Труба
Стык-водосточная труба
Играла трель луны-серпа.
И скрипкой пела без струны,
Звеня, гудела в дырь стены.
Под утро смолкла.
Дождь утих.
Но принял соло
Ветер-бриг.
Промямлил спеть,
Звеня стеклом.
Ворот в то медь
Зевнула ртом.
И, лязгнув, скрыла
Его звук.
Авто подвыло
В дня каблук,
Что, цокнув вязко,
Спал с ноги.
С туфлёй завязка
Луж-руки…
Шлагбаум гулко пренебрёг
Всем тем, что сам пропеть не смог…
Промята тишь, и звук без нот
Листа, шуршащего в след бот…
Стык-водосточная труба.
Всё тот же дождь луны-серпа.
Душой натянутой струны
Опять гудит в дыру стены…
Хома Брут
Ночь полна кудлатой мглою.
В сникших зорях спит одна.
Убелённая собою
В звёздах стылая луна.
Запрокинуты дороги
Миражами в хмарь лесов.
Треплет ветер бога ноги
Древа воткнутых рогов.
Чёрный висельник безокий.
Ям глазниц могильный взгляд.
С виду каторжник жестокий.
Иль крестьянин… нет… солдат…
Нечто напасть… наважденье.
Просто тень… большой листвы.
Лиха всхлип и тьмы верченье.
Пни под ноги… в шаге рвы…
Заплутала Русь-царица…
Перекрестится и чёрт…
Нет ни зги… лишь плачет птица.
Ни ограды, ни ворот…
Всё-то утро лишь избудет.
Нечто лечь и спать в траве…
Перемочь… и будь, что будет.
Жгу костёр… нож в рукаве…
Ночь полна кудлатой мглою.
В сникших зорях спит одна.
Убелённая собою
В звёздах стылая луна.
Запрокинуты дороги
Миражами в хмарь лесов.
Треплет ветер бога ноги
Древа воткнутых рогов…
Которая свет
Развезло по ухабам дорогу.
Лужам молится день в синеве.
Не проставишь ни палку, ни ногу.
Листья влажных берёз – к голове.
Вёрст с десяток до края деревни.
Ещё бликают звёзды в воде…
Утро, также привстав на колени,
С грязной полой, как я, в лебеде…
Эх, телегу бы… да с жеребцами!
Да и ехать бы так… да любить
Те поля, что за небо лесами.
С ездоком сигаретой дымить…
Никого… даже жалобы птичьей.
Не стенаю поэтому… нет.
Ждёт меня с красотою девичьей
Та, к которой иду я сто лет…
За плечами нелепое время
Рот конвойных да зэка погост…
И стреляющий в топкое темя,
Как и в тех, приподнявшихся в рост…
Вёрст с десяток до края деревни.
Не стенаю поэтому… нет.
Вот окно у крыльца и ступени.
Ждёт меня та, которая свет…
Развезло по ухабам дорогу.
Лужам молится день в синеве.
Утро, тоже ступая по логу,
Сонно бликает звёздным в воде…
Ось-мирозданье
Я проткну бытие пальцами
Для того, чтобы счастье взошло
Над людьми звёздноогненнопяльцами.
Взгляда божьего небо гало.
Пусть вдаль катится ось-мирозданье,
Озаряя просторы красой.
Обретёт падший диво-сознанье,
И разбойник воскреснет душой.
Из ведра на твоём коромысле
Я испью это золото звёзд.
Уж не будут плеваться о быдле,
Ибо станет другим мой народ.
Рукавом я утрусь, глядя в очи
Русской дочери рек и лесов.
И другой простепной милоночи
Тоже русской, что снег и босой...
А улыбки их… что ты … нирвана,
В грудь пролитая синью зари…
Не серчайте на маты болвана,
Научили меня блатари…
Эх, вы, травы зелёные с мёдом.
Мать-земля, о которой пою.
Облака, что плывут пароходом.
Всё то русское, что я люблю…
Пусть вдаль катится ось-мирозданье
Для того, чтобы счастье взошло.
Я, идущий под светостоянье,
Где в озёра склонилось гало…
Я проткну бытие пальцами.
Я испью это золото звёзд.
И взойдёт звездноогненнопяльцами
Над святРусью мерцание хорд…
Рояль
Время прошлого – рояль.
Нет печали, и не жаль,
Что будет.
Ещё нет жестоких игр.
Ещё спит беспечный мир
И курит
Теплоходом по реке,
Как и те, щека к щеке,
Кто любит.
Ну а там уже война.
Пришлых чёрная казна
И голод.
Ну а здесь… пёс дворовой
В соре весь… бежит за мной…
Трав шёпот…
И граница на замке.
Ключ, зажатый в кулаке.
Звёзд солод
Высоко… народ и вождь.
Труд рабочий и просчёт…
Был молод…
Передёрнутый затвор…
Это там. А здесь я свой.
Мой город.
Время прошлого – рояль.
Без печали в эту даль,
кто любит
Что прошло и то, что есть.
Чувство счастья, чтоб лететь…
Всё будет…
