Как-то пришлось в отряде В.Д. Кубарева (Царствие ему Небесное!) в Горном Алтае копать цепочку скифских курганов. В помощь прибыла группа студентов из Новосибирского университета. Очаровательные студентки и три студента. Студенток было больше, и они своими сокурсниками явно манкировали. Со своей стороны мы с начальником, как люди женатые, манкировали студентками по-своему: не выделяли никого из них, кроме той, что объявила себя художницей. Точно не помню - Галя или Надежда. Но атеистка. Это помню, поскольку помню её реакцию на рассказ Владимира Дмитриевича о трагедии с альпинистами на Белой горе.Там целая группа погибла из-за затесавшегося в группу атеиста, насмехавшегося над обычаем поминать усопших на той горке альпинистов. Мы же работали с погребениями подкурганными, рисовать скелеты не только людей, но ещё иногда и лошадей - это не всем дано. Короче, атеистка-не-атеистка - полезай в могильную яму, да хоть без молитвы, и рисуй, что видишь. Но в масштабе 1:10. И в горизонтальной проекции. Север вверху. Кость вправо на 1 см, кость влево на 1 см - расстрел!
Глубина могильной ямы в пределах 2-2,5 м, стенки отвесные, спускаться можно только по лестнице. Но лестница одна. А курганов 12. Переместив Галю/Надю в пространстве, приходилось лестницу переносить к следующему объекту, где расчистки ещё продолжались. С перерывом на обед народ дружно трудился до скатывания Солнца к горизонту. К ужину все, уставшие, но весёлые, уже сидели за общим столом. Закончив бороться за жизнь ложками, переходили к посиделкам у костра с песнями и подтанцовками. И вдруг – смятение среди дамского кружка! А Гали/Нади-то нет! А лестница есть…Ребята хватают лестницу и всей толпой летим, поминая всех святых, к цепочке курганов. Слабый голосок раздаётся лишь из ямы шестого. Галя/Надя медленно, но сама поднимается по поддерживаемой с двух сторон лестнице, и, перекрестившись, – век воли не видать! – и почему-то виновато улыбаясь, говорит: «Слава Богу! Я уж думала, что до утра тут со скифом отдежурю…».
Что сталось с ней далее мне неведомо, а вот другой случай – это уже из солнечной Молдавии.
Копали в тогдашнем Суворовском районе у с. Чобручи 7 курганов. И был у нас замечательный художник с красивым «и, главное, редким» именем Виталий. Замечателен он был своей инфантильностью и редкой неприспособленностью к экспедиционной жизни. Видимо, сказывалось женское воспитание – мать воспитывала его одна. Короче – все неприятности и странности в экспедиции случались всегда именно с ним, да и всякие житейские общежительные «косяки» висели на нём гроздьями. И если во всех других экспедициях можно было сказать при каком-либо происшествии сherchez la femme, то мы, ничтоже сумняшеся, всегда в голове крутили сherchez lе Vitalic.
Хотелось бы заметить, что в Молдавии народ более набожный, чем в Центральной России. Сказывается позднее вхождение в состав СССР. Но вот студенты там точно такие же, как и в прочих бывших республиках – преимущественно безбожники и атеисты. По их утверждениям. При виде расчищенного скелета на дне могильной ямы они сначала широко раскрывают глаза, но затем внешне приободряются и позволяют себе всяческие дурацкие шутки. Виталий при этом пытался (для самоутверждения?) даже всех превзойти.
Вот стоим мы с Виталиком на дне центральной траншеи, исполненной бульдозером аккурат над центральным основным погребением ямной культурно-исторической общности
(примерно так выглядела та траншея).
Погребение расчищено, яма поэтапно уменьшена. Глубина оставшейся погребальной камеры сантиметров 50. На дне - скелет погребенного ямника на спине с ромбовидно раскинутыми костями ног. Тут беда была в том, что где-то с полметра одного угла погребальной ямы не вошло в траншею, и мы рискнули сделать в этом месте полуметровый подбой в профиле 5-метровой по высоте бровки (высота кургана естественно возрастала по мере углубления бульдозером траншей до материка). Подбой оказался крохотным и не внушал никаких опасений. Виталик разложил свои инструменты на дне погребальной камеры рядом с останками погребенного и принялся рисовать. Нас двое, более никого. Я прикидываю стратиграфию и вычисляю число насыпей. Отвернувшись, чтобы посмотреть на соседнюю бровку, слышу вдруг какое-то тихое «Ш-Ш-ШУУ». Нет, вру: «Ф-ф-фууу». Ну, очень тихое. Оглядываюсь – нет Виталика!
Ан есть! Но только лицо. Лицо смотрит на меня из-под обвалившейся бровки с самого края могильной ямы и как-то глупо улыбается…
Лопата оказалась тут же, так что извлечь бедолагу не составило труда. Присели мы тут же и дышим. Говорю:
- Ангел-хранитель у тебя хороший…
- Это да. Мне много раз это говорили.
- А ты что?
- Леонидыч, а где здесь ближайшая церковь?
- Пойдёшь к шофёру, скажешь, что я разрешил отвезти тебя в Суворово к храму. Он знает куда.
Через неделю Виталий нас покинул – начинались занятия в его институте. Уезжал загоревшим, возмужавшим и, надеюсь, поумневшим.
Храни его Господь!
