Автор: demid rogue
Телеграм-канал автора: https://t.me/demid_rogue_777
От себя
Пожалуй, ошибочно называть эту часть «от автора». Лучше выбрать «от себя», но так не пишут. Поэтому, ломая правило, словно кость и называю. Места, лица, диалоги – всё это было на самом деле.
Кто меня знает, тот в курсе, что у меня несколько альтер-эго. Пару масок, которые я надеваю и пишу. Как говорил Довлатов: «Наносить грим». В этом рассказе других эго, помимо моей личности не будет. Дам альтер-эго отдохнуть от меня.
Кому-то этот рассказ покажется «ниачом». Что же, их право. Если на прочтении этих строк, вы понимаете, что рассказ про обычную прогулку и то, как меняются люди – не ваше, то, пожалуйста, закрывайте его, пишите гневные комментарии в мой адрес. Я всегда за свободу слова.
Но я пишу о том, что меня беспокоит. В данном случае – как меняются люди. И сами люди.
Здесь буду весь я. Настоящий. Со своими взглядами на мир, загонами, дерзостью, наглостью, признаниями, победами и опытом. Писательским и жизненным. Добро пожаловать в часть моей жизни. Только ноги у порога вытрите и дверь поверните на два верхних замка.
Школа/Метро «Серпуховская»/ «Новослободская»
Я договорился встретиться с Лисей в четверг, одиннадцатого апреля, на Новослободской. До этого мы не виделись, года три, может больше. Удалось взять отгул на работе, хотя в этот день я не особо был и нужен. Отдел маркетинга работает и без меня, как часы. В целом, меня можно назвать ответственным работником, потому что каждый раз, перед тем, как уйти в небольшой отпуск или прогулять рабочий день, я всё готовлю. Чтобы все процессы шли так, словно я их регулирую рычагами-клавишами на лаптопе. Выходы публикаций, маркировки (с первого сентября 23-го, нужно маркировать рекламу), креативы, отложенные сообщения с напоминалками для контрагентов – это было готово.
С Лисей я связывался и до встречи. Так, пару переписок ни о чём. Но и до переписок было общение.
Она пришла в нашу школу классе в восьмом-девятом. Её мало кто замечал из моих близких. Она быстро влилась в свой класс, нашла подруг, соперниц, товарищей постарше, которых я не знал лично.
Потом была старшая школа, мы с Лисей оказались в одном классе. Она представляет из себя худую девушку, ростом около метра семидесяти и правильно вытянутым лицом. Глаза карие. В школе Лися была той ещё тусовщицей и прогульщицей, да. Ну, и я был не задротом, которого отторгали люди, непосещающие занятия. Так, средний класс, хотя был на хорошем счету у многих учителей. Всё что я делал: домашки и умел вовремя открыть рот. Не менее важно и умение закрыть рот в нужный момент. Этому я учусь и по сей день.
Познакомились мы через общих друзей и знакомых, тем более стали однокашниками. Это переросло в более близкое взаимодействие. Несколько раз, я сидел у неё на хате тет-а-тет. Здесь будет первое признание – я хотел с ней чего-то большего чем «дружба». Ну, вы понимаете, о чём я. И нет, признаваться в таком, зная, что близкие прочитают этот рассказ мне не стыдно и не страшно. В своей игре грех быть трусом.
Из посиделок с Лисей я узнал, что она мастер спорта по художественной гимнастике, не знает, что делать после школы и универа (как и все, кроме меня, я везунчик, так как нашёл своё призвание), любит танцевать, цветы, про ушедшего из семьи отца.
– Он мне звонил на прошлый день рождения. – Говорила она, обхватив колени, сидя на пыльном диване. Я расположился рядом, надеясь на близость, но не проявляя действий. Обои блеклого цвета на пару с линолеумом объятиями заливал дневной свет солнца мая или апреля, не важно. Солнце всегда тёплое, как девушки.
– И как поговорили? – Спросил я. Тогда мне ещё получалось сочувствовать людям. Сейчас, когда делятся проблемой тяжело подобрать слова. То ли возраст, то ли неудачная любовь повлияли.
– Я послала его, Демид. Он мне не нужен. – Она была серьёзна.
– Лись, это же отец. Каким бы он ни был, но отец. – Я смотрел под ноги и незаметно пододвинулся поближе.
– Да. Но не он.
Потом, я узнал, что с ней начал спать мой закадычный друг Седя. Я сложил оружие и отступил на свою землю ни с чем. Когда Седя узнал про мои намерения, он извинился и сделал из себя виноватого. Я рассмеялся и не признал его вину. Ничего страшного, брат. То ли ещё будет.
А дальше начался период университета. Я поступил на рекламу и связи с общественностью в Плеху, на Серпуховской, в Москве. Будет жирно для этого места описывать тамошний опыт обучения, студенческий народ хлебает от универа (к преподам вопросов нет, они крутые) коктейля из негатива и наплевательского отношения больше, чем знаний. Не дождётесь.
Начал курить, влюбился, завёл новых друзей, много выпивал из-за неразделённой любви, скрепился кровью ещё ближе со старыми друзьями (вы моя семья, ребят, спасибо за всё, обязательно про вас что-нибудь да напишу, хотя ваши образы уже есть в «Коробке с мечтами», закончить бы её только), научился водить (рассказ «Дядь Саня»), стал писать стихи в тетрадь полную клеток и моей боли (она до сих пор лежит в ящике), потом разлюбил, начал писать ещё больше, приступил к «Коробке с мечтами», постепенно реализовывал вторую книгу «Отокомаё», нашёл работу, пережил смерть дяди Миши, завёл Телеграм и Дзен (привет, читатель, это твой Демид Роге). И всё.
Лися затерялась в потоке этих событий, словно фотография в памяти телефона. Мы пересекались пару раз на квартирах, но там так, ничего стоящего букв в этом рассказе.
В универе дружно сопровождаясь друг другом, основалась компашка. Василиса, Ульяна, Дед и Лебедь. Нам комфортно, хоть мы и разные. Всегда есть о чём поговорить. Например, я часто надоедаю им с историей. Как же я обожаю эту науку! Сколько знаний и идей она даёт! И ещё больше, люблю рассказывать, то что прочитал. Сначала, этот народ не слушал, но привык. Даже вопросы задаёт. Люблю вас, ребят. Спасибо, что не даёте затухнуть на парах и по выходным.
Да, по выходным мы видимся. Ездим на дачи, кушаем в хороших местах, собираемся на квартирах, играем в покер (супер-закрытая вечеринка для настоящих мужчин), дуем кальян. Замечательно проводим время.
И вот мы с Лисей объявились в жизнях друг друга. У нас есть общий прикол. Я ставлю огоньки на её сторис в запрещённой социальной сети. Так я высмеиваю арабов, желающих переспать с ней. Нам нравится эта сатира над пошлыми халявщиками, бездарными полководцами директов. Удивительно, что все эти годы нас держала эта шутка.
И вот день встречи. Как я писал ранее, мне удалось соскочить с работы, а пары были с утра. После скучных занятий сразу на Новослободскую, там пешком дойти до кофейни, в которую я хотел сводить героиню первого «Морозко».
Утренние пары на третьем курсе знаменуют собой целую кучу из ничего. Преподам лень говорить, студентам лень приезжать и воспроизводить деятельность. Рекламщик – креативная профессия. Да, только вот твой креатив заканчивается там, где начинается креатив начальства.
Отсидев целых три пары, я отправился на место встречи, у метро. Оставалось ещё минут двадцать-тридцать свободного времени. Лебедь и Дед тогда не приехали (и правильно сделали), Вася и Уля упорхнули по делам на Мерседесе Василисы.
Я просто катался по кольцу. Думал над второй книгой – Отокомаё, пытался поспать, но не удалось, разгребал сообщения в Телеге, читал новости, предвкушал встречу. Обычно, я одевался в синее. Уже в печёнках сидит этот цвет. Переквалифицировался в земляные тона из водных. Белая рубашка, коричневая жилетка оверсайз, песочные брюки. Это плюс-минус внешний вид главного героя из «Морозко. 1+1.». Ульяна (ребята меня читают и поддерживают), закончив «1+1» и завидев меня в таком наряде сказала:
– Ты, – песочный!
Песочный писатель маркетолог. Звучит неплохо.
Господи, ну почему нельзя положить время в банк… А когда его не хватает, то забрать его с процентами. Обменивать его, как валюту, хранить, кредитовать, закладывать, давать в долг. Я постоянно думаю про это, когда жду. Неплохая идея для романа, кстати. У меня есть рассказ на эту тему, даже не помню название, но он отвратителен, я соболезную тем, кто это прочёл. Вообще, мне мало, что нравится из своего творчества, хватит пальцев одной руки человека, потерявшего эти самые пальцы. Вот продумал всё, сделал заметки, придал форму, повествуешь, сначала нравится, а выходит вообще другое, то чего не ожидал. Видимо, так устроена не только литература, но и жизнь.
