Внеконкурсный пост Капибарина NapalmRain
Солнечным утром среды, когда в обычных условиях все мчатся по улицам большого города в сторону своей работы, Готье Ринар вышел из автобуса на отдалённой остановке, близ небольшой деревушки у подножья Французских Альп. Непривычно свежий воздух заставил его на мгновение замереть и переждать лёгкое головокружение. Наконец, придя в себя, он осмотрелся. Смутные воспоминания из далёкого детства подсказывали ему, что он здесь уже точно был, но всё выглядело столь же незнакомым, как если бы это было совершенно чужое место.
Месье Ринар медленно пошёл вдоль дороги, силясь вспомнить как же выглядел нужный ему поворот, но вот, пройдя уже добрый километр, и не найдя ничего похожего на то, что ему нужно, он остановился. Неуверенно оглядевшись, он поправил лямки рюкзака и уже собирался идти назад, когда увидел как из-за изгиба дороги показался мужчина на велосипеде. Готье направился в его сторону быстрым шагом и помахал рукой:
– Месье! – кричал он, – Месье! Можно вас на минуточку?
– Что-то случилось? Вам надо помочь? – Мужчина спрыгнул с велосипеда. Вид у него был весьма взволнованный. По всему было понятно, что он не часто видит здесь незнакомцев.
– Я слегка заблудился, – Готье запыхался, даже такой короткий бег был для него непривычен, – никак не могу найти поворот к дому Жермена Конте.
– Месье Конте? – протянул мужчина задумчиво, подняв глаза к небу. – Я не слышал это имя лет пять. Мы все думали, что он уже отправился на небеса.
– Так и случилось. Мы похоронили его в это воскресенье.
– Всего три дня назад? – глаза мужчины расширились от удивления. – Он он не выходил из дома с тех пор, как мир покинула мадам Конте.
– Да, – Готье грустно опустил взгляд, – мы много раз пытались перевести его в город после смерти бабушки Виолет, но он отказывался.
– Бабушка Виолет? Ты, – мужчина пристально, даже слегка прищурившись, всмотрелся в лицо собеседника, – Фабьен? Совсем не похож!
– Потому что я Готье, – месье Ринар широко улыбнулся.
– Вот это да! Тот самый несносный мальчишка, что постоянно воровал мои сливы? Как же ты вымахал, с ума можно сойти! Идём, я провожу тебя до поворота. Дорога туда уже много лет как заросла, не удивительно, что ты её пропустил.
Дорога к дому уже полностью заросла густой зелёной травой, достающей Готье почти до пояса. С большим трудом в ней узнавались черты пути, по которому некогда ходили и даже ездили. “Если в городке последние пять лет не слышали про деда, то как же он жил всё это время?”, – у Готье не складывалась цельная картина последних моментов жизни его дедушки. Что он ел? Где брал припасы? Почему Его тело было найдено в гостинице соседнего города? Почему он отказывался переезжать ближе к своим внукам?
Старый каменный дом, стен которого было практически не разглядеть за плющом и диким виноградом, что взобрались к самой крыше. Дворик, огороженный низким, едва заметным в высокой траве, забором. Здесь очень давно ни к чему не прикасалась хозяйская рука. Действительно, всё указывало на то, что дедушка умер вовсе не на прошлой неделе, а много лет назад.
Внутри дома же Готье не увидел такого же запустения. Здесь всё стояло на своих местах. На кухне, что располагалась сразу после входа, всё ещё чувствовался запах крепкого кофе, как будто его последний раз варили сегодня утром. Чуть в глубине, после узкого коридора, взору Готье открылась небольшая уютная гостиная. Здесь у стены стоял старое фортепиано, покрытое тонким слоем свежей пыли. Месье Ринар прошёл мимо, проведя кончиком пальцев по крышке инструмента. Он приоткрыл крышку и нажал несколько клавиш: “Всё ещё настроен… Как будто вчера дедушка играл нам на нём веселые кадрили”.
