Дмитрий Селезнёв (Старый Шахтёр) специально для рубрики @wargonzoya «Искусство о войне»
На этой неделе, 7 мая, исполнилось 105 лет с рождения советского поэта-фронтовика Бориса Слуцкого. Правда, в культурных СМИ по инерции уделили больше внимание Окуджаве – на страницах блогов и газет 9 мая праздновали его столетие. На мой взгляд, незаслуженно. Окуджава – да, воевал, но не долго. Да, есть несколько песен, но если разбирать его творчество непредвзято и отстранённо, то Окуджава – попсовик своего времени, шестидесятник-конъюнктурщик, икона с гитарой для интеллигентных инфантилов, он писал по заказу от Родины, а потом он эту Родину хаял, как началась перестройка.
У Слуцкого тоже с Родиной были непростые отношения. Но был он в своём творчестве откровенен, поэтому многое писалось в стол и было опубликовано уже после его смерти. Его грубо отёсанные, кажущиеся примитивными, стихи можно назвать своего рода панком. И на свою правду, в том числе и правду о войне, Слуцкий имел право – он её прошёл от и до, от рядового до майора и ушёл с неё инвалидом. Несмотря на то, что Слуцкий был политработником, он ходил в разведку, где был сильно ранен.
В фильме Хуциева «Застава Ильича» (1965 года) есть документальная сцена с поэтического вечера, где читают стихи молодые поэты-шестидесятники – тот же самый Окуджава, Вознесенский, Евтушенко, Ахмадуллина и прочие. Вместе с ними читает стихи и Слуцкий. Перед тем как прочитать, он произносит речь. Он говорит, что перед войной он учился в Москве в литературном институте (Слуцкий окончил его в 1941 как раз, когда началась война), и все его товарищи и сокурсники писали стихи. Кто хорошо писал, а кто похуже – рассказывает Слуцкий, но началась война, и все ушли на фронт, и тех, кто писал хорошие стихи все погибли.
Слёзы наворачиваются при просмотре этого эпизода. То есть всех хороших поэтов убило, всех пожрала война, остался только он, так себе, поэт не очень – недоговаривает Слуцкий.
Вот он и писал, угловатые и нескладные, какие мог. Но все остальные оттепельные поэты-шестидесятники в фильме очень блекло смотрятся на его фоне.
Говоря о хороших поэтах-однокурсниках, которые погибли на войне, Слуцкий прежде всего имеет ввиду своего друга, талантливого поэта Михаила Кульчицкого. Слуцкий родился в русском городе Славянске, потом переехал в русский Харьков (сейчас на слуху вся эта география), где с ним и познакомился. Они дружили, вместе переехали в Москву, вместе, соревнуясь между собой, писали стихи, вместе учились в Литературном институте. Слуцкий поступил в институт за несколько дней до пакта о ненападении между Германией и СССР, а закончил после нескольких дней нарушения этого пакта – вместе с Кульчицким он отправился на фронт, где его друг погиб, а он выжил, но стал инвалидом (2-ой группы).
На войне стихов писал мало, как вспоминает Слуцкий, не до того было – воевал. После войны долгое время не мог начать писать, из-за контузии постоянно болела голова и надо сначала было адаптироваться к новым условиям для творчества. Жил в столице Слуцкий, как начинающий москвич – после войны он одиннадцать лет снимал квартиры, отдавая за съём, как положено и сегодня, треть месячной зарплаты. Ещё помогала пенсия инвалида.
Потом постепенно со стихами пришла известность. Но, конечно, не такая, как у Окуджавы.
В случае со Слуцким, как поэтом, соблюдается правило преемственности. Слуцкий ходили на литературный кружок к Осипу Брику, общался с Лилией Брик. А у репрессированного Исаака Бабеля, так получилось, он описывал имущество. После войны знакомился с Крученых, Асеевым, Заболоцким. Ворочал тела Эренбурга и Сельвинского, это в буквальном смысле, когда старые писатели были смертельно больны.
Осип Брик, говорил ему, что удел поэтов тех лет – обследовать территорию, которую открыли поэты Серебряного века. Но Слуцкий, не желал быть эпигоном, он тоже желал сбрасывать с парохода современности предшественников. Его стихи порой ещё круче лестниц Маяковского, рифмы грубее и примитивнее, но при этом в них возникают самые неожиданные образы:
Если срываются с ниток шары,
То ли
От дикой июльской жары,
То ли
От качества ниток плохого,
То ли
От
вдаль устремленья лихого, —
Все они в тучах не пропадут,
Даже когда в облаках пропадают,
Лопнуть — не лопнут,
Не вовсе растают.
Все они
К лётчикам мёртвым придут.
Лётчикам наших воздушных флотов,
Испепелённым,
Сожжённым,
Спалённым,
Детские шарики вместо цветов.
Там, в небесах, собирается пленум,
Форум,
Симпозиум
Разных цветов.
Разных раскрасок и разных сортов.
Там получают летнабы шары,
И бортрадисты,
И бортмеханики:
Все, кто разбился,
Все, кто без паники
Переселился в иные миры.
Все получают по детскому шару,
С ниткой
Оборванною
При нём:
Все, кто не вышел тогда из пожара,
Все, кто ушёл,
Полыхая огнём.
А вот в другом стихотворении:
…Мои товарищи на минах
подорвались
взлетели ввысь,
И много звезд, далёких, мирных,
Из них,
моих друзей,
зажглись…
В этих стихах сочетается и художественная поэтика, и жестокий натурализм.
Советую почитать и военные мемуары Слуцкого, где война у него предстаёт в первозданной грубости и неоправданной жестокости, без праздничного лоска и пафоса, транслируемого пропагандой, в которой Слуцкий хорошо разбирался, так как на войне служил в политструктурах.
Слуцкий много пережил на войне, но не смог пережить смерь единственной жены, на которой он женился в достаточно зрелом возрасте. Они прожили вместе 18 лет, жена долго болела, а когда умерла, Слуцкий взорвался подобно сверхновая звезда – в течении трёх месяцев он писал по 2-3 стиха в день. А потом замолчал, как поэт, на 9 лет, до самой своей смерти. Проходил лечение в психиатрической клинике, последние годы жил на попечении у своего брата.
Вот такая сложная душевная конституция была у поэта…
Кстати, Слуцкий и сейчас очень современен. Вот, например, подобрал его стихотворение, исходя из последних новостей:
Уже не любят слушать про войну
прошедшую,
и как я ни взгляну
с эстрады в зал,
томятся в зале:
мол, что-нибудь бы новое сказали.
Еще боятся слушать про войну
грядущую,
её голубизну
небесную,
с грибами убивающего цвета.
Она еще не родила поэта.
Она не закусила удила.
Её пришествия еще неясны сроки.
Она писателей не родила,
а ныне не рождаются пророки.