Когда покатушки на Кольцевой ветке метро затянулись, я вышел на Новослободской. Дожидался Лисю. Она вышла спустя пару минут после меня. На Лисе был большой чёрный пиджак, футболка, брючки и белые кроссовки. Минимум мейка. Не знаю почему, но меня притягивают такие девушки. Они идеально сочетают свою природу с тем, что создано человеком.
Мы обнимались относительно долго, с закрытыми глазами и покачиванием из стороны в сторону.
– Сколько зииииим, – протянула она довольная.
– Зимы три. – Пожал плечами я.
– Слушай, как будто меньше, нет?
– Может и меньше, – хмыкнул я и направил Лисю в сторону кофейни.
Не зная куда идти, я положился на верный навигатор. Опыт использования этого гениального изобретения описан в «Демидушка. Постоянное путешествие». Лися не протестовала, она была за то, чтобы погулять по Москве.
Спускаясь по Долгоруковской улице, нас перегоняла солнечная Москва. Маленькие парки, здания, похожие на правительственные, флаги разных стран, памятники неизвестным деятелям, Яндекс маркеты, банки. В памяти и глазах отпечатки светившей звезды, вокруг которой ходят планеты. Дальше, мы дошли до Оружейного переулка и пошли вверх по Фадеева. Неподалёку колледж при РГГУ, НИИ Бурденко и музей музыки.
– Знаешь, что могло испортить нашу встречу? – Она не дала мне ответить. Лися разговаривает и мыслит быстро. – Я встретила бывшего, который мне изменял, представляешь? Вот гондон! Я шла с тренировки, у деток занятие было, а он мне навстречу…
– Ужас, – отреагировал я честно.
«Бывший, который мне изменял». Где вы их находите? Где? Наркоманы, альфонсы, абьюзеры, первосортное быдло, потребители, халявщики, изменщики. Нет, я понимаю, уродов полно, но и нормальных-то немало… Мужское сообщество поддержит вопрос, на который никто не может толком ответить.
Дальше, Лися рассказывала про работу. Она сменила их немало и организовала ИП. Хотелось про него уточнить, но темы соскакивали быстро, как твой любимый блогер меняет мнение про политическую ситуации в стране.
Девушка успела поработать и официантом, и управляющим, и в ВТБ, и, прости, Господи, HR-ом, и страховщиком. Когда мы проходили мимо дорогущих новых китайцев, Лися тыкала пальчиком и называла сумму страховки. Высший пилотаж, я даже таких марок не знаю.
В целом, автомобили не приносят мне большого интереса и удовольствия. Пока пацаны смотрят, как обманщик Литвин и громила Асхаб Тамаев разносят дорогущие спорткары, я предпочту историю Древнего Рима, изучение личности Михал Сергеича Горбачёва, прочтение рассказов неизвестных авторов. На крайняк – подкаст у Александра Соколовского. Я хочу равняться на великих, а не на однодневок.
С поддержанием разговора проблем никогда не возникало. Поделился своими начинаниями в работе отдела маркетинга. Лися заинтересовалась СММ-мом.
– Не знаю, – говорю, – СММ не для меня. Приходилось работать на двух работах, одной из которых был СММ. Такое себе, если честно.
– Да, я понимаю какого это. – Она помолчала, оглянулась на светофоре. – Работать в двух местах одновременно.
Я поискал место, в которое собирался сводить Лисю, но ничего похожего не увидел. Дофаминовый торчок остался без порции кофеина.
Я внимательно слушал её слова, врезающиеся в мозг, словно Титаник в айсберг. Лися хочет получать больше, и в плане денег, и в плане дел любовных. Мда, ни того, ни другого у меня нет. Нашла к кому обратиться!
Лися сильно переживала по поводу зарплаты и денег. Она была расстроена.
– У меня всё плохо, Демид, – говорила она мне и смотрела вперёд.
– Что у тебя плохо? Конкретно. Просто понимаешь, если ты увидишь конкретику, то сможешь заметить причинно-следственную связь, а проследив её – найдёшь корень проблемы. «Всё» сказать легко.
Она немного замялась, я воспользовался паузой и дал личный совет, вытянувший меня из алкоголизма и мыслей о суициде из-за дохлой любви. Самый простой позитив.
– У тебя же есть работа, ну?
– Да, – кивает она.
– Здоровы же все в семье?
– Агась!
– И что плохого в этом? Я понимаю, что ты хочешь получать больше бабок, я тоже хочу, не поверишь. И это нормально. С ростом потребностей, растут и желания. Но смотри позитивнее на жизнь, тогда покажется всё крутым. Это работает.
Позже, Лися поблагодарит за эти слова. Они придали ей осознания и сил.
Кстати, про деньги. Мне они толком не нужны, так на первую необходимость, и чтобы родителям помогать. Именно поэтому я пишу бесплатно.
Что мне действительно нужно – величие. Каждый идиот может заработать, я твёрдо в этом уверен. Но не каждый может стать великим. Тем более, желание бабоса – банально и скучно, неинтересно. А битва и сражение за одну только возможность построения величия – абсолютно другое дело! Как же я люблю бросать вызов самому себе, побеждать внутреннее «я», загонять себя, словно батрака, тянущего корабль! Когда кровь в прямом смысле кипит, поднимается давление, глаза краснеют, пальцы ловко, быстрее мозга перебирают клавиши, сами выдают слова, ничто не отвлекает от поставленной цели, которую способен достигнуть только ты. Да, вот оно, какая в этом сила, мощь! Стяжателям и жадинам, вайб которых деньги, этого ни за что не понять. Хрен вы это купите, бездари.
Я поразился Лисе. Она и правда вывозила многое на своих одиноких и хрупких плечах. Подтверждало этот тейк пропажа самой Лиси со всех радаров. Никто о ней почти ничего не слышал, она почти не вела соц. сети ( в школьные годы Телега и Запрещённая лента с фотографиями были частью её жизни, словно кислород). Человек трудился, работал, на благо себя и семьи, на благо её молодого человека, жившего за её счёт (!!!). Вот что такое «тянуть на себе». Она улучшила отношения с мамой, с младшей сестрой (про Дари – позже). И даже с отцом.
– Как с папой дела, кстати? – Спросил я осторожно.
– Хорошо. Мы общаемся.
Я присвистнул и замедлил быстрый шаг. На секунду подумал: «Куда торопиться? Мы же гуляем».
– Ты же его послала, разве нет?
– Да, но я поговорила с психотерапевтом. Он помог мне понять, что с папой надо общаться, каким бы он ни был.
Что за бред?! Куда подевалась та Лися, которую я помнил? Насколько сильного человека мне подсунула жизнь? Поразительно… Насколько прекрасна она, – жизнь. Как же она удивляет и вдохновляет.
– Здесь «Белорусская» и «Депо» недалеко. Поедим?
– Погнали. Я проголодался.
В конце части этой прогулки, мы обсудили отпуска. Я собирался в Нижний Новгород к другу (родному), а Лися хотела в Питер.
– Сгоняй обязательно в Казань. – Посоветовала она. – Там очень круто.
– Летом особенно. Да, надо будет съездить.
Мы зашли на территорию фудкорта «Депо». Баста возводит рядом новый ресторан «Frank», преобладают тёмно-древесные цвета, зелень, трёхэтажные постройки, причудливые граффити. Подобные рисунки мне непривычны. На моём районе в основном «Убитый, Но Не Вами» (вечно недоступный абонент, шараут) и трафареты наркошопов в интернете. Последние, благо, быстро закрашивают.
– О! – Вскликивает Лися. – Давай возьмём Мартини Фиеро Тоник.
– Давай, почему нет?
Она засмеялась и продолжила.
– Договаривались на кофе, а пошли за Мартини. Демид, почему с тобой так всегда?
Действительно, почему со мной так всегда?
Депо/Мартини Фиеро Тоник/ Сумки, лучше чем у Guess/ Синабон
Депо на Белорусской представляет из себя фудкорт повышенного класса. Огромное количество столиков, заведений на любой вкус – от морепродуктов из Азии до мантов, несколько инсталляций, огромную сцену, на которой проходят концерты и стенд-апы, есть пара магазинчиков с забугорными вкусняшками и завышенными ценами, даже продают свежие фрукты с цветами, шмотки локальных брендов. В Депо лучше всего приходить, когда открыта веранда.
Так мы и поступили, я взял утку по-пекински, Лися что-то менее калорийное. Пока уничтожалась утка охотником (мной), беседа перетекла в личное русло.
– Как ты вообще пишешь? В смысле, у тебя есть источники вдохновения? – Спросила она.
– Я процитирую Антона Палыча Чехова: «Просто смотрю в окно.» – гордо ответил я. – Но я могу кое-что показать, – залезая в рюкзак за ноутбуком говорю, – вот смотри, как это всё хранится. – Я раскрыл лаптоп, полез в кое-какую программу. Естественно, секрета сегментации и хранения мыслей раскрыть не могу. Не время. – Это все записи и мысли по «Отокомаё» – второй книге, которая в процессе написания. Тяжело выделять на него время, но я очень люблю Ото. – Я повернул к Лисе экран со связанными заметками и верным порядком.