Медленно и меланхолично Готье осмотрел всю комнату. Его взгляд зацепился на курительную трубку, что лежала на небольшом круглом журнальном столике, стоявшем между плетёными из лозы креслами. На одном из них лежала кожаная треуголка. “Каждый раз, когда дедушка рассказывал очередную байку, он надевал эту шляпу и закуривал трубку. Бабушка Виолет всегда в такие моменты ругалась на него.
– Хватит курить эту гадость! – говорила она, – весь дом провоняешь!
– А разве ж не напоминает тебе этот запах времена, когда мы познакомились?
Дедушка сажал нас к себе на колени и сразу начинал рассказ: “В те времена, – говорил он, – как раз начала первая мировая война. Я был молод и горяч, но идти на фронт мне совсем не хотелось. Тогда я и решил сбежать от войны и стать пиратом! Что может быть романтичнее, чем эпоха первооткрывателей, романтика морской жизни и тропическая лихорадка?”. Как он обычно после этих слов хохотал. Он всегда рассказывал свои истории так, будто это происходило с ним на самом деле. А мы с братом, будучи ещё совсем молодыми, слушали все его байки взахлёб, совсем не находя никаких нестыковок. Сейчас-то мы уже твёрдо знаем, что ни от какой войны он не сбегал, и даже вернулся с фронта с Военным крестом на груди. Да и как мог молодой французский парнишка из небольшой деревушки попасть в начале двадцатого века на пиратский корабль, что разбойничал в Карибском бассейне? Но тогда дедушка наклонялся к нам и, прищурившись, продолжал: “А вы знали, что ваша бабушка раньше работала кухаркой в одной из портовых таверн Ямайки? Мы с командой тогда вернулись после очередного успешного налёта на торговый корабль испанцев! И вот я, с карманами, полными золота, захожу в трактир и прошу принести мне огромный кусок мяса и бутылку самого дорого вина, что у них есть. Народа было так много, что к столикам выходили не только официантки, но и повара и даже сам хозяин таверны разносил еду морским гулякам. Не хотелось упустить ни единой возможности получить пиратское золото. И тут, – он всегда делал в этот момент паузу и проводил рукой в воздухе, словно отгоняя дым, – к моему столику подошла Она! Самая красивая женщина во все времена! Конечно же, я не смог оставить ей там и забрал с собой!”. Бабушка после этого обычно или пряталась где-то на кухне или снова ругалась на деда, чтобы он не рассказывал всякие глупости”.
Готье примерил треуголку и, посмотрев на себя в зеркало, едва слышно сказал: “Арррр!”, но через мгновение, словно устыдившись своих действий, отложил шляпу и направился на кухню. Здесь на плите он увидел старую гейзерную кофеварку. Достаточно большую. В такой можно было за один раз сварить сразу несколько порций. Невзирая на свой почтенный возраст, она всё ещё исправно работала. Как рассказывал дедушка, наклоняясь к нам и прищуривая глаза: “Я забрал её из пожитков подонка Джима Медсона, когда тот отбросил концы после укуса змеи в лесу, недалеко от молодого ещё тогда Нового Орлеана”.
Взяв кофеварку в руки, Готье не на шутку испугался: мало того, что в ней, судя по весу, всё ещё был кофе, так она ещё и была тёплой! Он подождал полминуты, глубоко дышал, чтобы успокоиться и вскоре увидел, что аккурат на то место, где стояла кофеварка, падает луч прекрасного весеннего солнца. Поставив напугавшую его жестянку на своё место, Готье неслышно выругался себе под нос и оглядел кухню: “Интересно, а старый револьвер из тех же историй тоже где-то здесь?”.
Медленным шагом, обращая внимание на разные мелочи, стоявшие на полках, Готье прошёл в дальнюю комнату. Это был кабинет дедушки Жермена. Здесь он заполнял свои дневники, рисовал какие-то чертежи и просто проводил вечера. Когда Готье и Фабьену было уже немногим больше десяти лет, дедушка привёл их сюда, показал на полку, уставленную толстыми томами, и сказал: “Всё это мои дневники. Я записывал сюда все те приключения, которые мне удалось пережить. Когда я умру. Да-да, не делайте такие лица, это когда-то случится. Так вот, когда я умру, опубликуйте эти книги. Наверняка, найдётся много людей, кому они будут интересны!”.
