Долго ждать не пришлось – записали их довольно быстро, а врач была любезна и немногословна. Она выслушала Светкин рассказ, её опасения и предположения, потом сказала, что будет проведён полный комплекс обследований, и уже по результатам будет видно – суждено ли Светке самостоятельно стать мамой или потребуется медицинское вмешательство.
И вот «день икс» наступил. Они пришли на приём, врач рассматривала какие-то многочисленные бумажки, увидела их, улыбнулась немного усталой улыбкой.
– Ну, что же... Проходите, садитесь. Давайте поговорим.
Оба с тревогой уставились на доктора в ожидании того, что они сейчас услышат.
Все части повести здесь
– Света?! – Глеб взял её за плечи, всмотрелся в бледное лицо – Света, посмотри на меня.
Её взгляд был устремлён куда-то в пространство, она словно вообще ничего не видела перед собой.
– Света! – ещё раз позвал он – ещё ничего страшного не произошло, нужно во всём разобраться и постараться помочь.
Она наконец кинула на него взгляд.
– Глеб, Глеб, тебе не надо было на мне жениться – все, кто рядом со мной – умирают, я несу смерть, слышишь, Глеб?! Видишь – только-только прошла наша свадьба, и уже такие новости.
– Света! Что ты говоришь? Успокойся и послушай меня! Сейчас ты соберёшь наши вещи, а я позвоню в аэропорт и узнаю, когда первый рейс.
– Глеб! Глеб, мне страшно! Это я виновата! Я!
– Света! – он крепко взял её за плечи – возьми себя в руки, ты сейчас нужна матери, брату и отцу! Возьми себя в руки!
Но она продолжала плакать, и Глеб понял, что это истерика. Тогда он легонько стукнул её по щеке ладонью. Она схватилась за неё и посмотрела на него с недоумением и испугом, потом прошептала:
– Прости меня! Ты прав... Я должна... взять себя в руки.
– Что сказал Эд? Когда отца увезли в больницу? Он знает истинную причину болезни?
– Он сказал, что папу забрали ночью. Мама вообще не хотела, чтобы мы знали, но Эдик настоял, что надо сказать. Тем более мама сказала, что он иногда зовёт меня.
– Всё, давай, возьми себя в руки и собирайся. Я поеду в аэропорт, посмотрю, что там с рейсом и билетами.
– Глеб! – она схватила его за руку – твои родители... Они рассердятся.
Он посмотрел на неё как-то по-особому серьёзно.
– Какие глупости! Ты что, думаешь, они не понимают ничего? Свадебное путешествие от нас никуда не денется – как только всё наладится с твоим отцом, мы сразу же отправимся в круиз. Всё! – он поцеловал Светку – я быстро, туда-обратно, положи самое необходимое, не забудь мою бритву.
– Глеб! – она схватила его за руку – пожалуйста, будь осторожен...
– Не переживай, всё будет хорошо.
Он уехал, а Светка стала быстро собирать все необходимые вещи. Иногда на неё накатывала такая тоска и паника, что она принималась тихонько плакать, зажав рот ладонью. Позвонила Эдьке, услышав в трубке его растерянный голос, сказала:
– Эдик, собирай вещи и приезжай сюда, к нам. Глеб поехал в аэропорт, узнать про билеты. Отсюда сразу и поедем.
– А как же... а ваше путешествие?
– Эдик, ну какое путешествие?! – всхлипнула Светка – ты о чём вообще?
Она положила трубку и ей вдруг стало страшно. А если они не успеют и отец... Нет, об этом даже думать не хотелось, не то что сказать вслух. Она трясущимися руками укладывала вещи в сумку и рюкзак, когда позвонила Виолетта.
– Света, послушай, я сейчас приеду. Позвонил Глеб, есть рейс и есть билеты, ему удалось договориться о брони, я отвезу вас в аэропорт, чтобы вам в транспорте не трястись. Глеб останется там, будет нас ждать.
– Спасибо, Виолетта. Я уже позвонила брату, он сейчас приедет ко мне.
– Хорошо. Я только что хотела сказать тебе, чтобы ты так и поступила. Послушай, ещё ничего толком неизвестно, тебе нужно успокоиться. Глеб говорит, что ты в жутком состоянии, а так нельзя, тебе нужно держаться. Ты же ещё ничего не знаешь.
– Да, спасибо, Виолетта, я уже пришла в себя, всё в порядке.
Когда она приехала, Эдик уже был у сестры. Они сидели в прихожей, тихонько разговаривая, оба с какими-то опустошёнными лицами.