Она внимательно рассмотрела, задала пару вопросов, как это работает и спросила:
– А о чём он? Отокомаё.
– Обо всём. Серьёзно, здесь есть всё, что нужно любому читателю. Экшен, юмор, сатира, политика, скрытые смыслы, любовная линия, взаимоотношения людей, дружба… и это только на первый взгляд. Если покопаться, то можно будет найти ещё больше понятий, раскрытых в Отокомаё.
Понимаю, что сейчас могу звучать, как популист. Напихал в книгу всех базовых мнений и понятий, а теперь сидит довольный. Но понятия и смыслы в Ото рассмотрены под разными углами, некоторые повисли в воздухе и читателю предстоит самому ответить на них. Этому приёму я научился у Харуки Мураками. Пример этого приёма – конец предыдущей части рассказа. Вопрос остался без ответа, чтобы кто угодно мог переложить его на себя и подумать над ним, без чьей-либо помощи, сделать верные выводы. А ещё там много сатиры и стёба. Я могу быть очень токсичным человеком и немножко быдлом. Мои герои – части души. Отокомаё, как герой – та часть, которую я скрываю.
– А какой синопсис и почему именно «Отокомаё»?
Я доедал утку и думал над ответом.
– С синопсисами у меня глуховато, но попробую объяснить. Представь 2050-ый год. Где-то на Земле появился город под названием Импур, заселённый самыми гнусными подонками, работающих наёмниками. Главный герой – Ото является ярким представителем Импура и одним из лучших наёмников. К нему попадает в руки мальчик Виргин – сын лучшего бизнесмена в мире. Они являются полными противоположностями и одна из задач – это показать, как люди влияют друг на друга. Что победит аморальный, сварливый, харизматичный Ото или чистый, порядочный мальчишка Виргин? Как-то так. – Я убрал ноутбук. – А и Отокомаё потому, что это переводится с японского «красавчик» или «крутой». Просто нравится слово, не более.
– Офигеть! У тебя обязательно получится.
– Да, я прилагаю много сил. Отокомаё ещё потягается на книжных полках с Пелевиным или Цыпкиным.
Мы оставили вещи и отправились за Мартини Фиеро Тоником. Лися говорит, что его обязательно нужно попробовать в Депо. Во-первых, он тут вкусный. Во-вторых, он дешёвый. Что ещё нужно двум молодым людям?
Подойдя к стойке, заказ произошёл моментально. Сначала, я думал, что буду платить за Лисю, но узнав, что у неё есть парень, я передумал. Плюс, Лися сама просила не платить за неё. Не просто просила, а прямо настаивала. Хозяин-барин.
Бармен азиатской внешности очень тихо разговаривал, у меня не прошла оплата, он что-то говорил, не расслышал, разобрался с треклятым терминалом самостоятельно. Азиат попросил документы, мы показали. Круто, что я в свои двадцать выгляжу на шестнадцать. Когда ровесники в сорок будут стариками, я останусь свежим и молодым.
Зацепив стаканы с прохладным и красным Мартини, мы вернулись к прежнему месту, на веранде. Солнце приятно грело голову, руки, украшало Лисю. Теперь была её очередь откровенничать. Наверное, будет некрасиво вываливать сюда детали личной жизни Лиси, обойдусь мазками, понятными читателю и расскажу про свою. Это обычное проявление качества, которого не достаёт моему поколению – уважения.
Лися рассказала про нынешнего (или тогдашнего?) молодого человека, поведала про предыдущие отношения, некоторые подробности жизни подруг и товарищей, интимные составляющие. Она всегда была откровенна, мало что скрывала. Не знаю, то ли мне можно доверить подобное, ибо я, по словам многих дам «хороший друг» (спасибо, и без вас знаю), то ли со всеми Лися такая. Болтуньей её не назовёшь, это точно, она обдумывает слова и понимает с кем разговаривает. Начав рассказывать про секс, я остановил её:
– Давай ты оставишь это при себе. Не то, чтобы больная тема, просто не хочу слушать это. Без обид.
– Да, да, что ты. Всё нормально. – И правда. Всё нормально.
К чему я назвал секс «больной темой»? В школе мне довелось носить титул одного из столпов девственности. Напомню, «хороший друг». Естественно, раньше я переживал по этому поводу, сейчас абсолютно нет и свободно об этом говорю и пишу.
– А у тебя с этим как? – Спросила Лися, отпив глоток Мартини. Я к своему только приступил, предварительно, вынув трубочку.
– Неплохо, – кивнул я, – давно правда не было, но я и не жалуюсь. Не до этого как-то.
– Не до этого? – Переспросила она.
– Ну да. Времени просто нет. Просто, Лись, понимаешь, мне же нужно найти кого-то, я же не растение. Это знакомиться, водить куда-то, тратить время, отвлекаться от рассказов, книг. Приоритеты другие.
– Господи, Демид, зарегайся ты в Тиндере, найди там кого-нибудь.
Да… регался там уже. Я бы с удовольствием поделился опытом использования приложения и общением с девушками, но не хочу материться в этом рассказе. Там без мата не обойтись.
– Было пару интрижек, – продолжал я, – но ни к чему не привело. Там даже рассказывать нечего. Всё одинаково. Знакомимся, общаемся, всё хорошо, идём гулять или в какое-то место, а потом меня динамят и бортуют. Понимаешь, это замкнутый круг. Наверное, дело во мне.
– Да я бы не сказала, – поддержала она меня, – сам не урод и не дурак, работаешь, перспективы вон какие!
– Спасибо. Но вам же не надо хорошего отношения, Лись. Давай будем честны. Девушек же нужно игнорировать, не писать, делать вид, типа ты не заинтересован, как-то подбирать слова, мол, ты крутой и бла-бла-бла. Я таким не занимаюсь и не думаю. Такой, какой есть. Если мне интересна девушка, то пожалуйста, вот внимание, забота, симпатия. Если не нужно, то окей, я понимаю отказы.
Да, я кажусь полным идиотом. Говорю ж, какой есть…
– А секс тогда как… – осторожно спросила Лися, размешивая лёд в стакане.
– Случайно, – проглотив красный Мартини ответил я. – Он был случайным, не более. Сразу скажу, контактов я не брал, мы разошлись сразу после финала.
– Понравилось?
– Ещё как.
Она немного замялась. Понимаю, что она хочет расспросить про мою первую партнёршу. Честно, сам был бы не против узнать о ней побольше…
– Не мнись, спрашивай, это ок, что тебе интересно. Раз уж начали говорить на данную тему. – Подбадриваю её я.
– Она твоя одногруппница?
А вот тут настал момент хорошенько выпендриться.
– Нет, мы познакомились на тусовке, в мой день рождения. Ей около тридцати, может чуть больше. Заслуга пацанов тоже есть. Не в смысле, что трахали её, а в смысле свели нас…
– Вау, – Лися присвистнула и с гордо-удивлёнными глазами посмотрела на меня. – А ты хорош!
Я подмигнул. На этом мои понты кончились. Прошу за них простить!
Лися продолжала удивлять моё сознание и рушить молотом слов образ о ней, который был у меня в мозгу, движимый серым веществом. Она рассказала про Дари – свою сестру. Дари младше нас года на четыре-три. Лися помогает девчушке денюжкой, жизненными советами, с работой, даёт наставления в области любви с парнем Дари. Они в прекрасных сестринских отношениях. Старший помогает младшему. Так и должно быть. А то я часто наблюдаю картину, где более умный (старший) кладёт болт на более неопытного (младшего). Потом, этот болт уже не сдвинешь и начинаются обиды, противостояния, ссоры в кругу семьи.
Лися показала фото Дари. Юная, непохожая леди в платье идёт по подиуму или его подобию с большим количеством косметики. У Дари очень юное лицо, она выглядит лет на пятнадцать, не больше. Мне кажется, что девочка пытается казаться трансформировать свою прекрасную внешность в более старший возраст. Господи, да зачем?! Оставайся молодой, глупышка! Сохраняй улыбку, не думай про загоны, не спеши, плюй на то, что будет завтра, живи без фальши, трогай ветер и лик природы, радуйся первому снегу, последнему звонку, рискуй, не бойся, дуй мыльные пузыри, стебись, люби с душой ребёнка, живи вместе со светом, не сомневайся и не разочаровывайся в людях, валяйся на траве, считай звёзды, люби спать, улетай далеко за облака, просто верь, в конце концов! К чему это болванское взросление, вызванное синтетическим путём.
Очень хочется оставаться пацаном в душе, Господи. Перечитывать эти строки спустя лет пятьдесят и понимать, что я такой же, как и был. Почему многие стремятся повзрослеть?
Мы сходили за горячими синабонками. Лися кушала их как-то профессионально – вилкой, я словно дилетант, – руками. Вспомнилась пора, которая откликнется в каждом из нас самостоятельной историей. Речь идёт про школу.
