Письмо-поддержка журналиста Гагика Карапетяна, выставленное в ФБ. Вот что он написал: ИЗ ХРОНИКИ «НЕОБЪЯВЛЕННОЙ ВОЙНЫ».

Письмо-поддержка журналиста Гагика Карапетяна, выставленное в ФБ. Вот что он написал: ИЗ ХРОНИКИ «НЕОБЪЯВЛЕННОЙ ВОЙНЫ». По одну сторону Анна Велигжанина, мужественная и несгибаемая мама-одиночка. По другую – пахнущий жутким запахом грязной нефти эрцац «Комсомольской правды».
Нынешнее бабское руководство в давнем прошлом популярной газеты, от которой осталось лишь название, умышленно бракует одну за другой заметки непокорной подчиненной, а та выброшенные в «корзину» статьи публикует в «Желтой газете. Зажигай» (главный редактор – принципиальная и все понимающая Светлана Хрусталева) – ежемесячном приложении к «Собеседнику».
Удивляться, незнакомая мне Анна, тут нечему. Это древний "казачий"... Нет, точнее, мерзопакостный совковый способ выдавливания качественного, но неугодного начальству журналиста. Этот фашистский метод пережили многие наши коллеги. Впервые я его почувствовал на себе за пару лет до стартов московской Олимпиады-1980, после окончания журфака МГУ распределившись в только что сформированный олимпийский отдел «Советский спорт» вместо обговоренного варианта работы в «Известиях». Разумеется, про «голы, очки, секунды» я не писал по определению.
Однако, согласно профессиональной инерции, продолжал сотрудничать с до поры до времени несостоявшимися коллегами на Пушкинской площади (туда вернулся спустя примерно 6 лет). Одну за другой «Неделя» (придуманное еще А. Аджубеем воскресное приложение «Известий») опубликовала мои полосные беседы с Г. Данелия и А. Бабаджаняном под рубрикой «Гость 13-й страницы». Вскоре другой еженедельник - «Футбол/Хоккей», на который, как и на «Неделю», нельзя было подписаться (эти издания чаще всего в киосках продавали знакомым из-под полы с небольшой наценкой) напечатал интервью А. Джигарханяна, размышлявшего в хитоне Сократа и с пятнистым мячом в руках (так прекрасно и остроумно его запечатлел мой однокурсник С. Киврин, вскоре ставший известным фоторепортером) о любимом виде спорта.
Спустя некоторое время меня к себе пригласил (но не «вызвал на ковер») зам главного редактора «Советского спорта» Б. Чернышев (вел спецкурс на журфаке): «Почитай донос своего начальника, чтобы ты быстро понял, с кем сидишь в одной комнате». Александр Добров, между прочим, еще и шеф редакционной партячейки КПСС, сообщив в докладной о моих описанных выше публикациях, вывел резюме: в рабочее время пишет статьи для конкурирующих изданий. Мне даже устный выговор не объявили. Зато через два года, не успев начать трудиться в ТАССе, отдел кадров на Тверском бульваре дал мне знать: Добров вдогонку прислал донос №2.
И вот в конце 1990-х, когда я работал в «Известиях», довелось увидеться с тем же Добровым (заметили, насколько «говорящая» фамилия?!) на очередной журналистской тусовке. Подошел ко мне с иудиной улыбкой, жалкими извинениями и протянутой рукой. Конечно, она так и осталась в воздухе. А я до сих пор жалею, что не решился повторить по-настоящему товарищеский и мужской поступок Алексея Матвеева, моего бывшего подчиненного в отделе информации профсоюзной «многотиражки».
После того, как я перешел в соседнее здание «Известий» Лешу по какому-то поводу вызвал к себе главный редактор А. Потапов (работавший в ЦК КПСС со времен Сталина и до Горбачева Леон Оников однажды сказал мне: «Когда собираешься расстаться с этим белгородским мудаком?» Легендарный тбилисец хорошо знал последнего советского главного редактора, командированного руководить СМИ со Старой площади). Так вот Матвеев, услышав в большом кабинете нелестные слова обо мне, недолго думая, врезал главному пощечину. Настолько смачную, что секретарша мигом вызвала мента. Тот еще до «выяснения обстоятельств ЧП» в околотке, спустившись вместе с Лешей по лестнице, тут же попрощался с ним и чуть не попросил прощения за то, что мог в чем-то его обвинить.
Так что, многоуважаемая Анна, почти все подобные истории в мире журналистики (и не только) заканчиваются справедливыми победами над Злом и его «полпредами» рядом с нами. В соответствии с замечательной поговоркой: «Бог не фраер – шельму метит!». Рано или поздно (конечно, лучше поскорее) останется ваша пройдоха с одним носом!