18 июля 1953 года (продолжение; предыдущий фрагмент см. https://dzen.ru/a/Zk0DEwxXsxaBWul9).
(...)
Воздух разряжен, хочется его глотать и глотать. Дышишь полной грудью, а воздуха все не хватает. Но это состояние быстро сменилось другим. Сняв записку из тура (34-й группы, которая здесь была сутки тому назад, но позже нас на целый час) и положив взамен свою записку, мы начали спуск. Большую задержку в пути оказала плохая организованность школьников (хромала дисциплина и, в довершение ко всему, были плохо подготовлены к походу). Спуск с перевала начали в 8-45 по очень крутому снежному склону, поэтому школьники (которым и без того приходилось помогать на подъеме) часто проезжали на «пятой точке» и по дороге подшибали крепко стоящих на ногах туристов. Так было со мной, трижды меня подбивали, и я купалась в снегу. Рассердилась я на этих школьников-дикарей ужасно. Уж если они не могут идти спокойно по снежному склону, то пусть хоть не пищат и других не подбивают. После «веселого» спуска довольно спокойно наш «караван» без особой задержки дошел до «Коша», где устроили привал и позавтракали. После сухого завтрака двинулись дальше (вниз) к Южному приюту. На синем небе – ни единого облачка, и с утра до позднего вечера солнце заливает землю своими лучами, щедро даря своё тепло.
Как только мы начали спускаться с Клухорского перевала, так почувствовалась перемена климата: южное знойное солнце ярко светило; нет-нет пробежит легкий ветерок (с моря!?) Сосны и ели совсем стали исчезать. Появились представители южной зоны растительности – лавровишня, плющи, каштаны и вообще очень пышная растительность. Интересно видеть как ель или пихту окружает плющ, обвивая тесными сплетениями. От этих сильных объятий гибнет ель или пихта (так как плющ высасывает все питательные соки). Люди между скалами, деревьями-великанами, высокими травами кажутся очень маленькими и похожими на насекомых. Очень часто по дороге можно наблюдать (и на себе ощущать) последствия камнепада, когда груда причудливой формы камней, словно лавина снежных торосов, нагромождена и приходится карабкаться или прыгать с камня на камень. Вообще, я заметила, что спускаться с горы удобнее и быстрее, если в руках имеется длинная палка. Временами есть дорога, покрытая сплошь острыми, слегка скруглёнными камушками (щебень), которые как ножи врезаются в подошву тапочек. Все мысли теперь, конечно, о Сухуми и Черном море. Скорей бы добраться до Черного моря и, сбросив вещевой мешок, искупаться в нём, но увы … впереди ещё Ажары, до которых нужно топать под палящими лучами солнца.
Идя по извилистой, словно змея, дороге, мы всё строили планы как бы побыстрее добраться до Ажар, минуя Южный приют, чтобы скорее сесть в автомашину и ехать в Сухуми. Мы решили идти всё расстояние от Северного приюта мимо Южного приюта до Ажар без остановки (км. 60-70). Но одно дело решить, а другое дело практически осуществить задуманное. Поднявшись рано утром, совершив опасный переход через Клухорский перевал, да и ещё пройдя км 15-20, когда солнце жарит нас как шашлык, а за плечами тянет рюкзак, в который как будто кто умышленно подложил камней, после небольшого привала мы решили зайти в Южный приют с тем, чтобы пообедать и тронуться в дальнейший путь к Ажарам, куда мы собирались придти вечером. Но только пришли мы в Южный приют, как почувствовали усталость и, вспомнив, что еще нужно идти 25 км. до Ажар, отказались от нашей затеи. В довершении ко всему наш проводник (который с нами распрощался на Южном приюте с тем, чтобы сегодня же вернуться на Северный приют, а завтра вновь вести за собой следующую группу людей) предложил остаться и заночевать в приюте.
