Академик Канторович не разделил судьбу своего соседа по нобелевскому списку 1975-го года – академика Сахарова. Он не стал популярным диссидентом, не окружил себя ореолом мученика за веру, узника совести, трибуна и борца. Возможно, не считал эту линию судьбы оптимальной в условиях многочисленных внешних ограничений, связанных с осуществлением научной деятельности в условиях тоталитарной системы. Но и не делал всего того, что впоследствии могло бы иссушить душу муками раскаяния. Скажем, сумел тактично вовремя уклониться от продолжения работы над атомной бомбой. Что с одной стороны, конечно, не позволило ему (с его-то дарованием!) занять место в известном ареопаге трижды Героев, главных архитекторов ядерного смерча – Курчатов, Зельдович, Славский, Сахаров, с другой – сохранило имя Канторовича в числе тех, кто делал великую науку, не переступая этическую черту. Как отметил один из его соратников, профессор С.Кутателадзе, «Канторович дал нам образец наилучшего использования ресурсов личности в условиях внешних и внутренних ограничений».