Азазель спал, а мы не знали где, и мучились, потому что вот уже третий день подряд в нашем маленьком мирке валил снег. Нет, вы поймите, снег и раньше был, но не в таких количествах! От двери его приходилось отбрасывать раза три в сутки, иначе заваливало так, что было не выйти. Эту обязанность мы с Ши малодушно перевалили на Лукаса.
За продуктами теперь ходили с санками, благо они у нас нашлись, и вместо получаса это занимало все полтора. В торговом центре злые и уставшие от перемешивания ногами сугробов жители сидели по кафешкам и ругали погоду. Иногда к ним присоединялись такие же злые продавцы (провизию покупали, а вот на одежду, книги и игрушки настроения ни у кого не было).
Вы поймите, мы не тепличные орхидеи, и в нашем маленьком мире, состоящем из коридоров-лабиринтов, бывают снег и мороз. Только вот тот, нормальный снег, обычно можно смести шваброй, и роль его сугубо декоративная.
— Это трындец! — мрачно говорит Ши, перемешивая в деревянной миске тесто для пирога и глядя в окно, где валили крупные хлопья.
Ши — моя выдуманная сестра. Она маленькая, с лицом умной обезьянки, которое, впрочем , здорово украшает живая мимика, а голову её венчают два неровных хростика. Ши остра на язык, и на ней держится всё наше хозяйство.
Лукас из рода огненных лис, хоть и не чистокровный. Половину времени он проводит в библиотеке, а вторую за игрой на им же изобретённых инструментах, причём последнее выходит у него совсем не ужасно, как может показаться, а очень даже неплохо, а местами завораживающе.
Я... Я вообще не помню, как здесь оказалась. Наверное, я жила с Лукасом и Ши всегда.
***
— Это из-за меня, — мрачно говорит Лукас, терзая виолончель, у которой вместо струн — разноцветные кристаллы, разбросанные по корпусу. Сейчас они издавали тоскливо-жалобные звуки, свидетельствовавшие о душевном раздрае музыканта.
— А варианты-то были? — хмыкает Ши, выкладывая начинку.
— Нет, — отвечаю я за Лукаса. — Единственный способ запереть Азазеля, чтобы он не поработил здесь всех нас, был запереть его в сердце Лабиринта. Вернее, во сне Сердца...
Кристаллическая виолончель издаёт душераздирающий вопль. Если бы на была человеком, то это был бы вой отчаяния.
— Ему снится снег, — говорит Лукас. — Почему?
— Я бы думала о том, как сделать, чтобы ему снилось что-то другое! — фыркает Ши. — Было же всё нормально!
Мы с Лукасом смотрим на неё.
— Что? — спрашивает Ши.
— Нам надо найти его, — произносит Лукас.
***
Мы попадаем в сон Сердца Лабиринта. Не спрашивайте, как. Объяснить это невозможно, но суть в том, что Сердце нам доверяет и пускает в свои сны.
— И здесь та же фигня! — мрачно говорит Ши. — Стоило стараться...
Она права и неправа одновременно, потому что здесь действительно та же фигня, но... другая.
Коридоры-проходы с окнами и дверьми такие же, как у нас, и даже окна светятся уютно жёлтым, и всё завалено огромными сугробами. Только вот окна или просто светящиеся панели из матового или узорчатого стекла, или полки с книгами и безделушками, закрытые всё тем же стеклом. А сугробы на поверку оказываются белоснежными подушками и одеялами. И ещё здесь тепло.
Ши смотрит направо, потом налево. Сердце абсолютно безлюдно, подушки-сугробы тянутся во все стороны, и их освещают только окна-светильники.
— И где его искать? — спрашивает она.
Я неопределённо пожимаю плечами и говорю:
— Если Сердце захочет, чтобы мы изменили погоду, оно покажет нам Азазеля.
— Вот за что я тебя люблю, так это за то, что ты такая, умная, — хмыкает Ши.
— Может, разделимся? — предлагает Лукас.
— Все фильмы ужасов так начинаются! — хором отвечаем мы с Ши.
Идти по подушкам не легче, чем по сугробам, и ноги устают страшно. Хочется лечь и не двигаться, тем более что мягкое и тёплое тянется во все стороны. Мы всерьёз обсуждаем возможность самим уснуть здесь, чтобы своими снами поменять погоду. Ши говорит, что всё это глупости, ничего не выйдет, потому что Азазель — существо почти божественное, а мы так, не пойми что. Ши предлагает поискать в домах, и мысль эта вполне здравая, так что мы открываем первую попавшуюся дверь...
И обнаруживаем за ней не жильё, не магазин, а такую же заваленную тёплыми сугробами улицу.
— Круто! — заключает Ши и кричит:
— Азазель!
Мы вздрагиваем и поднимаем головы: все предыдущие разы павший ангел смотрел на нас исключительно сверху вниз, и не из-за высокого роста (хотя и это тоже). Просто у него, как у любого приличного демона, огромные перепончатые крылья, чем он активно пользуется, красиво и высокомерно взирая на низших существ с крыш, утесов, балконов, башен и тому подобного. Хотя иногда он может их убирать, и тогда они растворяются у него на спине черным дымом, а Азазель становится похожим на человека.
На зов он не откликается, а мы продолжаем пробираться через подушечные завалы. Деревья над нашими головами мигают гирляндами. Напротив — собачья будка, такая огромная, что низкорослые мы можем войти в неё лишь слегка наклонившись.
— Я не могу! — говорит Ши, падая на огромную подушку. — Может, мы мимо него уже три раза прошли. По-хорошему, надо под каждое одеяло заглядывать...