Я и Лися вспоминали, как дурачились на уроках, вместе прогуливали в старшей школе, сидели у неё, как она не могла начертить параллельный треугольник у доски на геометрии, как я помогал с историей, обществознанием, правом, экономикой, как меня постоянно задрачивали на биологии. Про биологию – казусы получались довольно интересные. Этот проклятый урок всегда стоял первым, а как понимает читатель, мало кто приходил на него в старшей школе. Учитель же, спрашивал одного с начала списка, другого с середины, а последнего с конца, соответственно. Моя фамилия расположилась ни туда, ни сюда, ближе к середине, но в какой-то степени, её можно считать и в начале. Начало опроса, училка отмечает в журнале тех бедолаг, кто будет отвечать строение кожи.
– Агафьев Сергей, пожалуйста, начинайте. – Говорит она.
– Агафьева нет! – Кричит староста.
– Хорошо, тогда из середины. Хм, Наумова, давайте вы.
– Наумовой тоже нет!
– Ладно, тогда пускай начнёт Яковлев.
Молчание, все ищут Яковлева. Тоже, как оказалось, нет.
– Опять иду в начало, – бухтит биологичка. – Бакин. Что тоже нет? Понятно… Передайте Бакину, что я его не аттестовываю, может за аттестатом не приходить. Середина, хм-хм-хм-хм. О! – И называет мою фамилию. Я встаю, употребляю себе под нос тихое односложное ругательство.
Именно так проходил каждый урок биологии. Оценок у меня было больше всех, я готовился к каждому уроку, так как понимал, что никто опять не придёт, но сам прогулять я также не мог, родители бы не поняли. Приходилось отдуваться за Бакиных, Яковлевых, Агафьевых и себя самого. К сожалению, знания пошли туда же, куда и прогульщики. То есть забыты, даже сейчас я выдумал фамилии, ибо не помню, кто был со мной в классе, кроме нескольких действительно ярких личностей. Но о них – в другом месте и рассказе.
– Да, – говорит Лися, уничтожая сладость. – Мы тоже с Мари виделись и никого толком вспомнить не могли. Тебя, Демид, вспомнили. – Лися начала говорить, как Мари. – Да, Демид был нормальный… Хороший.
Господи, Мари! Прекрасная Мари! Вообще, я – атеист. Но существование Мари доказывает существование Бога, ибо только нечто божественное могло создать красоту и характер человека. Одновременно застенчивая и яркая, улыбчивая, умная, чутка девушка, которая часто валилась в обмороки. Чёрт возьми меня и мою литературу… Я посвятил ей третье «Морозко», в общем файле оно озаглавлено по дате написания: 13.01.2024. Естественно, хочется удовлетворить богиню. Но, к сожалению, она не подписана на мой ТГ и вряд ли знает про существование рассказа.
– Ты виделась с Мари?! – Опешил я. – И как она? Всё хорошо? Мы просто редко с ней списываемся.
– Ты знаешь, нормально. Да, хорошо. Как модель она растёт, достойная работа, правда парня нет, но не знаю, она натерпелась от бывших как будто. – Задумчиво сказала Лися. – Она тебе нравилась? – Резко спросила она. – Просто ты всегда к ней так трепетно относился, всегда выручал её, помогал со всеми предметами, даже готовил её к урокам.
– Лись, я считаю, что любому адекватному мужчине должна понравиться девушка, как Мари. Так что – да, она мне очень сильно нравилась.
Мы ещё немного потрепались о старых одноклассниках. Лися вспомнила и своих давних подруг: Софи и Аннет. С Софи я был близок какое-то время, но потом, она нашла спутника по жизни и упорхнула ласточкой в сторону Пятницкого Шоссе. Далековато…
А вот Аннет. С ней я знаком очень давно, Аннет – одна из лучших женщин в моей жизни. Она выслушала любое дерьмо от меня, изворачивает душу сама, прошли сквозь воду и огонь. У меня есть даже небольшой план. Написать книгу про наши с Аннет взаимоотношения. Представить это как прогулку, в которой всплывают совместные воспоминания. Будет круто, уверяю. Однако, пока рано.
Я прекрасно помню эпизод из жизни с Аннет. Нам тогда было лет пятнадцать, не больше. Наша бравая компания, после прогулки, летом, идёт по школьной территории. Справа коричневый четырёхэтажный блок учебного заведения, слева строится новый стадион. Толпа ушла вперёд, Аннет и я плелись позади. Я понимал, что ей плохо, у неё не клеились отношения с парнем, который был старше, года на два-три. Этот организм довёл беднягу до бессонных ночей и постоянных слёз. Не знаю, чем он её зацепил, по скромному мнению мужского сообщества – обычный додан. Я замедлил шаг, посмотрел ей в глаза. Слёзы.
– Стой, – я обнял её. – Если охота плакать, то плачь.
– Всё, – всхлипнула она, – плохо. – Она разревелась на плече. – Мне плохо.
Тогда я понял, что буду защищать Аннет и вести её сквозь заросли жизни, лишь бы не видеть слёз. Я могу заплатить за неё везде, помочь с чем угодно, дарю цветы на каждое 8 марта, лишь бы ей было приятно. Повторяю в который раз: не лезьте на мою семью. Я слаб физически, но силён духом, умом и словом. Я буду драться, словно солдат Первой Мировой Войны, защищающий крепость Осовец. Более подробно, можете ознакомиться с этим подвигом по названию «Атака Мертвецов».
Кстати, Софи и Аннет являлись прообразами некоторых героинь в моих рассказах и даже книге. Я оберегаю память наших отношений и собираюсь пронести их сквозь годы в лице знамени. В целом, как и всех дорогих мне людей, чьи профили появляются на страницах творчества.
– Они с Софи поссорились, где-то в начале июня. – Начал я. – Не буду выносить сор из избы, но разошлись нормальной ноте. Никакого зла друг на друга не держат.
– Правда? Жаль… – расстроилась Лися, – я созванивалась с Аннет пару месяцев назад, у неё всё было хорошо.
– Да, у Аннет всё неплохо.
Интересно вышло. Как только я нанёс черновой вариант этого разговора, узнал, что Софи и Аннет помирились. Вот прикол.
– А ты не пытался их как-то помирить или?... – Задала вопрос Лися.
– Нет. Я просто выслушал обе стороны конфликта, помог высказаться и всё. Лезть я туда не собираюсь, это их дело. Ссора Софи и Аннет не меняет моего отношения к ним, и их отношения ко мне.
Вообще, я залезал пару раз в женские разборки. В итоге, девушки мирились, а угадай, читатель, кто был крайним? Барабанная дробь…. Тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ… Верно, я был крайний! Сто очков Гриффиндору! Больше в женские тёрки я не лезу.
– Демид, а как там Седя? Я видела его с девушкой, они хорошая пара! Сколько встречаются, год?
– Где-то полтора, да. Он изменился с ней, стал более ответственный. Прямо влюбился. – Я понимаю, что отношения Седи забирают много времени и в этом нет ничего плохого. Но я скучаю по этому дурню. И так редко виделись. – Знаешь, я рад за него, правда. Даже завидую ему. Он сильно вырос и раскрылся с другой стороны.
– Да? И с какой?
– Перестал пинать болт. – Смеюсь я. – Жалко, что он сейчас в армии. Я очень скучаю по нему. Даже списаться толком не можем, но он следит за моим творчеством.
– Блин, он гораздо глубже, чем кажется. Это вот на публику он из себя дурака строит, такого пацана с района. – Лися показала жест «козы». – А с нужными людьми и на едине он совсем другой.
Да, Лися права. Седя умудряется совмещать в себе увальня и философа. Он часто советуется со мной, говорит верный вещи, делает взвешенные решения, лезет наверх. С ним можно отлично нажраться в сопли и поговорить о фундаментальных вещах. Я обожаю подобный тип людей, они не бьются из крайности в крайность, а умудряются находить баланс.
Седя один из тех, кому я рассказал про свою писанину. Мы в очередной раз пили у него пиво, а потом он пошёл меня провожать до дома. Было холодно, кажется октябрьская ночь Подмосковья.
– Брат, дай почитать.
– Не, Седь, потом. Пока я не делюсь ни с кем. – Я и правда тогда ни с кем не делился. Зря, наверное.
– Ну ты и гондон. – Заржал он. У него очень крутой смех. – Заинтересовал, сволочь!
– А то! Ну, как-нибудь дам почитать, не жалко.
Седя оставался моим личным консультантом и в делах любовных. Я многим с ним делился. И это «многое» я не рассказывал другим. Образ Седи можно найти в «Морозко. 1+1». Глава 4. Там у него имя Эдвард. А ещё он офигенно готовит. Его стейки и жареные бутерброды с сыром, мама родная! С пивом и без, заходят на ура.
