«Только и знаете, что деньги вымогать», «Вон раньше кормили со стола, и ничего», - слышат врачи. «Почему вы не можете поставить диагноз с первого взгляда?», «Как, волшебного укола не существует?!»… Бывает, что ожидания владельцев от работы ветврача не соответствуют действительности (что, впрочем, работает и в обратную сторону). Поговорили с опытным ветеринаром Эллой Евстигнеевой об этом и о многом другом.
Элла Евстигнеева – потомственный ветеринарный врач широкого профиля. Выпускница МГАВМиБ им. К.И. Скрябина. Общий стаж работы – 23 года, стаж работы с собаками и кошками 14 лет.
Специализируется на фелинологии (циститы и мочекаменная болезнь, астма, сахарный диабет поведенческие проблемы, коррекция поведения), диагностике и терапии незаразных и заразных заболеваний. В настоящее время является управляющей ООО «ВЕТЕРИНАРНЫЙ ЦЕНТР» на Почтовой улице (г. Звенигород) и ведущей популярного Telegram-канала «Ветеринария без воды».
- Когда вы поняли, что хотите связать жизнь с ветеринарией?
- Особенного выбора, как и сомнений, у меня и не было. Мой отец – ветеринарный врач, в моей семье вместе со мной семь ветеринарных врачей: папа, я, три дяди, тетя и брат.
Я всегда жила в окружении животных, у нас всегда были кошка и собака, а ещё – в разные периоды времени – корова, свиньи, овцы, куры, лошади, кролики. Я всегда обожала животных. Помню, как мы купили поросёнка, а у него обнаружились вши (у поросят именно вши, а не блохи), и я натирала его настойкой чемерицы, это очень эффективное средство.
- Как складывался ваш путь в профессию?
- Сперва окончила техникум, потом поступила в академию. Пока училась, верила, что буду работать с сельскохозяйственными животными: чуть не уехала на Ямал к оленям. Все мои однокурсники работали в клиниках с мелкими животными, а я всегда говорила, что не хочу принимать дамочек с маленькими собачками. Мечтала работать с продуктивными животными - спасать человечество. И когда пришло предложение поехать на Ямал, я прямо бредила в ожидании. Но проект свернули.
Дальше я прошла большую практику на птицефабрике, на юге Московской области. Меня отправили туда, как самую умную. Но я не выдержала лабораторию - буквально сбежала оттуда. В частности, я увидела, что из 29-31 дня выращивания цыплят они всего 3-4 дня не получали препараты, в остальное время получали премиксы, антибиотики, противогрибковые. Птицу после этого я не ела лет пять.
После птицефабрики я устроилась на кафедру иммунологии лаборантом (от чего бежала, к тому и прибежала), параллельно работала в клинике и во второй лаборатории микробиологом. Потом преподавала биофизику.
Дальше начался поиск себя и своего призвания. Сменила больше десяти клиник - совершенно разных по размеру, местоположению, организации процесса. И решила, что знаю, как надо организовывать работу. Так и попала туда, где сейчас работаю. Проработав какое-то время, стала соорганизатором клиники вместе с директором. Когда я туда пришла, в коллективе было всего пять сотрудников, сейчас нас около 30.
- С какими трудностями столкнулись, когда начинали работать?
- Самая большая сложность в этой профессии — несоответствие ожиданий и реальности у владельцев и у врачей. Обе категории ждут друг от друга совсем не того, что подразумевает другая сторона. Врачи бегут в эту профессию от людей к животным, а прибегают к людям. Владельцы ждут чуда, волшебную таблетку и чудо-кнопку, на которую можно нажать, и Тузик побежит.
В попытках преодолеть эти противоречия и родился мой подход к управлению person-friendly. Он - о том, как идти к своей цели, концентрируясь на сильных сторонах персонала, не злясь на них, не причитая, не ожидая от них того, что они не могут. Это подход о том, что каждого есть за что уважать. Он применим и в жизни. За что, например, уважать бабушек у подъезда? За бдительность. Их придирки - это их особенность, и они такие, с этим ничего не поделать.
- Начало вашей работы пришлось на 90-е. Как сильно поменялась за эти десятилетия культура ухода за питомцами?
- Да это даже сложно словами описать, чтобы показать разницу. На тот момент, когда я начинала, было только две книги по лечению, переведённых на русский язык. Сейчас сотни. И это только переведенных. Англоязычных же доступны миллионы. Тогда лечили все всех подряд, не было никакой специализации. Сейчас есть и пульмонолог, и пластический хирург, и операции на сердце, и пересадка почек.
Тогда на рынке было совсем мало ветеринарных препаратов. Можно было использовать человеческие без всяких вопросов, вплоть до «кетаминового дела» (дело ветеринара Шпака, осужденного в 2012 году за продажу кетамина, используемого для обезболивания при лечении животных – ред.). Тогда принимали и оперировали в одном кабинете, сейчас операционные стерильны. Очень развита была вызывная служба. Очень многие титулованные врачи начинали с вызовов. Оперировали на дому, и я тоже принимала участие в таких операциях.
Хорошо оснащенная клиника в те времена - это клиника, в которой из оборудования, кроме фонендоскопа и набора инструментов, был хотя бы еще один аппарат: рентген или узи, офтальмоскоп. Сейчас клиника без УЗИ и рентгена - сомнительное заведение.