Южный приют встретил нас приветливо. Посередине приюта имеется длинный деревянный стол под навесом (чего нет на Сев[ерном] приюте), с обеих сторон которого лежат сваленные деревья вместо стульев. Невдалеке стоят 5-6 палаток (по 4 кровати в каждой). Напротив нашей крайней палатки [«крайней» вписано над строкой] натянута веревка, на которой развешано мокрое белье [«мокрое» вписано над строкой]; оно сушится для завтрашней смены. Бельё чистое хорошо сохнет (печется) на солнышке; в стороне горит костёр, на котором школьники из Черкесска кипятят в ведрах (чай) воду. Ещё поодаль, под старым развесистым дубом и под навесом, сделанным из досок, лежит на привязи (веревке) свинья.
Как только мы пришли в Южный приют, я сразу же пошла к ручейку, где выстирала 3 пары носок и вымыла тапочки, затем сама немного освежилась. Вообще, в пути я вспомнила одно очень хорошее пожелание, которое, как мне кажется, важно одинаково как для пехотинцев, так и для туристов – это обувь! Поэтому всегда в любом походе особенно тщательно следила за тем, чтобы носки были чистыми и сухими, а для этого на первом же привале всегда одни носки сухие одевала на ноги, другие стирала (полоскала) в чистой воде и сушила на солнышке. Часто (если знала, что привал на полчаса), мыла внутри тапочки и стельки [«и стельки» вписано над строкой], которые вместе с носками жарились на солнышке. Это все, что я делала сразу же на привале. Некоторые люди предпочитали сначала покушать, а потом проделать такие вещи, но часто выходило так, что обувь и носки [«и носки» вписано над строкой] у них не успевали просохнуть и, конечно, в пути они натирали водяные пузыри. Закончив церемонию с обувью, принялась я за еду, которую мне оставили товарищи, а затем прилегла на чистую, свежую, аккуратно заправленную конвертом кровать отдохнуть. Спать не хотелось, а поваляться я была не прочь, и поэтому лежа в постели рассматривала свои и чужие фотоснимки (впервые разглядела какие мы вышли).
Часа через полтора принялись за приготовление ужина. Продукты питания, те что были у нас (у каждого в рюкзаке), сложили вместе и отдали нашему завхозу. Вообще в рюкзаке моём кроме личных вещей лежали продукты общественного питания: банка сгущенки, банка рыбных консервов и буханка черного хлеба. Весь груз рюкзака был примерно 7-8 кг. У других товарищей были рюкзаки потяжелее, так как они из дому прихватили с собой (как я думаю) весь туалет. И несмотря на то, что продукты питания мы выложили на общий стол, у них рюкзаки были опять-таки тяжелые. На Южном приюте с питанием было немного хуже. Теперь уже продукты делились на строгое количество едоков. Буханка хлеба, например, делилась на 7 чел., банка сгущенки на 3-х. Вернее, здесь в приюте поделили остатки продуктов на всех и выдали их каждому. Кто хотел - ел всё сразу, кто растягивал до утра. Факт остается фактом, продукты поделены и до Ажар (т.е. до завтрашнего обеда) ничего не дадут. Как хочешь, так и планируй. Я посчитала свои запасы, и оказалось, что у нас на троих было: пол-литровая кружка сливочного масла, по плитке (50 гр.) шоколада «Спорт», банка сгущенки, сахара кускового [«кускового» вписано над строкой] что-то очень много, а хлеба примерно по 600 гр. Но ведь это надо распределить так, чтобы хватило на сегодняшний ужин и завтра до обеда. Правда, к ужину общими усилиями сварили рисовый суп (баланду) с тушенкой. Мужчины, конечно, были рады этой похлебке. Ведь нам не страшно, а мужчины подтянули потуже ремешки.
Но вот уже спустился вечер, и я впервые увидела южных светлячков. Вообще светлячков я видела в подмосковных лесах (у нас их часто называют гнилушками), но эти были особенными. Они светились очень ярко и порхали в воздухе стайками. Но скоро надоело смотреть это зрелище, и я ушла в палатку, где все наши были в сборе. Спать легли, наверно, раньше отбоя, но все скоро уснули.
Продолжение следует