– Вот девки мне говорили про Седю, – вспоминала Лися, – Мол, дурак он. Но нет! Он хороший, всегда поможет, покушать сделает, утешит, выслушает, посмеяться с ним можно. Девки, говорила я, вы – дуры! Ещё и секс с ним отличный. Мужик, – Она выставила большой палец. – Во!
Естественно, всё это является правдой. Про хороший секс с Седей я уверен не потому, что у нас с ним что-то было (осуждаю на всякий случай, мне нравятся женщины), а я много наслышан. От дам, с которыми он спал и от него самого. Вообще, у читателя может сложиться впечатление, что я представляю особый вид куколдизма. Это не так. Я просто серый кардинал. Люблю слушать и впитывать, словно мальчик-вундеркинд. И с девушками я сам часто прокалывался. Где-то не то ляпнул, там не вовремя среагировал, тут неуверенно испугался. Мда, треш… Когда-нибудь, обнимая любимую жену, я буду вспоминать это время с улыбкой.
И последнее про Седю – у меня есть прекрасная идея для нового «Морозко». Оно про отношения Лиси и любимого мною болванчика. Даже название придумал – «Сто двадцать». Надо будет спросить разрешение на написание рассказа у Лиси и Седи. Плюс, я добавлю его образ в «Отокомаё». Там будет воспоминание, как Ото учился в школе. Его другом и будет Седя.
Пока я дополню про нейминг рассказов, раз уж затронул эту тему, мы с Лисей пошли обратно в Депо. За водичкой и в туалет, чтобы дальше пойти гулять. Я купил какой-то лимонад. Хотел с грейпфрутом, но его не оказалось. Взял «клубника-мята». Ну и постная хренотень, твою же налево! Газировка со слабым привкусом клубники на дне за четыреста рублей. Тьфу, параша!
Так, про нейминг. Я обожаю этот процесс придумывания названий рассказов и глав. Как правило, они держатся на:
А) смысл рассказа
Б) фраза из рассказа
В) просто круто звучит и бьётся с содержанием
Г) привязаны к местам, предметам, людям, событию и т.п. (пример названия глав в этом рассказе).
«Лисий хвост» – это вариант «А». С Лисей понятно, это её имя. А вот хвост – это её жизнь. Ведь хвостик виляет, меняет направление, отличает один вид от другого. А ещё он очень мягкий, пушистый и его хочется поймать. Логика и смысл такие.
Пока я выбирал парфозный лимонад, Лися обратила внимание на маленький стенд с кастомными сумками и шмотом локального московского бренда. Она рассмотрела несколько сумок, очень обрадовалась, засняла пару кружков в беседу друзьям и подругам. Лися делала акцент на качестве сумочек. Она хотела именно такую, только бренда «Guess». Но разочаровалась в качестве американского магната тряпок. Как я узнал, она занималась изготовлением сумок. Вот те раз!
Я ощущал себя бедным парнем Лиси. Нет, серьёзно, девочка красуется передо мной вещью, она ей подходит, она её хочет, но я не мог купить ей сумку, стоимостью в примерно половину моей ЗП! Тем более, у неё есть парень, меня просто не поймут. Да и сама Лися, ничего про это не говорила, наоборот, она за всё платила сама. Настаивала на этом. Твёрдо и чётко. Её период потребителя закончился после школы, чему я несказанно рад. Но я захотел угостить её кофе.
– Ну, раз уж тебя так тянет, Демид. – Говорила она с сомнением. – То возьми мне кофе.
– Давай. Я не против заплатить за тебя. Знаешь, как говорят?
– Мяу? – Да, у неё есть привычка иногда мяукнуть. Надеюсь, современный тренд «фурри» среди детей тут не оставил свой след…
– Не жалко потратить деньги на три вещи, – говорил я, оплачивая стаканчик капучино объёмом 0,3 (она сама такой выбрала), – на книгу, на хорошую женщину и на вино для хорошей женщины.
Тут, правда, не вино, а кофе. Подождав друг друга после туалета, мы пошли гулять на Белорусскую. Похолодало, а солнце так и светило работникам Басты, строящего «Frank».
Белорусская/ Лимонов и шествие/ Начало пути Лиси/ Ленинградка/ Дома с красными и белыми балкончиками
Я и Лися топали по трясущейся от прохлады Москве. Пошли в сторону солнца, так теплее и разговор лучше клеится. Конечно, надо щурится, но это малая цена за приятное благословление неба. Мы заговорили про одежду и обувь.
– Слушай, Демид, а у тебя никому «Мартинсы» новые не нужны? – Спрашивает Лися.
– «Мартинсы»? – Вспомнил я чёрные жёсткие ботинки. Вообще, они есть и на мужчин, но в основном я наблюдал это явление на девушках. – Да вроде нет. А что?
– Да я очень сильно их хотела, в итоге, привезли из Голландии. Обула один раз, стёрла ноги в кровь, теперь стоят в шкафу. Хочу продать, причём подешевле, лишь бы они места лишнего не занимали…
– Ладно, спрошу.
– Спроси, спроси, пожалуйста. – Лися остановилась на светофоре передо мной. – Тридцать шестой размер, новые «Мартинсы» из Голландии. – Повторила она размерено.
Пройдя вдоль набережной, мы вышли на мост и спустились вниз. Лися хотела мне показать, где она жила и начала заниматься спортом. Она рассказала мне про то, как делала сумки. Шила сама.
– Хм, – задумался я. – Ты прям как Лимонов, в какой-то степени.
– Лимонов? А причём он тут?
– Он брюки шил. Даже Булату Окуджаве одну пару сделал. Могу рассказать про него побольше, если интересно.
– Да, давай. Интересно послушать как жил человек, написавший «Эдичку».
Не знаю, как так выходит, но я всегда вывожу разговоры на темы, где я мастак. Там, где меня не переговорит даже чемпион по «Что? Где? Когда?» и гений типа Паши Дурова. Как очевидно, эти темы литература, история и иногда политика. Но последнюю тему я не употребляю в своих рассказах и книгах, в таких формах, в которых я считаю на самом деле. Иначе это чревато оскорблением чувств верующих ( 148 УК РФ), призывом к насилию (282 УК РФ), нарушение права на свободу совести и вероисповеданий ( 148 УК РФ) и многим другим. И дело не в том, что я какой-нибудь последователь австрийского художника, а могу не так донести мысли. Вины реципиента здесь абсолютно не будет, так как люди – существа ленивые и им проще воспринять всё, как показалось в первый раз, вырвать из контекста, написать «автор петушара» и поставить реакцию дерьма в ТГ. Хорошо, что я её отключил.
Вообще, против власти я не имею ничего против. Мы не мешаем друг другу, ко мне относятся с уважением, я соблюдаю законы, плачу исправно налоги, имею возможность заниматься тем, чем нравится. Правда, меня частенько останавливают в метро. Якобы я похож на наркомана.
Раньше, это происходило чаще, ведь я носил длинную чёлку, до верхней губы и надевал капюшон (у меня мёрзнет голова). И не дай Бог, забуду вымыть волосы. Щуплый, скрытный, как Юрий Деточкин, в толстовке, с огромным рюкзаком, бледный, длинные грязные волосы, мешки под глазами. Надо проверить его. Но проверяли с уважением. Я сам доставал предметы из карманов, в телефон не лезли, полицейские показывали собственные руки перед осмотром, чтобы я убедился в отсутствии их намерений подкинуть мне драгс. Естественно, наркотики презираются (тем не менее, люблю УННВ, как понятно из отсылки во второй части рассказа) и не употребляются.
Колющие, режущие, перцовые баллончики также искать бесполезно, я уверен в безопасности московских улиц. Мне не нужно защищаться.
Единственное оружие, которое у меня могут найти правоохранительные органы – мысли. Острые, как бритва и разительные, хлёсткие, оставляющие след, словно пощёчина.
Только изъять граждане-полицаи это оружие не смогут. Однако, изъяли они Эдуарда Вениаминовича из политической жизни страны.
– Ну, родился Эд Лимонов в 43-ем году. – Начал я. – Отец его был офицером и после войны их перекинули в Харьков и детство, отрочество и юношество будущий Лимонов провёл именно там. Многие ошибочно полагают, что он украинец.
– А почему будущий Лимонов?
– Его фамилия – Савенко. Лимонов лишь псевдоним. Так вот, его ранняя жизнь в Харькове описана в прекрасной трилогии. «У нас была великая эпоха», за которую Эдик получил сорок тысяч марок в своё время (великий французский писатель Жан Жене максимум получал десять тысяч марок), то есть Лимонов был очень популярен во Франции, «Подросток Савенко или автопортрет бандита в отрочестве» и моя любимая – «Молодой негодяй». – Подробный разбор этих произведений читатель может прочесть в моей телеге. – В возрасте около двадцати лет Эдик женился на Анне Рубинштейн – потомственной еврейке из рода голубых кровей и перебрался к ней жить в центр Харькова, живя вместе с её мамой. Тогда-то и начал Эдик шить брюки. В этот период, он ещё не прозаик, а поэт.
– Получается, Лимонов начинал как поэт?
– Да, именно.