Сейчас люди спокойно выполняют сложные исследования, покупают дорогие корма и препараты, привозят из-за границы то, что в дефиците и воспринимают животных часто как членов семьи. Даже в регионах сейчас к животным относятся более трепетно, чем раньше. И все реже звучит аргумент: «Вон, раньше, кормили со стола и ничего».
- С чем раньше обращались владельцы? И как часто? С чем сегодня обращаются чаще всего?
- Набор относительно стандартный. Лидируют ЖКТ проблемы, респираторные и мочеполовой системы и кожные патологии. Пироплазмоза стало гораздо больше, появилось множество болезней которые раньше диагностировали с трудом, например, хронические инфекции кошек и транзиторные кардиомиопатии. Стало очень много опухолевых заболеваний, возможно, из-за того, что продолжительность и качество жизни повысилось и питомцы доживают до них. Сейчас почти не встречается чума у собак в Москве и Московской области, раньше было очень много.
Появился дирофиляриоз (сердечные глисты), так как люди стали путешествовать с питомцами на юг. Сейчас владельцы охотно приходят на профилактические мероприятия: вакцинации, чекапы. Раньше - только по болезни. Большинство питомцев сегодня вакцинированы, обработаны от гельминтов, блох и клещей, стерилизованы или кастрированы.
- Менялась ли на ваших глазах мода на породы собак и кошек?
- Да, когда я начинала, были очень популярны наряду с йорками, тоями и чихуахуа серьёзные породы - питбули, бультерьеры, маалосы. Сейчас в моде экзотика: аусси, корги, пшеничные терьеры, басенджи, лабрадудли. Вне моды и времени - по-прежнему овчарки, йорки, чихуахуа, алабаи.
- Кстати, возвращаясь к «дамочкам с маленькими собачками». У вас с тех пор изменилось мнение о миниатюрных породах?
- Конечно, у меня сейчас уже второй той-терьер, Беша. Я эту мелочь теперь просто обожаю. Есть ещё один питомец – старая кошка Лиза (Кегля). Ей 15 лет, и у неё пять диагнозов.
- Вы сталкивались со случаями халатности и безответственности со стороны владельцев?
- Это сложный вопрос. Животные по нашим законам – имущество, и отношение к ним бывает соответствующее. Подброшенные животные (как взрослые, так и новорожденные) - это, наверное, самая большая халатность. Животные, которых не лечат и не усыпляют. Или просто не дают уйти. Был такой боксёр у нас. Носили его на руках три недели на капельницу. Он не ел, не пил, страдал безумно, а владельцы всё никак не отпускали и толком ничего не делали.
Врачи часто возмущаются, когда владельцы приходят спустя два-три-пять-семь дней после начала заболевания. Сегодня вот принесли щенка с пироплазмозом, который болеет уже три дня. И лапки подкашиваются, и не ест. Может быть, у людей не было возможности приехать, но смотреть и понимать это все равно немного грустно.
- Может быть, какие-то трогательные случаи?
- Трогательные случаи - это всегда появление на свет щенков и котят. Это любят все врачи. Это тот редкий случай, когда мы доставляем радость и становимся свидетелями новых жизней. Малыши очень милые все. Еще очень трогательно, когда пристраиваешь какого-то отказника, и спустя месяцы или годы люди показывают фото и видео, как теперь живется питомцу.
- Были ли у вас какие-то необычные пациенты?
- Я всегда лечила только кошек и собак. Самый запоминающийся пациент - это собака породы комондор с дырой в черепе от топора и сиамский кот возрастом 26 лет.
- Есть ли какие-то распространенные проблемы содержания и кормления в России?
- Да, непонимание физиологии и психологии питомца. Отсюда все проблемы. И арсенал их велик. Одна из самых острых проблем - неконтролируемая численность и возможность заводить питомца без ограничений.
- С какими популярными мифами о ветеринарии и ветеринарами вы сталкивались?
- Тётя моего мужа при первом знакомстве, узнав, что я ветврач так мне и сказала: «Только и знаете, что деньги вымогать». Другой миф: ветеринарный врач должен разбираться во всех породах собак и кошек и в принципе знать всех животных и особенности их жизнедеятельности, в общем, различать птиц по голосам. Окинув взглядом кошку, настоящий ветврач от бога должен назвать диагноз и назначить один укол, от которого она поправится. Ветврач дал клятву помогать. И так далее.
- Что бы вам, как врачу, хотелось посоветовать современным хозяевам собак, кошек и других животных? Может быть, отругать их за что-то?
- Посоветовала бы провести грань между животным и человеком. Понять, что они всегда живут меньше нас. Приготовиться к этому. Когда уходят – вспоминать, сколько добрых моментов вы подарили друг другу; понять - где я помогаю питомцу, а где себе. Помнить о профилактике. Четко понимать, для чего я беру питомца, что он потребует внимания, времени и денег. Он живой, он не ломается, он болеет.
Отругать - это не ко мне. Я уверена, что каждый владелец любит своего питомца и делает для него максимум того, что может и знает. Не видела ни разу того, кто бы нарочно вредил питомцу. Даже у той собаки комондора владелец был психически болен. В клинику собаку приводила его дочь. Ей было куда тяжелее, чем нам.
- Как звучит ваш главный принцип в работе?
- Помощь человеку так же важна, как помощь питомцу.
Все фото предоставлены Эллой Евстигнеевой
