История о том, как дед Митрофан маленького Кольку вылечил.
Приветствую всех на канале Птица-муха!
История эта произошла чуть ли не в одно лето с историей о том, как дед Митрофан Капитолине Николаевне, у которой на деда с молодости зуб был, ведро лягушек к юбилею подогнал. Кольке, внучатому племяннику бабы Капы, как мы её все называли, было тогда лет девять.
Вот и случилось это с ним. Не само по себе, конечно, и не без помощи деда Митрофана. После этой истории у бабы Капы иначе, как, «ну, мол, что твой музыкант, много новой музыки разучил» или, «мол, как там твой музыкант, связки себе ещё не растянул», никто про Кольку и не спрашивал.
А дело было так.
Обычный летний вечер. Бабы собрались у дома Надежды Петровны, Вовкиной бабушки, а наш дедушка Вася по-соседски зашёл в гости к деду Митрофану, и сейчас они сидели возле дома на лавочке, наблюдали за нашей игрой в "Съедобное – несъедобное".
В какой-то момент Стёпка бросил Светке, моей двоюродной сестре, мячик и крикнул: гов&но!
Светка, естественно, сказала: несъедобное!
Это событие открыло дискуссию между дедами. Дед Митрофан утверждал, что это вопрос спорный. Вполне себе такое возможно, что оно может оказаться вполне съедобным, с чем мой дедушка категорически не соглашался.
– Ну, чаво, Вася, ты такой упрямай? – возмущался дед Митрофан. – Вота, скажи мине – навоз энта гав&но?
– Ну, гав&но, – соглашался дедушка.
– От. Ты им памадоры удобрил, апосля их съел. Значитьси, можна считать, что съедобнае, – аргументировал дед Митрофан.
– А я им и ничаво и не удобряю, – ерепенился мой дедушка. – У мине и навозу-то не с каво иметь.
– А вот Вихтар твой корову-то держить, и навозам удобряить. Значитьси оно всё же съедобнае? – не унимался дед.
– Знаишь чаво, Митрафан? – повышая голос, сказал мой дедушка. – Ты мине тута голаву не морочий. Несъедобнае оно и точка! Ещё мине не хватала им памадоры удобрять! Глистов всякашных с энтих удобрений понахватаишси, что патома и не выличишси.
Все, кроме Кольки, особого внимания на слова дедушки не обратили. А Колька как-то сник, сказал, что играть больше не будет, сел на лавочку, и мы про него забыли.
Деды тоже внимания на него не обращали, а Колька почему-то заметно расстроился.
Дальше дискуссия дедов с гов&на перекинулась на сложности выведения глистов. Дедушка Вася считал, что вывести их практически невозможно, а дед Митрофан говорил, что он тысячи способов может рассказать и один другого эффективнее.
Наконец, мой дедушка не выдержал, махнул рукой на деда Митрофана, вскочил и пошёл в сторону дома. Отошёл чуть-чуть, повернулся и крикнул:
– Несъедобнае оно! А ты – кловун!
Тут дед Митрофан заметил Кольку.
– Вот, видишь, Колька, болтаить, чаво не знаить, а патома ещё и обижаитьси!
– Деда Митрофан, а ты правда знаешь, как глистов вывести? – спросил Колька.
И тут дед заметил, что глаза у него на мокром месте.
– Ты, чаво энта, Колька, плакаишь что ли? Чаво тако случиласи?
– У меня, наверное, глисты, чуть ли не шёпотом ответил Колька.
– С чаво энта ты решил?
– Баба Капа позавчера помидоры навозом удобряла, а сегодня я сорвал помидор и съел! Теперь у меня глисты?
Ну не смог удержаться дед Митрофан. Не смог!
– О-о-о-о! Скорее всего. Чаво ж она так, баба Капа, неаккуратно с гов&ном?
Мы уже по другую сторону дороги играли в "Штандер" и про Кольку даже не вспоминали. А у него там оказывается вона что!
– А ты правда тысячу способов знаешь? – Колька с надеждой посмотрел на деда.
– Ну, тысчу – не тысчу, но много знаю. Тольки они, знаишь, то ведро чеснока съисти нада, то лука, то горчицы, а то ещё похлеще способ есть – в *опу горькава перца напхать. Энта всё тольки для взрослых. Слухай! Вспомнил. Мине так мамка в детстве лечила. Точна же!
