Сегодня исполнилось 115 лет Юрию Домбровскому, советскому прозаику, поэту, мемуаристу. Также был он известен как археолог, искусствовед и журналист. Его теперь называют «занимающим достойное место среди великих писателей-лагерников» — Солженицына и Шаламова. На мой взгляд эта честь сомнительна, быть рядом с этими «великими». У Домбровского своё место в литературе. Мне кажется оно много более достойным и прочным, чем у Шаламова, а особенно у Солженицына. Жан-Поль Сартр, например, назвал Юрия Домбровского последним классиком.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ПОСМОТРЕТЬ В ГЛАЗА СТУКАЧУ
У меня история была. Дело было в прекрасном городе Алма-Ата. Я был совсем молодой, только в «вечёрку» поступил под начало легендарного Василия Бернадского, царство ему небесное. Как-то он пригласил меня, сопляка совсем, к себе на холостяцкую квартиру покушать водки. Я тогда только приобщался к этому непростому занятию, которое в совершенстве даётся только избранным, По моему, Бернадский и есть мой крестный отец в этом деле. Третьим был Юрий Домбровский. Я молчал, а два матёрых лагерных волка говорили бесконечно. Я тогда не знал, кем станет Домбровский через десяток лет и ничего не запомнил. Вот жалость-то, придётся , когда стану писать воспоминания, чего-нибудь придумывать. Так все делают. Впрочем, одна история запомнилась. Домбровский рассказывал о первых днях на свободе. Сразу после зоны он примчался в Алма-Ату. У него было одно только желание — посмотреть в глаза тому, кто сделал донос на него. Он готовился к этому решительно, тренировал взгляд, чтобы сделать его твёрдым и пронзительным, как финка. Он полагал, что такого взгляда будет достаточно, чтобы доносчик всё осознал, и оставшаяся жизнь стала ему в наказание. Доносчика он нашёл. Позвонил в дверь. Тот, конечно, смутился несколько, но быстро определил единственно верную линию поведения. Он побежал в магазин и купил две бутылки «Московской». Селёдки, конечно, и хлеба. Короче, тренированный жёсткий взгляд Домбровскому не пригодился. Через час они, доносчик и жертва доноса, вели задушевную беседу о жизни, которая изобилует совершенно непредсказуемыми сюжетами. И эти-то сюжеты только и важны бывают в конце концов...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: О ВЕЛИКОЙ ПОЛЬЗЕ АЛКОГОЛЯ
Он пытался создать теорию общего гуманитарного поля
...Чтобы не слишком замечать непереносимое в жизни, он, Домбровский, довольно активно прибегал к алкоголю. Это известно. Но и этот почти непременный фактор, сопутствующий подлинно даровитому человеку, он умел сделать чудесным и необходимым качеством собственной натуры.
«Зная Юрия Осиповича как человека пьющего, пришёл к нему с бутылкой водки», — пишет один из друзей. Впрочем, не один. Об этом писали многие. Домбровский пил без продыха даже с собственными стукачами ещё в алма-атинские годы ссылки, притом больше, чем с друзьями: «Как я буду потом свой роман писать — про этих непорочных ангелов?» — оправдывался он. Так что характеристика «выдумщик и фантазёр» стоит в одном ряду с характеристикой «выпивоха» и в таком контексте характеристика эта теряет всякий двусмысленный и зловредный смысл.
У него была стройная теория, столь же всеобщая, как теория относительности, о том, что алкоголь является основой жизненной силы и вселенского здоровья: «…Его теория античастиц, находящихся в организме, действие которых можно усмирить исключительно положительными алкочастицами, в полном разгаре стройности и проходит усиленную экспериментальную проверку — хоть премию давай за внедрение», — записал в дневнике опять же один из его друзей и энтузиастов его метода. Метод этот он усиленно испытывал на себе. К сожалению, ему не удалось добиться окончательного результата. Он погиб, как мученик науки, пытаясь дать нам окончательную истину и достоин за то памятника в Летнем саду. А, может, и в Зимнем тоже...