Флоренции», в Серенаде для струнного оркестра. Поэтому благородное звучание виолончели в музыке Чайковского в самых выгодных красках олицетворяет и развивает как традиции русской виолончельной школы, поднимая их на новые высоты, так и русскую кантилену — песенность. Впитывая в себя дух этой песенности, Чайковский самым удивительным образом воплощал свой композиторский гений в виолончельном голосе и отражал свойства и качества души, присущие русскому человеку — широту, обаяние, доброту, нежность и одновременно силу. Причем здесь очень важно заметить о том, что в своей музыке Чайковский часто опережал свое время. И это напрямую относится как раз к произведениям для виолончели. Конечно, сам я не застал тех времен, о которых мне рассказывал мой педагог в Московской консерватории Дмитрий Георгиевич Миллер, но профессор кафедры виолончели и контрабаса отмечал, что в годы его молодости за исполнение тех же Вариаций на тему рококо отваживались браться единицы. На тот момент с технической стороны это было крайне трудно, и потому лишь избранные музыканты выносили эту музыку на сцену. Сейчас же это сочинение играет большинство солирующих виолончелистов. Добавлю и то, что до поступления в оркестр Большого театра, в течение десяти лет я работал в Большом симфоническом оркестре имени Чайковского, и за эти годы тоже много играл программы с музыкой Петра Ильича. Так вот я должен сказать, что для меня эта музыка обладает уникальной способностью и особенностью — она не может надоесть. Более того, играя вчера в Воткинске «Иоланту», а сегодня музыку из «Щелкунчика», увертюру «Ромео и Джульетта» вместе с двумя симфониями, я вновь испытывал незабываемые ощущения. Эта гениальная музыка продолжает трогать меня до мурашек! Причем, когда ты становишься старше, то начинаешь размышлять и задаваться вопросом о том, как так получилось, что Чайковскому приходила эта музыка и как в его голове выстраивались все её драматургические ходы?!
Жизнь в темпе presto
— А я задамся к вам всего одним, но закономерным вопросом — насколько сложным было для вас вхождение в состав объединенного оркестра и адаптация к творческим темпамpresto, energico, con fuoco, или con brio, в которых давно живет и Мариинский театр и его худрук маэстро Валерий Гергиев?! — многословно спросил у собеседника интервьюер.
— Отмечу, что репертуар симфонической музыки у оркестра Мариинского театра невообразимо огромен! — восхищенно произнес Петр Кондрашин. — Слава Богу, что сейчас я могу его вспоминать заново, а кто-то из музыкантов симфонического оркестра Большого театра только-только знакомиться с этой великой музыкой. Причем данная практика очень полезна и позволяет набираться бесценного опыта, которым уже обладают музыканты универсального оркестра Мариинки, потому что одинаково блестяще они могут играть и театральную и симфоническую музыку. Образно говоря, и «Лебединое озеро», и «Пиковую даму», и Шестую симфонию Чайковского. Как и симфонии Брукнера, Малера и Шостаковича… Поэтому от нас — от тех музыкантов, которые влились в объединенный оркестр из оркестра Большого театра, это требует максимальной мобилизации, концентрации и старания. Не скрою, я не без содрогания отправлялся в длительную и сложную гастрольную поездку в рамках XXIII Московского Пасхального фестиваля и фестиваля «Гений места», и, сыграв вот уже больше десятка программ, сейчас мне кажется, что мы сумели не подвести маэстро Валерия Гергиева! Это в реальности очень интересное творчество!
Текст: Александр Поскребышев
Фото: Мария Колясникова