– Как? – обрадовался Колька.
– Солнышкам. Ага. Точна тибе говарю. Встаёшь утречкам, когда солнышка в окошки хаты светить, подставляишь к окошку тубаретку, открываишь окошко, сымаишь штаны и голу *опу в окошко высовываишь минут на пять–десять, в обчем, пока не устанишь так скрючившись стоять. Солнышка-то, что энта?
– Что?
– Что! Энта – ультрафиялет! Всю гадасть убиваить. Вот так денька три-чатыри постоишь на утреннем солнышке, и все они у тибе поперсдохнуть, энта я тибе точна говарю!
– Спасибо, деда Митрофан!
– Тольки, Колька, смотри никаму ни слова, особлива бабе Капе. Узнаить про глистов и начнёть тибе всякай гадастью пичкать. Замучиишьси.
– Ладно! – и почти спасённый от глистов Колька побежал играть в "Штандер".
В-о-о-о-т.
Колька приступил к лечению. Пока баба Капа возится на летней кухне, завтрак готовит, пока старший брат спит, аж пузырики пускает, Колька лечится. Скрючится, подальше в окошко на солнышко голую *опу высунет, кряхтит, но лечится.
И всё, вроде, было благополучно, но на третий день процедур спалила его бабка Маша, супруга деда Григория.
– Энта чаво ещё тако? – возмущалась бабка. – Ты, пострел, энта каму *опу показаваишь? Тибе не стыдна? Ай-яй-яй! Энта, что жа делаитьси?
Посокрушалась и пошла в магазин, куда и шла. История на этом месте могла бы и остановиться, но на выходе из магазина бабка Маша столкнулась с дедом Митрофаном. И уж не отказала себе в удовольствии в красках расписать поведение внуков бывшей деда Митрофана.
И на этом тоже могла бы история закончиться, но это же был дед Митрофан. Вместо того, чтобы посокрушаться вместе с бабкой, дед тут же выдумал причину такого поведения.
– Да, Маня, ты уж дюже на их не ругайси. Энта Колька, младшанькай. Невинаватай он. Родители ево заставляють. Насильна в музукальну школу записали. Тольки поздна кинулиси. Все струменты музыкальны были заняты под завязку. Осталаси тольки место в группе безструментальнай музыки.
– Энта как?
– Как, как. Играють без струментав, энтим местам, которым Колька в окне торчал.
– С ума они тама что ли в энтам городе все посхадили? – осуждающе закачав головой, сказала бабка. Срам какой!
– С одной стороны оно, канешна, срам, а с другой – искусства! Он надысь нам с Василием так Калинку-малинку сыграл, что чуть в пляс не пустилиси.
– А в окно-то зачем высунулси? Энта для чаво? – не унималась бабка. – Чтобы вся улица услыхала?
– А энта, как тибе сказать, подпитка что ли. Воздухом. Ага. Мелодия-то длинная.
– Госспади Исусе! Беднай мальчонка.
– Энта точна. Да и Капу жалка, – вздохнул дед Митрофан. – Она вона Надежде недавна жалилась, что у её все куры поперсдохли.
– Чаво случиласи?
– А, чаво? Кольке же репетировать-то нада. В хате нельзя, глаза режить. На дворе – соседи вопросы задають. Вот и велела она ему в курятнике репетировать. Так все куры и позадохнулиси. А ты говаришь! Ладна, Маня, Грише привет пердавай.
Первой про извращения городских узнала бабка Дуня. А дальше – по цепочке. Бабе Капе эту сплетню принесла её подруга, Надежда Петровна. Баба Капа давай Кольку пытать, тот всё и рассказал.
Она было по началу вспылила, но смогла только до коридора дойти, а потом согнулась пополам и долго хохотала.
– Нет, Надька, ну, что за человек такой? Ну, как такое в голову можить прийтить? А? Нет, ну ты скажи мине! Безструментальна музыка! О-о-о-й, помру со смеху! Процедуры ультрафиялетам! Встречу – убью заразу!
То ли деду Митрофану повезло, и Надежда Петровна его не встретила, то ли пожалела, но дед выжил тогда, поэтому будут ещё про него истории.
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала можно посмотреть здесь.
Весь дед Митрофан здесь.