– Эдик, ты почему мне не сказал?
– Свет, да я сам не знал сильно подробностей. Отец резко похудел, сходил к врачу, потом стал мотаться по больницам и курортам. Мама запретила говорить тебе, что всё серьёзнее, чем есть на самом деле... Да и отец настаивал, чтобы тебя не тревожили.
– Готовы? – спросила Виолетта, войдя в квартиру – поедем, там Глеб ждёт, самолет через три часа, пока доедем, пока регистрацию пройдёте.
До аэропорта добрались быстро. Виолетта действительно была опытным водителем, Светка иногда глаза закрывала от страха – даже Глеб так не водил.
Они купили билеты, прошли регистрацию, и скоро уже сидели на своих местах. Народу летело немного.
– Света – обратился к ней муж – постарайся сейчас поспать, хорошо. Мало ли что ещё предстоит впереди. Тебе необходим отдых. Итак за прошедшие дни было чересчур много эмоций.
Но заснуть Светка никак не могла. Она всё время думала об отце. О своих поступках по отношению к нему, вспоминала, как однажды кинула ему в лицо страшные обвинения. А он... Он, конечно, всё ей простил... Она даже и сама не понимала тогда, насколько сильна её дочерняя любовь к нему. Да и сейчас... Ей было настолько стыдно перед ним за своё прошлое, что она стеснялась лишний раз позвать его к телефону, когда звонила маме, и сказать о том, как сильно любит его.
Она закрыла глаза и подумала вдруг про многочисленные храмы с иконами, которые сейчас строились по всей Москве. Вспомнила, как зашла однажды в такой после смерти Мышки. Вспомнила лики многочисленных святых, взирающих на неё с, как ей тогда показалось, жалостью. Она, будучи всегда отчаянной атеисткой, взмолилась вдруг про себя, в душе повторяя: «Если ты есть, не отнимай у нас отца!». И думала после о том, что ОН, тот, к кому она обращалась, если слышал её, должен был подать хотя бы какой-то знак... Но никаких знаков не было, и Светка решила, что ОН, наверное, не может слышать всех...
– Ты хоть немного поспала? – Стрелок посмотрел в её грустные глаза и сжал маленькую ладошку в своей большой – Света, я же чувствую, что ты себя изводишь. Прекрати. Самоедством не решишь проблему.
Светка не помнила, как они доехали до дома. Дело было уже к вечеру, мама открыла им дверь – бледная, худенькая, с воспалёнными от бессонницы глазами, прислонила ладонь к губам, заплакала беззвучно.
– Света, ну зачем?
И Светка вдруг как-то разом успокоилась.
– Мамочка! – обняла её – почему ты мне ничего не сказала, я бы могла помочь.
– Света, Светочка, поверь мне, врачи наши делали всё, что только могли! Просто... папа очень поздно обратился...
– Мама, это Глеб, мой муж – представила она любимого. В сердце защемило, когда мама протянула ему руку, а Глеб просто обнял её своими сильными руками и прижал к себе.
– Мам, нам нужно в больницу... В какой он лежит?
– Уже вечер, дочка, вас не пустят.
– Пустят, поверьте – улыбнулся Глеб.
Они поехали втроём – у мамы просто не было сил, ей нужен был отдых. Глеб попросил Светку подождать, сам пошёл к медсестре, которая уже шла им навстречу с довольно агрессивным видом, желая, скорее всего, выставить их. Он говорил с ней некоторое время, потом Светка увидела, как пошёл куда-то следом за ней. Наконец он вернулся с врачом. Высокий, в белом халате, пожилой доктор посмотрел вопросительно на Светку и Эдика:
– Вы сын и дочь? В Москве были? Пойдёмте, я провожу вас к нему.
– Света – Стрелок взял её за руку – наше знакомство с твоим отцом сейчас будет неуместным, поэтому вы идите, а я поговорю с доктором, как только он освободится.
Они вошли в указанную доктором палату, и Светка не на шутку испугалась, увидев, как сильно похудел отец.
– Папа! – она бросилась к нему – папочка! Ты... вы почему молчали с мамой?
Отец гладил её слабой, дрожащей рукой по волосам.
– Дочка! Доченька! Ну кто же хочет испортить свадьбу собственному дитя?! Какой родитель? Доченька моя!
С другой стороны кровати подошёл Эдик и тоже опустился перед отцом. Теперь обе его руки гладили детей.
