В 44 года Федор Михайлович Достоевский пребывал в очень тяжелом положении и мог вот-вот попасть в настоящее литературное рабство. Ему надлежало написать роман всего за пару месяцев. Осознав, в какую ловушку попал, он стал искать выход из сложившейся ситуации и нанял 20 летнюю стенографистку Анну. Ее отец в то время серьезно заболел и настоял, чтобы дочь выучилась стенографии. Вскоре глава семейства скончался, и Неточка стала единственной надеждой семьи, оказавшейся в очень тяжелом материальном положении. Именно тогда ей как лучшей ученице дали рекомендации на работу с Достоевским. Анна Сниткина остро нуждалась в работе, она знала, что идет к писателю, чьими произведениями зачитывалась уже давно и ужасно волновалась. Но Достоевский был груб, резко отвечал на вопросы и выглядел отстраненным.
— Хорошо, что Вы не мужчина, — сказал Достоевский после первого краткого их знакомства и «пробы пера».
— Почему?
— Потому что мужчина наверняка бы запил. Вы ведь не запьете?..
«Он мне не понравился и оставил тяжелое впечатление. Я думала, что вряд ли сойдусь с ним в работе, и мечты мои о независимости грозили рассыпаться прахом», — напишет она годы спустя.
Но выбора не было у обоих и за 26 дней до установленного издателем срока, в который надлежало сдать готовый роман (а именно к 1 ноября 1866 года), Федор Михайлович и Анна приступили к работе. В перерывах между работой Федор Михайлович, успевший привыкнуть к Анне и нашедший в ней теперь немало приятных качество, рассказывал ей о своей жизни. В ту первую встречу он рассказал самый, пожалуй, невероятный эпизод своей жизни — его он позже подробно опишет в романе «Идиот». Это момент, когда Достоевского за связь с кружком петрашевцев арестовали, приговорили к расстрелу и привели к эшафоту…
«Помню, — говорил он, — как стоял на Семеновском плацу среди осужденных товарищей и, видя приготовления, знал, что мне остается жить всего пять минут. Но эти минуты представлялись мне годами, десятками лет, так, казалось, предстояло мне долго жить! На нас уже одели смертные рубашки и разделили по трое, я был восьмым, в третьем ряду. Первых трех привязали к столбам. Через две-три минуты оба ряда были бы расстреляны, и затем наступила бы наша очередь. Как мне хотелось жить, Господи Боже мой! Как дорога казалась жизнь, сколько доброго, хорошего мог бы я сделать! Мне припомнилось все мое прошлое, не совсем хорошее его употребление, и так захотелось все вновь испытать и жить долго, долго... Вдруг послышался отбой, и я ободрился. Товарищей моих отвязали от столбов, привели обратно и прочитали новый приговор: меня присудили на четыре года в каторжную работу. Не запомню другого такого счастливого дня! Я ходил по своему каземату в Алексеевском равелине и все пел, громко пел, так рад был дарованной мне жизни!»
Итак. Роман был готов за день до сдачи ее издателю. Но тот, желая получить Достоевского в пожизненное рабство, уехал из города, запретив своему помощнику принимать какие бы то ни было рукописи в свое отсутствие.
Анна понимала, что такое может произойти, и загодя обратилась к адвокату, посоветовавшему отдать роман под расписку приставу. Этот совет спас Федора Михайловича. Он был безмерно благодарен Анне и просил ее о встрече. К тому времени девушка уже осознала, что влюблена в писателя, но не представляла, что же ей делать с этим чувством.
Она думала, что Достоевский зовет ее к себе, чтобы обсудить новый роман. Но писатель заговорил с ней о чем-то, ей непонятном. Слова его путались, он нервничал, сути монолога Сниткина никак не могла уловить. Однако, когда Достоевский задал вполне внятный вопрос: «Представьте, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?»
И она ответила: «Я бы вам ответила, что вас люблю, и буду любить всю жизнь!»
Анна тогда понятия не имела, с чем столкнется. Она летала в мыслях, она не переживала, что Федор Михайлович был старше нее почти на четверть века, что страдал эпилепсией.