Спящее Сердце Лабиринта и на нас оказывает своё действие: страшно хочется спать. Вот прямо лечь на эти подушки, найти одеяло потолще, завернуться в него и заснуть.
— Надо возвращаться, — говорю я. — Иначе мы тут и останемся.
— Нет, — отвечает Лукас. — Мы близко. Помните, где мы встретили его в первый раз.
— В гроте, — говорю я. — Но почему...
— Когда он попал сюда, наверняка искал выход и пошёл к гроту.
Грот рядом, вернее, то место, которое соответствует гроту у нас. И слова Лукаса звучат вполне логично, так, что мы поднимаемся и идём к гроту. Подушки подло засасывают ноги и вообще явно против этой идеи. Где-то бурчит телевизор, но слов не разобрать. Мерцают гирлянды, внося в белое толику света.
Азазель не дошёл до цели, и мы, ожидавшие найти его в гроте, чуть не проходим мимо.
— Там! — кричит Ши, и одновременно хватает за рукава меня и Лукаса.
За тонкими кустарниками, тоже увитыми гирляндами-капельками, сугроб, такой же как и сотни других здесь. Но, увидев Азазеля, я уже не могу перестать его видеть, как на картинке-загадке, где нужно отыскать спрятанный профиль.
Азазель устроился хорошо: под головой сразу две подушки, сам закутался в толстое одеяло. Огоньки играют на длинных черных волосах. Вообще он очень красив, этот бывший ангел, только жёлтые глаза рептилии показывают, кто она на самом деле. Но сейчас глаза закрыты, Азазель выглядит совсем юным и даже беззащитным. Мы опускаемся на колени вокруг не. Его тонкое лицо дышит спокойствием. Он точно нашёл то, что давно искал.
Лукас собирается с духом и трясёт Азазеля за плечо. Это храбрый поступок, потому что, чтоб вы понимали, этот демон — самое сильное и опасное из всех известных мне существ. Он может разорвать нас троих за мгновение. Ну или раздавить. И Лукас, наш умница Лукас, берёт на себя право быть уничтоженным первым.
И начинается это: снегопад, вьюга и буран. Снег вроде есть, а вроде его и нет, но нас сносит ветром, который проходит сквозь нас, и кажется, что может растворить нас, как вода растворяет сахар. Мы хватаемся друг за друга, падаем на колени, а посреди этого снежного хаоса спит Азазель, спит как в обычной кровати, спит, как человек, и даже слегка улыбается.
Вьюга понемногу утихает, и мы отцепляемся друг от друга и поднимаем головы. Подушек и одеял вокруг стало больше, раза примерно в три. Теперь это настоящие подушечные горы. Азазель, довольный, зарывается глубже в одеяло и вздыхает.
— Вокруг всё белое, вот ему и снится белое, — говорит Лукас.
Ши напряженно смотрит на Азазеля. Потом отходит на несколько шагов и начинает разбрасывать вокруг себя подушки.
— Ага! — говорит она торжествующе и извлекает подушку-думку цвета тыквы с желтым узором.
Мы с Лукасом понимаем, в чём дело, и уже идём на помощь Ши, но Лукас останавливается.
— Подожди, Ши, — говорит он. — Если ты собираешься просто обложить его цветным, то придётся завалить этим цветным всё вокруг, и у тебя на это уйдёт вечность.
— Ну и какие идеи? — сварливо возражает Ши.
— Давайте попробуем просто опустить его вниз, — говорит Лукас.
Ши смотрит на Лукаса уважительно.
— Похоже, все твои книжки пошли тебе на пользу.
Покопаться всё же приходится — нужно одеяло для Азазеля. Его я нахожу в ямке Ши, коралловое в алых розах, толстое, ватное и восхитительно тяжёлое. Пусть цвет и немного девчачий, зато красивое. Между тем Ши и Лукас выгребают из-под Азазеля подушки. Он на их манипуляции не реагирует, продолжая спать, и только когда Лукас случайно задевает его руку, опять ненадолго поднимается метель.
Азазель лежит в большой, выкопанной нами, яме, на пёстрых подушках. Как-то незаметно мы докопались почти глубины в свой рост, и вылезать приходится, ставя ноги между подушками. Рискованно, особенно если можно свалиться на Азазеля. Что тогда произойдёт? Землетрясение?
Но обходится без падений, а я нахожу огромное лимонно-жёлтое покрывало, которым мы накрываем яму сверху. Чтобы не было темно, Ши принесла гирлянду в виде золотистых шариков и окружила ею Азазеля. Я уже говорила, что Азазель красив? Так вот, теперь он похож на картину, изображающую ангела, только не павшего, а настоящего.
Осталось последнее: мы, затаив дыхание, стягиваем с демона белое одеяло — он одет в серебристую пижаму и видно, что у него точно нет крыльев — и быстро накрываем моим коралловым с розами. Азазель шевелится, и мы замиранием — выбраться из ямы нам уже не успеть. Он всего лишь перевернулся на спину и лежит, прекрасный и мирный, в свете золотых лампочек. И белого вокруг совсем нет. Азазель слегка улыбается во сне.
Мы выбираемся наверх, получше закрепляем крышу-покрывало. И возвращаемся домой, где уже нет огромных сугробов, а снег лишь чуть-чуть прикрывает мостовую с рисунком в виде огромных старинных монет. Мы идём к себе под светом гирлянд, Лукас ставит чайник, а Ши достаёт ещё тёплый пирог.