Готье взял в руки один из дневников. Это были не обычные блокноты или ежедневники из ближайшего магазина канцтоваров, нет. Все дневники дедушка делал своими руками, облачая в цельнокрытый кожаный переплёт, а записи вёл исключительно пером и чернилами. Со слегка грустным взглядом месье Ринар открыл дневник где-то посередине. Пролистав несколько страниц, он нашёл новую главу и зачитал её название вслух: “Как мы северных варваров из Парижа выгоняли!”. “Странно, – подумал он, – не помню этой истории. Наверное дедушка придумал её уже когда мы повзрослели”. С этими мыслями Готье поставил дневник на место, а сам медленно осмотрел весь кабинет: здесь все стены от пола до самого потолка были завешаны полками, на каждой из которых стояли диковины разных мастей. Дедушка всегда старался найти что-то, что подходило для очередной его байки. Тут на одной полке рядом прекрасно соседствовали шлем римского легионера и каракулевая шапка, ритуальный кинжал какого-то индейского племени и сложный научный прибор, который, кажется, списали с образов популярной научной фантастики.
Поняв, что тоска окончательно подобралась куда-то к горлу, Готье решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Из кабинета выходила дверь прямо на задний двор, и Готье вышел в неё. Его взору открылось всё то же запустение, что он видел по пути сюда. Трава, достающая уже до пояса, заросшие тропы, покосившийся едва заметный в зарослях забор. Но тут внимание Готье привлекла примятая трава. Это не было похоже на тропу, по которой кто-то ходил каждый день. Скорее наоборот: казалось, будто кто-то прошёл здесь совсем недавно и трава просто не успела выпрямиться. Тропа вела прямо от крыльца, на котором стоял Готье, к старому сараю в дальнем конце заднего двора. Месье Ринар огляделся. Он увидел грабли со сломанной пополам рукоятью прямо около крыльца. Взяв их двумя руками на манер дубинки, Готье пошёл к сараю, аккуратно ступая по траве, словно боясь кого-то спугнуть.
Дверь в сарай оказалась не заперта, но внутри никого не оказалось. Количество паутины подсказывало, что последний раз здесь кто-то был не один год назад. Но, вдруг, Готье увидел, что с одного из столов кто-то небрежно смахнул пыль. Паутина с рукоятей ящиков была убрана, а вещи вокруг отодвинуты в сторону, видимо, чтобы не мешали доставать что-то изнутри. Всё ещё не отпуская старые грабли, Готье подошёл к столу и начал аккуратно открывать ящик за ящиком. В нижнем грустили лишь ржавые плоскогубцы и разводной ключ. В среднем лежал ещё один из дневников дедушки. “Странно, зачем хранить его отдельно в сарае?”, – подумав так, Готье достал и положил дневник на стол, а сам проверил последний ящик. Здесь точно что-то было. То, как разбросаны и прижаты к углам болтики и гайки, говорило, что в центре лежал какой-то большой предмет, занимающий почти весь ящик. Но сейчас его нет. “Что же дедушка тут прятал и зачем забрал прямо перед смертью? – Готье не мог собрать в кучу свои мысли, какие-то сумасшедшие гипотезы приходили ему в голову одна за другой. – Нет, бред какой-то!”. Он громко захлопнул ящик, отставил грабли в стороны и посмотрел вокруг. Не увидев ничего, что показалось бы ему интересным, Готье взял со стола дневник и вышел на улицу.
Пока он шёл через двор, в его памяти всплыла одна история. Когда-то они вместе с Фабьеном решили забраться к дедушке на чердак. Но не успели они доползти даже до конца лестницы, как дедушка остановил их резким окриком. Испугавшись, внуки слезли обратно, но дедушка не ругался на них, но мягко и настойчиво объяснил, объяснил, что подниматься на чердак очень опасно, ведь “там хранятся такие диковины, которые могут причинить маленьким мальчикам очень большой вред!”.
