Патриархальный Цесис…
В маленьком городе без перемен
Много зим и лет,
В окнах домов цветы.
Ночью в пекарне топится печь
И печется хлеб,
Итак, я получил назначение в город Цесис Латвийской ССР. 22 сентября 1988 г. я добрался до этого маленького города с населением всего двадцать тысяч человек. После всех положенных процедур меня отвезли на предоставленную квартиру, в десяти минутах езды от части. Дом произвел тягостное впечатление.
Очень странное строение: в одном подъезде два этажа, во втором три. Я тут же вспомнил слова из Машины:
«Дом был старый, как утес, он по окна в землю врос,
И за окнами шумел забытый сад…».
Правда, заброшенного сада за домом не было, а вот сараи для дров были. В квартиру на втором этаже вела скрипучая деревянная лестница, ступени которой от времени имели глубокие вытертости. Мне показалось, что в этом доме жили еще рыцари Левонского Ордена или гвардейцы кардинала.
Прапорщик, сопровождавший меня, открыл дверь, и я оказался на квадратных метрах, жить на которых семье предстояло неизвестно сколько времени. Если сказать, что квартира удивила – это ничего не сказать.
Я вдруг попал в 19 век: маленькая прихожая, где двоим не развернуться, кухонька не более 4 метров с газовой плитой и баллоном газа на 50 литров, кран холодной воды и раковина с вековым ржавым налётом. Большая комната с двумя окнами необычной формы и печь - голландка со старинными створками, конечно же, кровать солдатская типа «А» и тумбочка.
Как-то в комнате повеяло родной теплушкой, только караульных моих не хватало. Прапорщик оперативно уехал, видимо, не желая отвечать на всякие бытовые вопросы. Тогда я хоть и был молодым и красивым (сейчас только красивый), полон сил, в готовности переносить все тяготы и лишения военной службы, но пуститься в пляс никак не хотелось.
За час до этого был очень своеобразный прием у командира отряда, который так же не вселил оптимизма на перспективы дальнейшей службы. (О службе надо рассказывать подробно, что будет ниже).
Я сел на кровать, задумался, и пришла мысль: « Пардон, а где удобства? Где, понимаешь, джакузи, биде, душ Шарко? Нет, ну хотя бы унитаз?». Промелькнула догадка, что видимо на улице во дворе.
Однако осмотр придомовой территории к положительному результату не привел, но за то я обнаружил сарай с номером моей квартиры и ключ на связке, который удивительнейшим образом подошел к висячему замку, который бы мог быть ценным экспонатом краеведческого музея в разделе «Быт 19 века».
Меня в тот момент захлестнул частнособственнический интерес – я стал счастливым обладателем огромного сарая, которого у меня отродясь не было! И непросто сарая, а еще и с топором и несколькими поленьями для печи. Обладание сараем все же не решило проблем отправления естественных надобностей.
Поднимаясь в своё новое жилище, уже возле двери я вдруг услышал радостное журчание водо-бочкового инструмента, раздавшегося из-за двери, расположенной на лестничной площадке моего этажа. Из двери вышел высокий пожилой мужчина сухо по-латышски сказал: «labvakar» и тут же по-русски: «Добрый вечер» и вошел в соседнюю квартиру. Великое открытие состоялось – туалет был на лестничной площадке на три квартиры.
Такое решение я видел впервые, но тут же вспомнил, что такое чудо я видел в фильме «Однажды в Америке». Помните, как Лапша читал «Мартина Идена» в туалете и туда запорхнула пухлая Пегги?
Моя вторая супруга Инна, по прилету в Латвию с маленькой дочерью Томой, просто с первого взгляда полюбила эту старину, вооружилась красками и печь превратилась в произведения искусства с какими- то космическими кругами, расставила вазы с икебаной, что вкупе с моей аппаратурой, коллекцией дисков и книгами придали комнате вполне презентабельный вид.
Как мы это все уместили – ума не приложу. Благо, что не было у нас ковров, хрусталя и кофейных сервизов на сто персон.
Цесис просто радовал глаз: маленькие улочки с домами старой постройки, каждый с особенной архитектурой, самые настоящие трубочисты, старинный замок, какие – то особенные люди, практически знавшие друг друга и здоровавшиеся при встрече, маленькие магазинчики со свежей выпечкой, спокойствие и умиротворение - городок из сказок Андерсена.
Перед Рождеством город преображался: во всех окнах и витринах магазинов появлялись огоньки и Санта Клаусы, жители суетились в лавках, покупая подарки. В канун Рождества я вечером возвращался со службы, улочки ярко освещались гирляндами, шел красивый снежок и всё напоминало какую- то сказку.