Мы завернули во дворы. Рядом узко, много детей, стоит детский садик и большое голубое здание.
– Так, сейчас тихо. И лучше не матерись, Демид. Хочу показать, где я начала заниматься гимнастикой. Вот это голубое большое здание. С шести лет я тут, потом была травма позвоночника, переехали и я начал заниматься сам. Получила КМС по гимнастике. – Лися махнула рукой в сторону коробки, этажа четыре, не больше. Здание было новым, видно, что отреставрировали. Какая бы соевая оппозиция, что бы не кричала на Ютубе, в Твиттере или ТГ, – спорт у нас действительно развивается. Обратите внимание на новостной фон и тренды за последние несколько лет. Тогда осознаете факт развития.
– Так, и что там Эд дальше? Ты рассказывай, мы дойдём до моей первой школы, а потом пройдёмся до Ленинградки. – Фанат Лимонова и Лися вышли из арки, вернулись в шумную, солнечную и продрогшую Москву.
– А дальше были попытки прорваться в Москву, прорвался, бедствовал и бежал в США. Эта была волна эмиграций. Бродский, Довлатов, Пажитный, например. Уехал он с новой женой – Еленой Щаповой, ушедшей от статусного художника Виктора Щапова. Именно в Америке была написана первая книга Эда – «Это я – Эдичка». Роман, как известно, взорвал мир. И литературный в том числе. В романе описаны их отношения с Еленой. Если коротко, то она устала от нищеты и принялась ему изменять. Лена приносила Эду много боли. Именно эта тема главная в первом романе. Боль. А не то, как считают многие – гомосексуализм из-за этой треклятой сцены. Далее, Эд передвигается в Париж и творит там. Женится на популярной певице Наталье Медведевой. Их непростые отношения описаны в книге «Укрощение тигра в Париже».
– Он очень много писал о себе. – Заметила Лися.
– Популярное мнение. – Кивнул я. – Но это неверно. Эд писал о жизни через различные углы и призмы восприятия. Насколько многогранны женщины, любовь, как сильна боль, про жизненный выбор и остальное.
– Но Лимонов хотел писать о себе. Все хотят рассказывать своё. – Сказала она.
– Именно поэтому я и придумал «Демидушку». – Кивнул я. – Понимаешь, я разъяснил тебе суть его творчества, потому что по причине, мол, много пишет о себе, кудах-кудах, ко-ко-ко, – стёбно спародировал я хейтеров Эда, – его и не любят, а значит и не воспринимают. Что очень зря…
Тем временем, мы спустились ниже, прошли мимо новенькой детской площадкой, занятой маленькими будущими людьми. Лися тоже захотела на качельки, но на них кто-то катался. Хотя я усмехнулся. Представил себе в голове, как мы с Лисей заходим на площадку и разгоняем детей, а потом я качаю её на качелях.
Крылааатые качели,
Летят-летят…
Пропел я настолько тихо, что даже шуму машин слов было не нужно перебивать. Мы подошли к школе. Крашенный забор перегораживал храм знаний, в котором некогда училась Лися, перед тем как перейти в школу, где учился Покорный Слуга читателя. Лися поделилась одним лайфхаком:
– Смотри, Демид, – она показала на окно, расположенное на первом этаже, – это раздевалка. Оттуда всегда сматывались старшаки, но им не разрешали открывать окна, типа сбегут. И были правы. Поэтому, они заходили в раздевалку к маленьким и просили распахнуть окна уже их. Естественно, никто и никому не отказывал.
Мне почему-то захотелось перелезть через забор и погулять по пустой школе. Напал дух авантюризма, как цунами. Я не стал делиться с Лисей этой глупой мыслью, она описала на каких маршрутах добиралась до школы и дома. Она повела меня на Ходынку, я там ни разу не был. А пока мы шли, я закончил рассказ про Лимонова.
–В девяностых, Лимонов возвращается в Россию. Он успел принять участие в войне Югославии. Воевал за сербов и обвинял США. Так вот, в молодой России он был одним из защитников Белого Дома, то есть Верховного Совета РСФСР. Дальше, стал издавать газету «Лимонка» и организовал свою партию – Национал-большевистскую (запрещена в РФ). За подобную деятельность был преследован ФСБ и сел в Лефортово на четыре года по статье за экстремизм. В тюрьме Эд написал около восьми книг. Лучшая по моему мнению – «Книга Воды». Там описаны воспоминания про женщин, войну, политику, общение с некоторыми личностями. Про войну, кстати, интересно. Он считал её местом, где необходимо показать силу, выпендриваться. Как же там было? Едешь на БТР, во всём чёрном, рядом сослуживцы, раскалённое оружие греет душу. Не цитата, но смысл я передал верно.
– Какой ужас! – Сказала Лися. – Почему это он так, интересно?... Воспевать войну, считай.
– Такой он человек был. Показывал силу и любил ей пользоваться, продвигать. Вообще, мы – писатели, народ с манией величия, выпендрёжем, высоким IQ и одной из самых сложных работ. Просто такие люди. Знаешь, если мне, не дай Бог, суждено когда-нибудь оказаться в тюрьме, то пускай это будет статья 282.1 УК РФ и 282.2 УК РФ. Даже тут я хочу повторить следы Эдуарда Вениаминовича Лимонова – последнего классика русской литературы. – Лися немного ошалела от подобного признания. Надеюсь, я всё-таки не сяду за решётку. Я слежу то, что пишу. – И про шествие у него очень сильно написано. – Перескочил я обратно.
– Шествие? Типа митинги?
– Типа да. В «Книге Воды» есть изумительная глава, как раз-таки про то, как он заводил товарищей по партии. Как они шагали по Москве, в бурю ноября, боролись не только с политическим режимом, но и с самой природой, да, вот это дух! Даже сейчас вспоминая эти строки, я завожусь, прямо сейчас готов поднять флаг партии и выдвинуться в бой за идею!
Лися рассмеялась, я поддержал веселье.
– Ну, правда по голове бы получил дубинкой и в обезьяннике сидел… – признался я, – но за такие ощущения и отхватить было бы не жалко. И граффити пошёл бы рисовать: «Смерть буржуям!». Кричалки были сильные. Вот, Лись, подумай количество слов, но как переда суть того, за что они боролись. «Капитализм – дерьмо!». Два слова, но… Чизас Крайст, как же это сильно… – замечтался я.
– Да, революционер бы из тебя вышел… – Посмеялась Лися.
– Если только литературный, в политику я не полезу. – Завертел башкой я.
Политика как-то не сидит на мне. Великовата, что ли. Мне идёт литература.
Мы перешли на Ленинградку. Поднялись толпы, пыли, людей, машин. Рядом разлёгся круглый, как кусочек колбасы стадион Динамо. Откуда ни возьмись, на тротуаре, возник белый «Логан», окружённый лицами нерусской национальности. Переглянувшись, мы обошли машину и лица, зацепившие взгляды на Лисе. Зайдя вперёд, я уводил глаза в боковую часть, давая себе больше обзора, – понял, что никто за нами не едет или не идёт.
Идя в сторону Авиапарка (огромный торговый центр, прям огроменный!), вырастали многоэтажки, стройки, многоуровневые парковки. Сергей Семёныч крутил катушку застройки столицы на полную.
Лися, оказывается, успела поработать ещё и в строительной компании (только сейчас вспомнил эту часть прогулки). Она говорила, какие дома покупать не стоит:
– Тут стены картонные, всё слышно будет, здесь управляющая компания сволочи, там вид на соседние окна… – перечисляла она, – а вон там, видишь дома с красными и белыми балкончиками? – Я сказал, что вижу. – Здесь зал неподалёку снимала, детишкам преподавать и частенько вела занятия у взрослых. И приходили эскортицы, индивидуалки, проститутки. Они где-то близко живут. – Лися сказала это без заминки.
– Фиу-фиу! – Свистнул я. – И много их было?
– Достаточно. А кто не хочет мужика шпагатом удивить?
– Подожди, а с чего ты решила, что они проститутки?
– Демид, они сами мне об этом говорили. Мы зависали частенько после тренировок. Так, кальян покурить, чай попить, по мелочи. Я тогда не могла домой уехать, с бывшим ссорилась, а метро не ходило, тренировки мы поздно заканчивали. Некоторые девочки предлагали мне остаться у них, а когда метро утром откроется, то ехать домой.
– Мне жаль их, знаешь. Искренне. Я хочу знать, что происходит в жизни такого, что они идут по такой дороге. Назовём это путь наименьшего сопротивления. Никому бы не пожелал подобного. И ещё мне хочется их понять. Увидев мотивацию, можно заметить корень проблемы.
– Да, – кивнула Лися, – мне тоже их жаль. Представляешь, тебя фактически насилуют. Хоть они и говорят, что им это нравится, типа, за деньги любой каприз, нифига подобного. Они все раненые, травмированные. И эти трещины девочки пытаются закрыть картинкой: понты, дорогущие сумки, спорт, алкоголь, наркотики.
