Мой прадед жил в деревне, был известным на всю округу знахарем и ясновидящим. Он всем помогал, если не было запрета Высших Сил.
Я продолжаю вам рассказывать истории, которые поведал мне прадед.
***
У Прохора был праздник: сын вернулся из армии.
Всё бы ничего, но только Прохор был пастухом, пас деревенское стадо, где тридцать одна корова, семнадцать телят, сто восемьдесят овец и восемнадцать коз с козлятами. Попробуй справиться с такой оравой!
Прохор был опытным и ответственным пастухом, уважаемым в деревне человеком. Стадо слушалось его, как вымуштрованное. Животные возвращались домой всегда сытые и в целости и сохранности.
Даже волки к стаду не подходили. Уж больно ловко Прохор их пастушьим кнутом отхаживал.
Но в тот день Прохор мирно похрапывал на сеновале, разбудить его на работу не было никакой возможности. Расслабился… Перебрал… Радость-то какая: сын вернулся!
Пошумели, поругались односельчане, но – делать нечего – в поле вместо Прохора его жена и вернувшийся из армии сын стадо погнали.
Вечером, в назначенный час, пригнались домой.
- А где моя коза?! Козлята пришли, а козы нету… - горевала Прасковья Матвеевна.
Прасковья Матвеевна одна растила семерых внуков. Сын на войне погиб, а невестка как последнего родила, болела долго, да за мужем ушла.
Корову Прасковье Матвеевне было не потянуть. Держала она козочку черно-коричневого цвета, красивую, ласковую, с птичьим именем Сойка.
Благодаря Сойке, целебному козьему молоку, Прасковья Матвеевна и поднимала внучат в голодное послевоенное время.
- Люди добрые, помогите Сойку найти! Погибнем, ведь, не выживем без кормилицы!
Люди хорошо понимали, чем грозит потеря козочки. Ведь времена были голодные. Страна только восставала из послевоенных руин. На коровах еще колхозные поля пахали, потому что был один трактор на весь колхоз. У каждой семьи, державшей корову, была обязанность сдать государству определенное количество литров молока. Так что, жили – не шиковали. Самим едва-едва, продавать нечего.
Вот и пошел народ всей деревней козу искать. Поспешал, чтоб не блуждать в ранних осенних сумерках.
Проспавшийся пастух Прохор, остро чувствуя свою вину, возглавил поиски и заверил рыдающую хозяйку:
- Не реви, Матвевна! Сейчас найду я твою козу. Я все их лёжки, как свои пять пальцев знаю. Через час будет твоя коза дома!
Но ни через час, ни через четыре часа Сойку так и не нашли.
- Жалко Матвевну. Мы не нашли, так волки за ночь найдут… - шептались односельчане расходясь по домам в потёмках.
Пастух Прохор вернулся в деревню последним, когда уже совсем стемнело.
- Матвевна, всё исходил. По несколько раз! Сгинула твоя коза! Ничего не понимаю! Волки б съели, я бы кости видел. А тут… Ни костей, ни козы… Нечистая сила!
Прасковья Матвеевна без сил опустилась на завалинку, прижала руку к сердцу.
- Горе-то какое… - прошептала она, лихорадочно соображая, чем будет кормить детей и как переживут зиму.
Прохор сел рядом, вытянул уставшие от ходьбы ноги.
- К Михалычу надо идти в соседнюю деревню. Он поможет. Я сейчас сыну скажу, он за твоей малышней присмотрит. Кнут возьму. В ночи волки стаями на дорогу выходят…
Прадед сидел у окна и при лунном свете пил чай из самовара. Аромат малинника и спелых яблок, заваренных прямо в самоваре, струился по маленькой избушке старика.
Прохор древком кнута постучал в окно.
- Михалыч! Всё чай пьешь, старый хрыч? Или спать лёг, колдун, чёртов?
Прадед распахнул окно.
- Третий раз за день колдуном обозвали! Идите в сельсовет, к председателю. В райцентр, в милицию, заявляйте. Пусть ищут козу вашу! А колдун спать пошел! Покедава!
И прадед захлопнул створку окна.
- У-у-у, собака! – Прохор в сердцах погрозил окошку кнутом.
Прасковья Матвеевна заплакала. Её последняя надежда от строгого голоса Михалыча и холодного приема рухнула.
- Погоди, Матвевна, реветь-то! - прикрикнул Прохор. – Михалыч хороший мужик. Не было случая, чтобы в помощи отказал. Вот и про козу твою знает. А ведь ему не говорил никто!
- Так вам помощь требуется? - чрезмерно участливо осведомился прадед, делая акцент на слове «помощь». – «Колдун проклятый» завсегда готов помочь в горе. А кормилицу потерять – горе…
Он стоял у крыльца, одетый в домотканую серую рубаху, подпоясанную бечевкой, такие же штаны. На ногах были лапти. В руках прадед держал кружку молока и добрую половину каравая.
Прасковья Матвеевна кинулась в ноги старику.