Пока я жил один, в ожидании контейнера и приезда своих девчушек, то решать «харчевой вопрос» приходилось самостоятельно. В Цесисе это не было проблемой - везде закусочные с очень приличными, подаваемыми блюдами, да и с продуктами все было нормально. Понравились харчевни, в которых подавали отличнейшее пиво, которое варили как в самом Цесисе, так и во всех колхозах.
Пиво приносили в керамических кувшинах и на закуску, свежевшую солёную рыбу и отлично приготовленный темный горох. Рядом с городом, среди хвойных лесов, усеянных полянами с черникой, протекала тихая и красивая река Гауя.
Недалеко национальный парк – чудо природы и городок Сигулда, где построили санно-бобслейную трассу. Я такое сооружение видел впервые. Огромная высота и невероятная скорость спуска саней и бОбов – телевизор эти величины не сможет передать.
Мы были молоды, и все бытовые неурядицы переживали легко. Для купания дочери купили самое настоящее корыто. Грели воду с помощью кипятильника, ходили в баню, топили печку.
Печь я полюбил всей душой. В организации, с понравившимся мне названием «ГорТоп», были куплены дрова с доставкой, и я представлял, что для полноты картины их должны привезти непременно на конной упряжке, но обошлось старым самосвалом, который сгрузил их возле моего личного сарая. Дрова изумительно пахли, не вспомню, какой породы они были, но не береза.
С вечера я приносил их в квартиру, складывал возле печи, и комната наполнялась запахом леса. Инна никогда не имела дела с печкой, но как-то решилась на самостоятельную растопку, забыв открыть заслонку, в результате квартира пару дней благоухала не только запахом леса, но и разведённого в нем костра.
Было приятно прийти со службы с легкого, влажного морозца и затопить печь: дрова, сгорая, приятно потрескивали, и квартира быстро наполнялась уютным теплом, которое не идет ни в какое сравнение с центральным отоплением. Кроме того, можно было приоткрыть створку и спокойно выкурить сигарету, дым от которой моментально утягивался в топку, не попадая в комнату.
Рядом с нашим сараем находился деревянный гараж, который был постоянно закрыт, а любая таинственная дверь привлекает и вот однажды во время очередного похода за дровами, тайна была раскрыта. В гараже находился первенец советского малолитражного массового автомобилестроения – Москвич 401 – «сталинский броневик», он же – немного доработанная версия немецкого Опель Кадет К38.
Возле машины что-то поделывал её владелец – Борис Базин - мой сосед с первого этажа. Борису было лет за пятьдесят, он был, как сейчас принято говорить, русскоязычным и родом из России. Такая реликвия не могла вызвать живейший интерес у меня – большого любителя «автоклассики».
Естественно завязалась беседа и подробный осмотр этого чуда, производства 1954 года. В ходе беседы выяснялось, что Борис, прождав в очереди, какое-то невероятное время, получил открытку и на днях покупает новый Запорожц.
Москвич же подлежал продаже по цене 500 рублей. Через два дня я стал счастливым обладателем этого чуда. Броневик, окрашенный в ярко красный цвет, тут же получил имя - «Карлуша». Это был мой первый личный автомобиль.
Карлуша радовал своими классическими формами, никелированными деталями кузова, задними дверьми, открывавшимися против хода, рычагом переключения передач на рулевой колонке и неповторимым звуком работающего двигателя. Если я управлял им в форме, то чувствовал себя Штирлицем, ехавшим по Берлину на Мерседесе.
В сарай Карлуша никак въехать бы не смог и проживал во дворе, прямо возле окон Бориной квартиры. В редкие мои выходные, мы объездили на Карлуше все окрестности Цесиса – он помогал нам узнавать Латвию и ни разу не подвел, не смотря на почтенный возраст. Многие его ровесники, уже закончили свой век в мартенах, а он держался бодрячком, но вряд ли осилил бы трассу ралли Париж – Дакар.
В Латвии зимой довольно часто случались сильные снегопады, оттепели менялись заморозками, от чего, дороги превращались в каток, и ездить было небезопасно, а шипованных шин такого типоразмера не существовало. Пришлось Карлушу оправлять в зимнюю спячку, во время которой он превращался в огромный сугроб.
Забавно было однажды увидеть, как детки, приняв его за горку, славно играли в «Царь горы». Наверное, я бы не купил такой автомобиль, живя в большом городе, думаю, что молодой офицер за рулем такого раритета смотрелся бы несколько комично. Но в патриархальном Цесисе это было – нормально.
В Цесисе я прослужил до 2 января 1990 года. Карлушу пришлось через Борю продать. Ехать на нем в Таллин, и передвигаться там было невозможным. Спасибо моему первому автомобильчику, он мне помог восстановить навыки вождения и помог увидеть природу Латвии.
Цесис и Латвия оставили хорошие воспоминания, но лишь как место и район проживания, а вот служба…»
Артур Лекус (продолжение - https://dzen.ru/a/ZkJKKANX-SOn8WHI)