– Фактически насилуют, – повторил я. – К счастью, не представляю.
Ходынка/Первое «Морозко»/Другой
Вот он – знаменитый парк на Ходынке. Столько лет, живу относительно рядом, и не то, чтобы не посещал его, я даже не знал где парк находится примерно. А тут хорошо. Чисто, зелено, народу много, но он рассредоточен. Не сбиваются все в одних и тех же местах, от этого кажется, что вокруг немноголюдно.
Мы присели на скамейку, рядом с выходом. Столько прошли, устали, оно естественно. Когда мы заходили, Лися начала говорить про первую героиню «Морозко».
– Вот тебе и Ходынка. Она часто же сюда ездит.
– Да, я видел эти пейзажи в её сторис, точно.
– Подумать только, – начала Лися, – вы же с ней вообще из разных кругов общения, как вы начали общаться?
– Да, так, она попросила дать книгу, почитать. Это был «Кафка на пляже» Мураками. Списывались, погуляли пару раз, одна из прогулок и есть «Морозко», потом… А потом она дала понять, что не горит желанием общаться со мной. Причём, довольно некрасиво. Не просто отказала, а вот, как девушки любят. Поигнорить, сказать, мол, да, давай встретимся, а в итоге, когда ты ждёшь её до одиннадцати вечера просто, чтобы проводить и её никто не пришиб в подворотне, тебе пишут, что уже уехали. Но зла я не держу. Всё нормально, уже много раз такое проходил.
– Забей, она со многими так, и не только мальчиками, – смотрела на играющих детишек Лися, – она не плохая, нет. Просто такой человек, стихийный. Сегодня хочет, а завтра уже и нет.
Я обратил внимание на прохожих и закурил. Много семей, собачников, начинающих блогеров с дурными соц. опросами в духе «дала бы ему?», детей лет тринадцать без родителей, пожилых людей и неформалов. Странно, я думал, что неформалы и Ходынка это просто мем. Оказалось – интернет, как всегда прав. За минут тридцать невнимательного подсчёта я остановился на цифре восемь. То есть, как минимум восемь групп нефоров мне удалось заприметить. Более того, они были детьми. Детские лица с вызывающим мейк-апом (выглядит колхозно), одетые во всё чёрное, оверсайзное, со стразами, пауками, черепами, скелетами и цветными, но грязными волосами. У девочек специальная косметическая штука (не знаю, что это), которая делает кожу белой. Я вспомнил свои несколько месяцев принадлежности к псевдокультурам. Был среди «dead inside»-ов. Не внешне, а внутренне. Я не носил шмотки, как у них, не вёл также соц. сети, не шпарил часами в «Доту», не резал себе вены, не ставил пирсинг, не бил сомнительных татуировок. Мне нравилась романтизация одиночества и отрицания любовных чувств, выливающихся в боль. Именно боль и одиночество объединили миллионы парней по всему миру. Затем, туда начали подключаться и девушки. Но как только это расфорсилось, то в тёплое сообщество полезли токсичные уродцы, плюющиеся дерьмом в комментариях с аватаркой из аниме. Ну, дураков всегда лучше видно, что тут говорить. Поэтому, «Дед Инсайдов» приняли считать токсичными уродами и их никто не любил.
А я просто хотел погрустить со всем миром, понять, что я не один с растоптанным сердцем. Потом я разлюбил ту девушку, есть пара рассказов, посвящённых ей, её образ лежит в «Коробке с мечтами» (я начал писать книгу, когда любил это золотце), иногда я смотрю её фотографии, но быстро возвращаюсь в реальность. У нас ничего с ней не получится. Хотел отношений, любви, а во мне пробудили гения и будущее отечественной литературы. Мир в опасности, Писатель атакует!
– Демид, а почему ты пишешь? – Спросила Лися, взяв у меня электронную сигарету.
– Мне нравится это делать, вот и всё.
– Тебя не интересуют деньги или слава, может быть, ты хочешь доказать, тем кто тебе отказал, типа, кого они потеряли? – Уточнила она, выдыхая дым. Последнюю фразу она проговорила с сатирическим акцентом.
– Слава, возможно, – кивнул я. – Но деньги точно нет. Во-первых, это банально и базированно. Во-вторых, мне многого не надо. Так, на жизнь, семью обеспечить, где-то помочь родным, пару тряпок брендовых, чтоб в свет не стыдно вылететь было. А если и будет много бабок, то окей, я с удовольствием отдам их на благотворительность. Почему нет? Помогать деткам, это же круто. Они же нуждаются в этом, а у меня, надеюсь, будет такая возможность. Вот, Лись, представь себе: прийти в больницу или детдом, сделать сборник рассказов по идеям детишек, продать его и всю выручку отдать им!
– Это было бы здорово, правда! Очень круто. – Захлопала в ладоши она. Лися и правда очень любит детей, стоит зайти в её профиль в одной соц. сети и посмотреть количество сторис с тренировок, куда приходят младшие группы.
– По поводу «доказать», – продолжил я, смотря в даль, – нет, мне особо доказывать нечего. Вот показать – это да. Показать, что любовь может быть разной, жизнь удивительной и красивой, ну, аналогию ты поняла. По поводу отношений или девушек в принципе… к девушкам я отношусь нормально, а отношения мне не нужны. Будут отвлекать от поставленной цели. Вот мне некоторые говорят: «Демид, тебе нужна муза!»
Я не соглашаюсь. Слишком много времени буду тратить на девушку, когда мне постоянно нужно читать, писать, редактировать, думать, работать. Откажусь, пожалуй. Но я тоже человек. Иногда, уставшему, испытавшему очередное поражение, мне хочется, чтобы сзади обняла любимая девчонка и сказала, что я делаю всё правильно, я на верном пути.
А потом я вспоминаю что-то смешное и включаю музыку. Это проходит.
Лися согласилась с тем, что ей тоже бывает нужна поддержка. Встретились два одиночества, как говорится.
– Знаешь, Демид. – Подумав, сказала Лися, – Ты – другой. У тебя свой взгляд на мир, свои методы борьбы и достижения цели. Я уверена, что у тебя всё получится.
Я замер. Медленно повернул голову на Лисю с выпученными глазами и поблагодарил. Тихое «спасибо».
Не знаю, нарочно ли она сказал про то, что я «другой». Я имею в виду, что она хотела подмазаться ко мне, ведь каждый человек хочет услышать, что он отличается ото всех. Но она не врала, я чувствовал это. Тем более, читатель понимает, что Лися – мисс-откровенность.
– Поехали в сторону дома уже, – встал со скамейки я. – По пути до метро расскажу тебе почему ещё я пишу. Это мотивация, которой я мало с кем делился.
Она согласилась и сказала, что тоже устала. В тот день мы прошли около сорока тысяч шагов.
Постава/Самара
Посвящаю эту часть и свои старания тебе. Спасибо, что любил. Твой, любитель сока и главный фанат.
Е.Д.
Игорь Викторович Демидов родился в 1958 году, в белорусском городе Постава, близ Пинска (не путать с Минском). Его родители: Виктор и Галина Демидовы были родом из Ульяновской области, однако, их занесло в Белоруссию из-за того, что Виктор ушёл на пенсию, будучи военнослужащим.
Семья Демидовых представляла из себя образцовую интеллигенцию. Всегда одевались с иголочки, в доме всё чисто и аккуратно, жили по часам и правдой. Один из прадедов Игоря Викторовича открыл первый завод по производству игрушек в Российской Империи. В целом род Демидовых – дворянский. Он шёл рука об руку с теми самыми Морозовыми, Голицыными, Галицкими, Евдокимовыми и другими.
У Галины в доме всегда были сервизы, Виктор умел играть на баяне, писал живопись. Культурный код жил, играя песни и припеваючи гремел посудой, под мазки кистей на холсте.
Игорь был очень спокойным, размеренным человеком, всегда знающим, что делать. Хорошо учился в школе, дальше поступил в кадетское, а потом и в танковое училище. Но Игорь был и славным малым. Родители держали сына в терновом кусту.
– Игорёша, не ходи туда, там убить могут, я в газетах читал! – Говорил Виктор.
Однако, Игорь находил способ выхода из ситуации. Например, если нужно было идти на дискотеку, то он хитро переводил часы в гостинной на час позже, Виктор и Галина ложились спать (часов в десять вечера), а Игорь приходил на цыпочках, когда захотел, переводя часы обратно, чтобы не быть уличённым в пакости.
В жизни человека, никогда не кричавшего, оставляющего все проблемы за дверью (не знаю, как он это делал), достигшего результата в разделении работы и семьи, всегда уверенному за рулём, были и забавные моменты. Жуя жвачку, в рваных джинсах, Игорь приехал просить руку будущей жены (интеллигенция, как-никак) – Любови Аристарховой, к маме Любы, тоже Любви в деревню. Завидев моднявые штаны с дырками, будущая тёща сказала:
– Господи, Игорь, вы что, бедствуете? Джинсы все в дырках! Снимай, давай зашью!
