Главное — это стратегия.
Условия игры были такими, что более двух часов сидеть на месте нельзя в помещениях или каких-либо укрытиях, но в общественных местах или на улице — можно было без ограничений. Он вышел из сквера на авеню Коламбус и тут же на противоположной стороне улицы увидел полицейский «Форд» с включёнными проблесковыми огнями синего и красного цвета на крыше. Двое полисменов полусидя — один на капоте, а другой на багажнике автомобиля — сосредоточенно смотрели в разные стороны улицы, явно кого-то выглядывая. «Уж не меня ли?» — подумал Павел, выйдя на тротуар. В это время сначала один из них, а затем второй повернули головы в его сторону. Их привлёк неожиданно появившийся человек на другой стороне улицы. Они оба вскочили, и один из них стал жестами приглашать Павла пройти на пешеходный переход и подойти к ним. Павел сделал вид, что не замечает этого приглашения, и направился по тротуару направо к метро «59-я улица — Коламбус-Сёркл», услышав за собой свисток полицейского, но никак на него не реагируя. Полисмены сели в машину и, пересекая двойную сплошную, развернулись и стали догонять нарушителя, не выполнившего их требование. Поняв, что так от них уйти не удастся, он резко свернул вправо и почти бегом нырнул во двор и пробежал на Джози Робертсон, затем на площадь Херст и быстро на 65-ю Западную улицу. Полицейские такой манёвр на машине быстро сделать не могли, и у него сохранялся шанс от них оторваться. Но времени нельзя было терять ни минуты. На улице он стал интенсивно голосовать такси. Наконец поймав машину, он поехал на «34-ю улицу — Пенсильванский вокзал». Нырнув в метро и осмотревшись на эскалаторе, он вздохнул с облегчением: хвоста не было. Однако при входе в вагон он увидел двух полисменов, но других. Эти не обратили на него внимания. «Уж больно их густо на Манхэттене, — подумал Павел, — надо оторваться в Бруклин и поменять экипировку, заготовленную заранее».
Он вышел из надземного метро на станции «Марси-авеню» в Бруклине, на Бродвее, прошёл дворами на «Дивижн-авеню» и оказался на Williamsburg st. Vest — улице Уильямсбург. На пересечении этих улиц он зашёл в супермаркет и задержался на три четверти часа. На выходе Павла было не узнать: это был настоящий еврей-хасид с густой бородой и усами, в чёрном лёгком костюме, в жилетке и белой рубашке, которая свободно торчала из-под неё. В чёрных ботинках. На голове — широкополая шляпа, из-под которой по обеим сторонам лица свисали закрученные пейсы до самого подбородка. Глаза закрывали круглые очки с простыми прозрачными стёклами. Если бы сейчас он столкнулся с Джейком, тот не узнал бы его, даже если бы Павел заговорил с ним. А вот тут-то и таилась проблема. Идиш — язык, на котором говорили евреи-хасиды, — Павел не знал. Он надеялся на то, что проведёт несколько часов на «Земле Обетованной хасидов» в Бруклине в полной безопасности от полиции и агентов ЦРУ, в расчёте на то, что коммуна хасидских евреев — закрытая и строгая, не допускающая чужаков и соблюдающая религиозную строгость, — была изолирована от внешнего мира. В этой общине были свои кошерные магазины, парикмахерские, дома, еда и всё остальное отдельно от остального Нью-Йорка. Нет, они не загораживались никакими барьерами от внешнего мира, их магазины и салоны могли посещать ньюйоркцы и другие жители Америки, а вот им, евреям, с их стороны барьер переступать строго-настрого запрещалось. По ту сторону барьера всё было некошерное, а значит, греховное. И они этим пользовались, в большинстве своём не зная английского языка. Им и без этого внутри общины было вполне комфортно. Им — да, а вот Павлу — не очень. Заговори с ним любой из них на идиш, провал ему был обеспечен. Он, с виду раввин, по определению был обязан его знать. Но надежда всё же была: нависни такая угроза, стоя или сидя на скамейке, он мог сделать вид, что всецело поглощён молитвой, держа перед собой раскрытую Тору и совершая колебательные движения в виде поклонов. И ни один еврей не мог прервать молитвенную беседу собрата с Богом.
Два часа прошли незаметно. Он то прогуливался по улице, то присаживался в скверике. Улица Уильямсбург была небольшой, и ему стало казаться, что некоторые хасиды стали улыбаться ему как давнему знакомому. Часы на его руке показывали семнадцать тридцать. Весь вечер был впереди. «Рано было перевоплощаться в новый образ, — подумал Павел. — Здесь надо побыть ещё хотя бы пару часов». Размышляя таким образом, он вдруг услышал вой сирены полицейской машины, свернувшей с Дивижн-авеню на Уильямсбург. Этот звук нарастал за его спиной, и вдруг машина резко остановилась, обогнав его метров на двадцать, и вой сирены прекратился.