- Отец, родной, помоги! Ради деток прошу. Малы они, сироты! Ведь погибнут!
Молоко и хлеб прадед протянул Прасковье Матвеевне.
- За своей деревней на опушку леса отнесешь. Поставишь молоко аккуратно, чтобы не разлилось, рядом хлеб положишь, поклонишься и попросишь: «Уважаемый хозяин леса, верни мне мою козочку Сойку в целости и сохранности…» Уходи и не оглядывайся. Спать ложись. Коза только утром придет. Слабая она, змея ее укусила. Тяжело ей, вот и залегла. Но хозяин леса утром ее поднимет и приведет.
Кружку с молоком и хлеб Прасковья Матвеевна прижала к груди, сказала:
- Ты и имя моей козочки знаешь… Спасибо тебе, дед Михалыч.
- Напрямки не ходите. Волки на поляне. По дороге идите, по большаку. Тихо-спокойно дойдете. А это - тебе… - прадед протянул Прасковье Матвеевне полотняный мешочек. – Домой придешь, воды полведра согреешь, большую деревянную ложку этой травы в горячей воде размешаешь. К утру настоится. Коза придет, ей попить дашь. Что останется, на тряпицу и козе на ногу привяжешь. Змея ее в ногу укусила. Еще отвара сделаешь. Снова дашь козе попить, а к ноге примочку. Молоко не пейте дней пять. Ступайте!
Прадед махнул на прощанье рукой.
Он торопился.
Ему предстояло в астральном теле отправиться в лес к несчастному животному, лежавшему в кустах в глубоком овраге, пытавшемуся спрятаться там от хищников, страха и боли.
Стая голодных волков обложила козочку плотным кольцом. Вопрос был только в том, кто начнет первым: сделает ли это сам вожак или доверит тому, кого выбрал.
Мгновение оставалось до принятия решения. И вдруг…
Вдруг сосна прямо напротив вожака скрипнула и разломилась вдоль ствола, от корня до макушки. Половинки раскрылись, подобно вратам.
Навстречу голодной стае «изнутри» шагнул огромный мощный Волк. Свирепым взглядом он окинул присмиревшую стаю. Волки, жалобно скуля, поджав хвосты, пятясь задом, один за другим исчезали в черноте ночи.
Рядом с козочкой появилось астральное тело моего прадеда. Он простер над животным руки, из которых полилась живительная энергия.
- Михалыч, сдохнет твоя коза…
Рядом с прадедом стоял щупленький старичок, в одно мгновение сменивший обличие Волка.
- Никанорыч, не каркай! – буркнул прадед.
- Сам знаешь, сдохнет. Зря только тётушку обнадежил, - настаивал на своем старичок Волк.
Он был одет в такие же, как и у прадеда, полотняные штаны и рубаку, только одежонка эта была такая ветхая, такая обтерханная, что невольно, навскидку, хотелось дать ей несколько тысячелетий.
- Потому и обнадежил, что думал, ты мне поможешь. А ты токмо зубы на ветру сушить, да волков пугать. Помоги животному-то! Вишь, уходит…
- А наливочки, яблочной, накапаешь? А чайку, на яблочках да с малиновыми ветками, нальешь?
Прадед почтительно склонил голову.
- Для Хозяина Леса всё уже на столе. Тебя, драгоценный мой, дожидается…
Старик - «Волк» едва заметно повел пальцами и вокруг лежащей на боку козочки возник серебристо-водянистый полупрозрачный кокон. Он был живым, он перетекал и вибрировал. Пространство внутри от множества энергий и крохотных, состоящих точно из плазмы существ стало живым, всепроникающим, наполненным целительной силой.
Это - достойный восхищения результат взаимодействия человека и Высшей Силы.
- Никанорыч, сколько ты меня учил, а я так и не умею делать такие штуковины… - зачарованно глядя на энергетический кокон и козочку в энергиях, сказал прадед.
Старичок - «Волк» обнял его за плечи:
- Какие твои годы, Михалыч! Еще десяток воплощений и овладеешь…
- И то правда…
И оба растаяли в воздухе.
Утром, едва взошло солнце, Прасковья Матвеевна проснулась от настойчивого блеяния. Ее козочка Сойка стояла напротив окна и звала хозяйку.
- Стоило Хозяину Леса «относ» отнести, он тут же козу мне и пригнал! – возбужденно рассказывала Прасковья Матвеевна радостную новость соседке. – Вот, что этот колдун на хлеб с молоком пошептал?
Та сочувственно вздохнула:
- Страшный человек! Бойся его, Матвевна! Ишь, как нашептал. Кто знает хорошее - знает и худое! Одно слово – колдун!
И обе перекрестились…
***
Кстати, когда я была ребенком, этот «Волк» и меня удостоил своим появлением. Видимо, на правнучку своего доброго друга Михалыча решил взглянуть, читайте об этом в статье:
Ясновидящий психолог Анна Троицкая