– Ты зачем приехала-то? Там у вас это намечалось... путешествие. Мир бы посмотрела... А ты сюда, в застенки эти больничные... Эх, глупышка...
– Да ты что, папа?! Как я могла? Я, конечно, плохая дочь, но не настолько же!
– Света, дочка, мне уже ничем не поможешь, а ты... Ты жить должна, должна мир посмотреть...
Светка не слушала его, мотала головой:
– Папочка, мы тебя вылечим, слышишь! Глеб... мой муж... он всё устроит, он знаешь, какой! Па, мы тебя заграницу отправим на лечение, слышишь?! Всё хорошо будет!
– Света... Света, послушай... Ты мне ничем не поможешь, моя опухоль... она неоперабельна...
Но Светка будто и не слышала вовсе и продолжала со слезами на глазах убеждать отца в том, что они с Глебом всё сделают, лишь бы он был здоров.
Они с Эдиком очень долго просидели рядом с отцом, который, наконец, устал и уснул. Светка продолжала бездумно гладить родного человека по щеке, по поредевшим волосам, что-то шептала ему сквозь слёзы. Когда он погрузился в глубокий сон, шепнула брату:
– Эдик, пойдём, выйдем!
Они вышли в коридор, навстречу им встал Глеб – вид у него был удручённый.
– Света, послушай, доктор сказал, что к сожалению, у твоего отца нет шансов.
– Глеб, Глеб я не хочу даже слышать этого. Мы же можем отвезти его заграницу, да?
– Света, ты меня слышишь? – он взял её за плечи – твой отец неоперабелен и нетранспортабелен, он может умереть в дороге.
– Нет, нет, я им не верю, они специально так говорят... Ладно, решим всё завтра, сейчас вы оба отправляйтесь домой. Эдик, ты нужен маме, Глеб, прошу тебя, разбери наши вещи и отдохни – ты набегался сегодня больше меня.
Они, как ни странно, не стали спорить, при этом Глеб сказал Светке, чтобы она позвонила ему, как соберётся домой – он приедет за ней на такси. Светка заверила его, что обязательно позвонит, в любом случае, и отправилась в палату.
Она долго сидела с отцом, слушая его ровное дыхание, с радостью думая, что если он дышит вот так – значит, всё хорошо, может быть, врачи ошиблись, и у отца есть ещё шанс. Она шёпотом разговаривала с ним, просила прощения, плакала, смахивая с век слёзы, улыбалась воспоминаниям о том, как прошло её детство с родителями, снова и снова просила прощения за свои выходки, за то, что была плохой дочерью... Потом, почувствовав, как неумолимо клонит в сон, положила голову рядом на подушку и, продолжая смотреть на родное лицо, сама не заметила, как уснула...
Проснулась от ощущения того, что словно кто-то толкнул её в бок, вздрогнула, посмотрела по сторонам – в сумерках в палате никого не было. Кинула взгляд на лицо отца, и вдруг со страхом поняла, что не слышит уже его ровного дыхания...
Он смотрел открытыми глазами туда, где до этого рядом с ним приклонила своё лицо дочь. Смотрел и улыбался.
– Папа! – промолвила Светка – папа! Папа, очнись! Доктор! Сестра! Пожалуйста, кто-нибудь!
Дальше сквозь мутную пелену слёз она видела, как в палату вбежали несколько человек, стояла, глядя на их манипуляции, прижав к груди белые сжатые кулачки, пока доктор не сказал коротко:
– Выведите её отсюда! – и, протянув руку, закрыл глаза отца.
Из горла Светки вырвался звериный истошный рык, она сопротивлялась докторам, пока ей не поставили укол, и глаза её не закрылись.
Очнувшись, она увидела, что лежит в палате, рядом с ней сидел Глеб и держал её за руку.
– Света...
– Глеб? Папа?
– Света, не надо...
– Я... Мне нужно к нему...
Она встала с намерением пройти в соседнюю палату, ей почему-то казалось, что тело отца ещё находится там.
– Света, его уже отправили в морг. Не нужно. Успокойся.
Она заплакала, уткнувшись ему в плечо, запричитала тоненько:
– Глебушка, я же рядом с ним спала. И не проснулась... Когда он умер... Понимаешь? Это я виновата...
– Ни в чём ты не виновата, Света. Что ты могла сделать? Ничего! Приди в себя, тебе нельзя распускаться, твоя мама ждёт поддержки от тебя. Ты нужна своим близким.
И Светка собралась – ради матери, ради Эдика, ради Глеба.