— Вот чёрт! — невольно воскликнул Павел по-русски и встал, готовый броситься в обратную сторону.
— О, чёрт побери, чёрт побери! — кто-то стал наговаривать ему на ухо. — «Михаил Светлов» — ту-ту. Быстро за мной! — приказал незнакомец и, резко взяв Павла под руку, настойчиво потянул его к входу в синагогу «770».
От неожиданности Павел не успел вымолвить ни слова, как дверь синагоги за ними закрылась. Оказавшись внутри, он увидел огромную комнату справа, заполненную евреями разных возрастов исключительно мужского пола. Она была похожа на огромный читальный зал. Большая часть из них сидели за столами группами примерно одного возраста. На столах перед ними лежали брошюры и книги Священного Писания — Торы, — которые они обсуждали, тыча в тексты пальцами. В основном это были молодые люди до двадцати — двадцати пяти лет. Более старшего возраста хасиды молились стоя, держа книги перед собой. В этом помещении стоял рокот и гул от спорящих и мычащих молитвы людей. Павел чуть было не направился туда, но сопровождавший его человек показал на дверь прямо и произнёс:
— Входите, пожалуйста, — на чистом русском языке. — Присаживайтесь, — пригласил спаситель, указав на диван, на котором уже сидел мужчина лет сорока с длинной редкой рыжеватой бородой в белой рубашке и жилетке без пиджака. — Вас, кажется, преследуют? — спросил он. — Хотя вопрос излишний, можете не отвечать. Лучше скажите: вы русский?
«Вот так поворот, — подумал Павел. — Воистину, пути Господни неисповедимы! Но отвечать надо, а отвечать хамством на доброжелательность — последнее дело».
— Если честно, да! — после непродолжительной паузы ответил он. — Но я не преступник, что я вам докажу чуть позднее. А сейчас, простите меня за любопытство, хотелось бы узнать, где я, и познакомиться с вами поближе.
— Хорошо, если вам так удобней. Меня зовут Матвей, — представился тот, который привёл Павла, — я раввин нашей синагоги.
— А я Давид, тоже раввин, только нашей общины, — ответил сидевший на диване тоже на чистом русском языке. — Вас, наверное, удивляет наш русский? Ничего удивительного нет, если учесть, что мы оба из России… а, нет, — поправился он, — из Советского Союза. Приехали сюда почти в одно время: Матвей из Израиля, а я из Одессы, — и основали эту общину. В детали вдаваться не будем. А теперь вы.
«Да, уйти от ответа не удастся, придётся раскрывать карты. Всё-таки я у них в руках. Задержать им меня ничего не стоит, так как народу в синагоге помимо них ещё человек сто. Да даже и этого не надо, просто позвонить в полицию — и мне не уйти. Да и, в конце концов, если я откроюсь, то не раскрою ни военной, ни государственной тайны. Не очень хорошо, конечно, идентифицировать себя, но другого выхода нет».
— Я агент ЦРУ, вот моё удостоверение, — он достал его из внутреннего кармана и в развёрнутом виде показал каждому раввину. — Вы, скорее всего, не поверите, но сейчас меня действительно преследуют ЦРУ и полиция. Это учения, я должен уходить от преследования до завтрашнего утра. Моя задача — не быть обнаруженным, а их — до четырёх утра меня вычислить. Вы, если мне не верите, можете позвонить на Либерти-стрит, двадцать восемь, в «Агентство международной юридической помощи Нью-Йорка», майору Джону Вуду и убедиться. Но тогда моя миссия будет провалена и игра окончена. Хотя как спросить?! Если это будет анонимный звонок из автомата, то можно спросить: «Не разыскивается ли…я?» Назвать мои имя и фамилию. Он обязательно должен будет подтвердить, но на этом сразу же закончить разговор.
Оба раввина задумались. Они понимали, что судьба их бывшего соотечественника находится в их руках, и теперь им предстоял нелёгкий выбор: поступить по совести или по закону. Они не могли не знать о судьбе Иисуса Христа. Евреи, они, как и две тысячи лет назад, не могли найти оправдание тому, что предали распятию невинного человека — более того, не признали в нём Мессию. Но тогда решение принимали другие, хотя тень легла на весь их род на всю оставшуюся историю человечества. И этот грех им не отмолить. А теперь что — повторение истории? Если предать его органам правосудия — будет исполнен гражданский долг по закону, но печать греха останется. Но может, это и есть промысел Божий, шанс искупления того греха? Талмуд ничего об этом не говорил. Выбор предстояло делать им самим. Оба сидели молча и думали об одном и том же.
И вдруг спасительная мысль озарила Матвея. Он вдруг понял, что первый порыв спасти бывшего соотечественника был истинным, исходящим от сердца, а не разума. Поняв это, он пришёл в состояние покоя и умиротворения, и оно передалось Давиду.