Ее семья была против этой свадьбы, так же, как и многочисленные родственники Достоевского, опасавшиеся потерять человека, который так щедро снабжал их деньгами. Мать Анны Григорьевны — Анна Николаевна Сниткина Мильтопеус) — была шведкой финского происхождения, а по вероисповеданию — лютеранкой. Встреча с будущим мужем поставила ее перед серьезным выбором: брак с любимым человеком или верность лютеранской вере. Но Анна нашла выход. Федора Михайловича тоже атаковала семья. 21-летний пасынок постоянно жаловался отчиму на невестку, и, оставаясь с ней наедине, старался побольнее уязвить молодую женщину. Попрекал ее неумением вести хозяйство, беспокойством, которое она доставляет и без того болезненному отцу, а сам постоянно требовал денег на свое содержание. Молодая женщина поняла, что если она хочет спасти свой брак, то мужа надо увезти в путешествие. Она продала все свои украшения и уговорила Достоевского ехать в путешествие по Европе. Отправляясь на три месяца, вернулись супруги лишь спустя четыре года.
За это время писатель успел вернуться к азартным играм и побороть пагубную страсть. Она мудро оберегала его и от собственных эмоций: когда хотелось разреветься, уходила в другую комнату, старалась никогда не жаловаться — ни на здоровье (довольно слабое), ни на переживания, всегда ободрять его. Считая уступчивость необходимым условием счастливого брака, жена Достоевского этим редким свойством обладала в полной мере. Даже в те моменты, когда он уходил играть в рулетку и возвращался, проиграв все их пропитание…
Рулетка была страшной бедой. Великий писатель болел ею. Мечтал выиграть ради того, чтобы вырвать свою семью из долговой кабалы. Эта «фантазия» владела им безраздельно, и один он не мог найти в себе силы вырваться из ее лап… «Мне было до глубины души больно видеть, как страдал сам Федор Михайлович, — писала она. — Он возвращался с рулетки бледный, изможденный, едва держась на ногах, просил у меня денег (он все деньги отдавал мне), уходил и через полчаса возвращался еще более расстроенный, за деньгами, и это до тех пор, пока не проиграет все, что у нас имеется».
Она понимала, что дело не в слабой воле, что это настоящая болезнь, всепоглощающая страсть. И никогда не упрекнула его, не ссорилась с ним.
Жена родила ему дочь, которая умерла всего несколько месяцев спустя, что cтало для семьи огромным горем. Достоевский, казалось, любил жену с каждым днем все больше. Впоследствии Анна Григорьевна родила писателю еще одну дочь и двоих сыновей, но младший из детей умер после первого же приступа эпилепсии, унаследованной от отца. К этому времени Достоевские уже будут жить в России, купят дом и сделают то, чего прежде не делал ни один писатель — самостоятельно начнут издавать все романы. Жена Достоевского вернулась на родину уже не той застенчивой девушкой, которой ее помнили. Она полностью вела все финансовые дела семьи. Она разобралась со всеми кредиторами мужа, выучилась издательскому делу и успевала при этом воспитывать детей, вести хозяйство и все так же любила мужа и восхищалась им.
Еще одним тяжелым испытанием для Анны и семьи была болезнь писателя. Достоевская знала о ней с первого дня их знакомства, но надеялась, что от радостной перемены жизни здоровье Федора Михайловича улучшится. И вот впервые припадок случился, когда молодые супруги были в гостях: «Федор Михайлович был чрезвычайно оживлен и что-то интересное рассказывал моей сестре. Вдруг он прервал на полуслове свою речь, побледнел, привстал с дивана и начал наклоняться в мою сторону. Я с изумлением смотрела на его изменившееся лицо. Но вдруг раздался ужасный, нечеловеческий крик, вернее, вопль, и Федор Михайлович начал склоняться вперед. <...> Впоследствии мне десятки раз приходилось слышать этот «нечеловеческий» вопль, обычный у эпилептика в начале приступа. И этот вопль меня всегда потрясал и пугал.
Лев Толстой как-то отметит, что если бы у всех писателей была такая жена, как у Достоевского, то гениальных романов издавалось бы куда больше. Они прожили в браке счастливых 14 лет. Федор Михайлович окончил роман «Братья Карамазовы», посвятив его любимой жене. А через несколько месяцев его не стало.
Анна Григорьевна овдовела всего в 34 года. Замуж она больше не выйдет, посвятив всю себя памяти мужа, изданию его книг, написанию воспоминаний о нем.
Их брак прошел испытание бедностью, болезнью, смертью детей, против него восстала вся родня Достоевского. И, наверное, помогло ему устоять в том числе то, что супруги «смотрели в одну сторону», будучи воспитаны в одних ценностях...
В Анне Сниткиной Достоевский увидел такое же доброе, чуткое, сострадательное сердце… И вдруг почувствовал: «со мной она может быть счастлива». Именно так: она может быть счастлива, а не я.