Перед похоронами Глеб подошёл к Светкиной маме:
– Вот – достал из кармана пачку купюр – мне перед отъездом Виолетта дала, жена отца. Сказала мало ли... Вдруг на лечение понадобятся. У нас не принято отказываться, и вы, пожалуйста, не обижайте меня отказом.
– Спасибо, Глеб – мать взяла пачку дрожащими руками – ты очень добрый человек, и Свету любишь, это видно.
Всё это время до похорон Светка старалась занять себя делами по максимуму, чтобы забыться, устать и, упав в кровать, уснуть вечером мертвецким сном. В этих снах к ней всё чаще приходил отец – таким, как она запомнила его в последний раз – глядящим на неё и улыбающимся.
После того, как похороны прошли, Светка стала уговаривать мать переехать в Москву, к ней, но та сопротивлялась:
– Ну что ты, девочка, ну куда я поеду? Сама подумай! Тут папа лежит, что же он – один будет, без меня? Некому будет к нему прийти больше! Да и Эдька... Он вон, на вторую «вышку» в нашем ВУЗе пошёл... Как же я уеду?
– Мам, но послушай, Эдик после учёбы наверняка потом ко мне поедет, в Москву, мы с ним уже говорили об этом. Как же мы тебя тут одну оставим?
– Нет, Света, даже не уговаривай меня. Я не поеду. А ты не переживай, всё у нас хорошо будет – я на работу скоро выйду, дома засиживаться точно не стану – и она поинтересовалась так, походя – слушай, Света, а муж твой... он что... из бывших бандитов, что ли?
– Да нет, мам, он... в Чечне воевал, а вот отец его... Ну, было дело в девяностые. Потому и я выжила – если бы не он...Но они очень хорошие люди, мама, правда!
– Светочка, да я и не сомневаюсь. Я тебе ведь только счастья желаю, детка. И папа тебе только счастья желал – мама высморкалась в платок.
Мама и Эдик проводили их в аэропорт, и Светка долго прощалась с родными, обещая приехать при первой же возможности. Стрелок тоже заверял маму, что скоро они со Светой прилетят к ним в гости, и тогда уже точно познакомятся как следует.
Улетала Светка с чувством сожаления и боли – оттого, что не могла помочь близкому человеку, оттого, что поздно узнала о болезни отца, оттого, что всё получилось вот так – неловко и нескладно. Больно и тяжело ей было – грызло чувство вины, и она всё не могла успокоиться, весь перелёт проплакала.
Но время шло, расставляя всё на свои места. Глеб окружил её такой заботой, теплотой и участием, что Светка постепенно оттаивала, отходила душой, чаще улыбалась, и муж не давал ей грустить и плакать.
В течение года они решили никуда не летать – какое уж тут свадебное путешествие, когда Светка потеряла близкого человека. А вот после всё-таки полетели в Италию, которая покорила Светку своими красотами и кухней.
По возвращению домой оба вернулись на работу, и Светка вдруг стала задумываться о том, что в их с Глебом жизни нет полной гармонии – той, о которой она и он мечтали. Она задумалась – что же им нужно для укрепления семейных уз? И сама же себе ответила – ни что, а кто! Конечно, она очень хотела родить Глебу ребёнка, сына. И Светка стала думать...
Ей казалось, что Глеба и так всё устраивает, потому он ничего ей не говорит, подумала – а если он просто не хочет иметь детей? Но нет, такого просто не могло быть – Глеб очень любил карапузов... А может, он просто не хочет делать ей больно? Напоминать ей лишний раз о том, что она не может? Но ведь врач сказала, что у неё, у Светки, есть шанс...
И она завела об этом разговор с мужем. Тот был, как всегда, краток и сразу решил вопрос легко и просто:
– Я сейчас позвоню Виолетте – она ходит к очень хорошему врачу. Она договориться с ней и запишет нас на приём.
Долго ждать не пришлось – записали их довольно быстро, а врач была любезна и немногословна. Она выслушала Светкин рассказ, её опасения и предположения, потом сказала, что будет проведён полный комплекс обследований, и уже по результатам будет видно – суждено ли Светке самостоятельно стать мамой или потребуется медицинское вмешательство.
И вот «день икс» наступил. Они пришли на приём, врач рассматривала какие-то многочисленные бумажки, увидела их, улыбнулась немного усталой улыбкой.
– Ну, что же... Проходите, садитесь. Давайте поговорим.
Оба с тревогой уставились на доктора в ожидании того, что они сейчас услышат.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.