— Верить ЦРУ — себя не уважать, — начал он, — но мы вам верим и поэтому поможем. А сейчас расскажите нам о родине, мы там не были почти восемнадцать лет.
Павел как мог изложил жизнь и события, произошедшие со времён перестройки до развала Союза. Оба раввина слушали молча, в глубокой задумчивости.
— Ну спасибо, Миша, ты так подробно и красочно всё описал, что я как будто снова побывал в родных краях, — подытожил Матвей, когда Павел закончил свой рассказ. — Но ты, наверное, голодный, если целый день бегаешь как гончая. Приглашаю тебя на обед — кошерную еду любишь? Потом мы тебя безопасно выведем из нашего района.
— Спасибо, — ответил Павел, — не знаю, как ещё благодарить вас, — когда они вышли из небольшого ресторанчика и в сопровождении Матвея и Давида дошли до пересечения Дивижн-авеню и Уильямсбург, откуда он и пришёл в этот район. Безопасность обеспечивали пятеро подростков из общины: трое шли впереди и двое — сзади, они должны были подать сигнал при появлении полисменов.
— Миша, твоего искреннего, сердечного «спасибо» вполне достаточно. Удачи тебе! Даст Бог, ещё свидимся!
После посещения уже известного супермаркета, где на этот раз Павел задержался на двадцать минут, он снова стал клерком среднего уровня. «А теперь, в час пик, можно потолкаться и покататься в метро часика два-три, — подумал он. — Не думаю, что агентам-ищейкам хочется такого же удовольствия. Бедные тоже устали в бесплодных попытках обнаружить объекты. — Он глянул на часы: — Ну ничего, часа через четыре я вас порадую».
Когда он вышел из метро, в Нью-Йорке была уже полночь, как показал его светящийся циферблат. До окончания игры оставалось четыре часа, когда они с Джейком могли спокойно оказаться на квартире и поспать до восьми утра, но у Павла был свой план на её завершение. Ровно в два ночи он вошёл в холл небольшого частного отеля на Бродвее, который заказал по телефону, бродя по району Уильямсбург. Портье проводил его в номер, оставив ключ, и, получив чаевые, с загадочной улыбкой удалился.
Павел понял: сработало. Сейчас тот позвонит в полицию, а те — агентам. «Интересно, хватит ли у меня времени принять душ?» — подумал он. Он принял душ и уже засыпал, как в комнату ввалились трое агентов. Они с широчайшими улыбками заявили, что агентом Майклом игра проиграна, о чём они немедленно доложат боссу.
Павел не стал возражать и против фотофиксации своего провала. Согласившись с парнями, он оделся, заказал такси и уехал на квартиру Джейка.
Павел заснул сидя на диване в ожидании приятеля. Тот появился в четыре тридцать — строго по плану окончания игры. Удивившись, что Майкл уже дома, он предложил без лишних разговоров поспать до восьми, потом позавтракать и отправиться в агентство к Джону Вуду на разбор полётов.
— Неплохая работа, парни, — с улыбкой встретил их майор Вуд. Было видно, что и он не выспался. — Джеймс как в воду канул, — начал он без вступительных слов разбор игры, — хотя у полисменов зародилось подозрение, что их коллега в одиночку патрулирует Манхэттен. Они взяли след, но ты ушёл от них в метро. Майкл, ты тоже засветился на выходе из сквера рядом с концертным залом «Дэвид-Геффен-холл» и тоже оторвался. Но в конце мы тебя взяли — за два часа до окончания игры. Целый день наши поиски обнаружить вас ни к чему не привели — а вы точно не отсиживались в каких-нибудь берлогах?
— Что за подозрения, Джон? Вот тебе доказательства: счета и билеты из кафе и транспорта разного времени дня, где я побывал, — проговорил Джейк, протягивая кучку измятых бумажек и кладя на стол перед Вудом.
— У меня аналогичные доказательства и ещё фотографии мест с фиксацией на них времени съёмки, — добавил Павел, — можете сверить на досуге, кстати, здесь и счёт мини-отеля, в котором меня обнаружили.
Джейк пристально взглянул на Павла, он не мог понять, как Майкл так примитивно оказался в руках агентов, тем более что оставалось продержаться пару часов.
— Ладно, ладно, это я так, на всякий случай спросил, не обижайтесь. Не знаю, как вы, а я результатом доволен. Мои олухи получили хороший урок. А теперь, как и обещал, сюрприз — обзорная экскурсия с высоты птичьего полёта. Вертолёт заказан на завтра, на четырнадцать часов. Погода стоит отличная, уверен, вы получите истинное удовольствие. Кстати, можно делать снимки, так что, Майкл, не забудь взять фотокамеру. И вот что — я вам ничего не должен по финансам?
— Да нет, — за обоих ответил Джейк, — в бюджет мы уложились.
— Ну вот и хорошо. Может, отметим наш общий успех? Виски?