Аристарховы происходили из крестьян. Пришлось объяснять, что мода такая.
Игорь Викторович женился, завёл старшую дочь Наталью, младшего сына Евгения, служил на Дальнем Востоке, а в конце перебрался в Самару. Из деталей – Игорь всегда стильно одевался и был первым модником даже во взрослой жизни. Ему удавалось достать оригинальные Леви Страус, носить джинсовые куртки, слушать на пластинках Пинк Флойд, Квин и остальной модный рок. Его любимой песней, которую терпеть Наташа – Another Brick In The Wall. Игорь заслушал до дыр Флойдов. Также, он не любил собак, покусала в детстве. Ещё он ненавидел морковь и гречку, много читал.
Но бывали и ссоры в семье. Демидовы были против выбора жены сына – Любы Аристарховой, обычной деревенской девушки. Мол, она тебе не пара, Игорёша.
Игорь просто перестал общаться с родителями, он всегда был за свою семью. Через пол года после инцидента, Виктор написал сыну письмо в Благовещенск. Все дружно помирились и жизни вернулась в привычное русло с поездками каждый май к родителям в Белоруссию.
Когда приезжал сын с женой и детьми, Виктор подходил к нему, показывая руками знак «чуть-чуть» и говорил:
– Игорь, давай по немножку выпьем, пока мать не видит.
– Витя! – Слышался крик Галины с кухни, – Тебе нельзя, Игорёше можно!
Шло время, росли и женились дети. Появился первый внук, живший на острове в форме рыбы – Сахалине, в городе Южно-Сахалинск. Туда Наташа попала по долгу службы её мужа – Алексея.
Часто, Наташа и Алексей вместе с внуком приезжали в гости в Самару. Внук чётко помнит одно единственное воспоминание о дедушке.
Он слышит, как открывается входная дверь, спрыгивает с дивана, бежит в прихожую маленькими ногами и тянется к деду. Игорь Викторович всегда покупал внуку сок, который он так любил и обожал.
Игорь Викторович Демидов трагически погиб зимой 2006 года. Авария. Вместе с ним погиб его друг и сослуживец, имя которого я, к сожалению, запамятовал. Их похоронили рядом.
На похороны и поминки пришло очень много народу. Все его любили, знали, уважали и восклицали: «Как же так-то, а? Какое горе». Жизнь – несправедливая и бессердечная сволочь, отбирающая лучших людей себе, на небеса.
Как можно понять, это краткая история моего дедушки Игоря по линии мамы. Внук, соответственно я. От деда мне достались чувство стиля, музыкальный вкус и остатки его удавьего спокойствия. Остатки потому, что я – идиот, полагающийся на чувства, я часто завожусь, меняю настроение, как носки утром.
Мама говорит, что если я начну укладывать волосы, как прадед, то есть Виктор, я буду на него похож внешне. Я не помню лица дедушки при жизни, но знаю, как он увековечен на памятниках и фотографиях с чёрной лентой в углу. На фотографиях смотрит с лёгкой улыбкой и сединой мужчина с круглым лицом, чёрными осторожными волосам и большими, добрыми глазами, бороду он брил. А на памятнике в красивой военной форме, с погонами подполковника, умиротворённый, смотрит на тебя из проклятого чёрного мрамора. Моя бабушка люба, приходя на кладбище, всегда утирает слёзы, целует холодный камень в губы и спрашивает:
– Ну как ты, Игорь?
Я предпочитаю общаться с дедушкой мысленно. Он всегда со мной, на связи. Я обращаюсь к нему, когда мне тяжело. Дедушка кладёт призрачную руку на плечо внука и подталкивает его к правильному решению.
Нашей семье тебя очень не хватает, деда. Всё было бы по-другому, даже я был бы другим. Спасибо за твоё наследие, я клянусь, что пронесу его и верну то, что наше по праву – интеллигентный род, который знают, слушают и уважают все. Чего бы мне этого не стоило, даже сойдя с пути, добьюсь цели. Пока остальные гнут пальцы, я руками создаю искусство и величие, необходимые для интеллигенции.
– Теперь понимаешь, зачем я пишу? – Спрашиваю я Лисю.
– Да. Понимаю.
Мы зашли в вагон метро, проехали пару станций, вспомнили ещё раз Мари, договорились встретиться ещё (возможно, втроём, включая Мари) и попрощались.
«Электрозаводская»/ «Щёлковская»
Мне нужно в самый конец синей ветки. Оттуда до дома, без пробок не далеко, минут 15-20. Я слушал УННВ и думал про итоги встречи и о том, как у меня гудят ноги.
Лися действительно изменилась и в лучшую сторону, несомненное. Философы и большинство привыкло считать, что люди – постоянный ресурс, в который можно вкладываться, ведь он стабилен и неизменен.
У меня сформировалось другое мнение. Сейчас я применю приём, о котором писал во второй части. Подвешу читателю вопрос со звёздочкой, на подумать.
Возможно, меняются личности, а не люди? Или люди растут?
Предстояло перейти с берюзовой Электрозаводской до синей Электрозаводской, надземным шагом. Я поднялся, шёл сквозь толпы четверга, тоннели. Меня остановила девушка. Я вынул наушник, кинул его в карман песочных брюк. Я подумал, что это обычный соц. опрос студентов, необходимый для задания в универе.
– Какими пользуешься маркетплейсами? На такси ездишь?
– В целом Озон, ВБ очень редко, на Яндекс Маркете заказываю, там прикольная штука «долями» есть. На такси да, частенько бывает, езжу. – Сказал человек, вышедший из метро. Очень забавно.
– Ну… – протянула девушка, – ВБ так себе маркетплейс, а вот ты знал, что можно получать кэшбек за покупки на Озоне, Яндексе и за использование такси?
– Нет, даже не думал. – Я очень хотел, чтобы этот опрос поскорее кончился. Мне ещё пост в Телегу писать, читатели ждут.
– Можно! – Она достала маленький конвертик. – Я Ангелина, приятно познакомиться, – девушка протянула руку, – твой личный менеджер Альфа-банка, с помощью этой кредитной карты в конверте можно получать кэшбек до тридцати процентов! Мне нужно пять минут и твои данные, чтобы оформить карту. – Она продолжила говорить условия и плюшки. Но кредитками я не пользуюсь и вам не советую.
– Стой, стой, стой. – Прервал её я. – Я сам маркетолог и интеграция у вас отличная, пять баллов, мне не нужна кредитка.
– Она с бесплатным обслуживанием, давай попробуешь оформить, если что сможешь закрыть в любой момент.
Дело в том, что я клиент Сбера и Тинькова. Третья карта мне не впилась. Я придумал гениальную отмазку.
– У меня нет пяти минут, которые ты просишь. Бежать надо, – я кивнул в сторону метро, – девушка ждёт дома.
Ангелина всплеснула руками, будто говоря: «Вот блин, почти получилось!»
– Ладно, беги, жених. Знаешь, на что надавить незнакомой девушке.
Естественно, как понимает читатель, меня никто не ждал. Я бываю в жизни прохиндей, но на письме я честен.
Пока я ехал до дома, думал над «Отокомаё». Вообще, этот ритуал норма для поездки. Если не читаю или не сплю в транспорте, то обязательно думаю над Ото. Вот что я записал в тот день.
«Мир вокруг Ото резко начал блекнуть. Складывалось впечатление, что это моргает не он, а мир вокруг него. Будто Ото находится сам внутри глаза, смотрящего на него всегда.
Картинка гаснет, появляется. Он видит разные мазки и сюжеты то ли своей, то ли чужой жизни. Оставалось надеятся на то, что когда нибудь этот глаз насмотрится и перестанет моргать.
Каждая потеря света значило для Ото невыносимую головную боль. Будто колоколом биле по розовому мозгу.
Отокомае хватается за волосы и падает на колени. Валится на бок. Моргающий глаз избивает лежачего Отокомае, катающегося от боли по земле.»
«Трамвай с ИИ задавил людей. С кого спрашивать? С создателя? Нет. Разработать в Ото уголовную ответственность для ИИ»
«Читай Город»
Не знаю, что это даст читателю, вряд ли вы что-то поймёте без контекста. Просто делюсь наработками.
Мои идеи можно легко украсть, всё лежит в открытом доступе. Но знайте: вы имеете дело с фанатиком, это опасно. Даже издав что-либо из моих идей или рассказов, вы не сможете преподнести это так, как я. Ибо только творец знает истинное назначение искусства. А ещё я подам на вас в суд и замучу отличную рекламную кампанию. Так что думайте.
В тот вечер, я поработал над последними главами для рассказа «0». И лёг спать. Завтра рабочий день, тем более пятница, а это значит, что нужно приударить, ведь потом выходные. Надеюсь, что это не последний мой автофикшен. Я иногда буду смывать грим и открываться читателю.
А блин, обещал же без альтер-эго. Тогда так:
Твой, Честный Автор И Писатель Маркетолог.
P.S. про ИП у Лиси я так и не узнал…