“Сейчас-то я уже смогу за себя постоять!”, – подумал Готье и направился прямо к лестнице на чердак. Эта часть дома казалось самой незапущенной, словно ей пользовались чаще всего. “Наверное, – проговорил Готье вполголоса, – там дедушка хранит все те штуки, что не влезают на полки его кабинета”. Всё ещё держа в руках дневник, он поднялся по лестница и аккуратно открыл люк. Его взору открылся вполне типичный захламлённый чердак, тускло освещаемый солнцем через небольшое окошко. Но, в отличии от сарая, здесь не было ни пыли ни паутины, Вещи были аккуратно сложены друг на друга и заботливо прикрыты белыми простынями. Единственная не прикрытая тканью вещь стояла в нескольких шагах от люка. Это было большое старинное зеркало в толстой резной дубовой раме. Готье подошёл к нему и его глаза расширились от удивления: зеркало ничего не отражало! Поверхность стекла была гладкой и блестящей, на ней то и дело проскакивали блики от солнечного света, но внутри зеркала словно жила тьма, поглощающая весь свет, который должен был быть отражён.
Готье провёл пальцами по раме зеркала, ощупывая витиеватые и изящные узоры. В самом верху он наткнулся на символ, напоминающий какую-то древнюю букву или руну. “Погодите ка, – вырвалось у него вслух, – я эту штуку уже где-то видел!”. Машинально он поднял руку, в которой был дневник, и увидел, что на переплёте красуется тот же символ. Готье открыл дневник и попытался хоть что-то прочитать, но в эту часть чердака свет поступал очень плохо. Тогда он подошёл к окну.
Этот дневник отличался от тех, что стояли в кабинете: здесь не были записаны выдуманные истории, сюда месье Конте записывал свои мысли. Это оказался самый настоящий дневник, покрывавший, судя по датам, не один десяток лет. Готье открыл его почти в самом конце, пролистав несколько страниц, он заметил, что даты идут вперемешку, не в хронологическом порядке:
12 декабря 1997
Сегодня я вернулся из Сиракуз. Было очень сложно без знания языка. В следующий раз необходимо будет лучше подготовиться
“Когда это дедушка ездил в Италию? Я вообще не помню, чтобы он хоть когда-то выходил из дома дальше своего двора”.
07 марта 2004
Не смотря на предрассудки, русы оказались милейшими ребятами. Одна семья приютили меня у себя. Они кормили меня и не брали денег, а через неделю я уже смог понемногу с ними изъясняться. Надо будет к ним вернуться
14 апреля 2021
Сегодня я чуть не пересёкся с собой. Тот я ещё не знает, что можно не только возвращаться, но и проходить в обе стороны в любую точку. Надо быть осторожнее!
21 января 2005
Вчера слышал на чердаке какой-то шум. Это было очень странно, ведь в доме не может быть никого. Ещё более странным оказалось то, что в дневнике появилась запись из будущего. Что ж, спасибо мне за то, что дал такую подсказку. Теперь я должен понять, как это делается.
12 июля 2015
Десять лет я не записывал сюда никаких мыслей, ведь всё это время было потрачено на поиски способа переходить в обратном направлении в любую точку времени. Я нашёл способ! Теперь мне не нужно зеркало для перехода, я могу делать это сам!
Готье испуганно посмотрел в сторону зеркала. Перелистав дневник на самую первую страницу, он внимательно прочитал запись, открывающую эту многолетнюю хронику. Там говорилось о том, как нужно обращаться с неким таинственным артефактом, что продал ему странный торговец диковинами на рождественской ярмарке. Какие правила необходимо соблюдать, что можно забираться с собой, а что, ни в коем случае нельзя. С одной стороны, вся эта история была похожа на все те байки, что дедушка придумывал для них с Фабьеном в детстве. С другой же, описано всё было слишком сухо. С фактами и без эмоций, присущих сказкам, которые так любил рассказывать дедушка.
Месье Ринар подошёл к зеркалу, коснулся рамы пальцами и прошептал слова, прочитанные в дневнике. Поверхность зеркала покрылась рябью, словно вода, и вдруг там появилось отражение. Но не чердак увидел в зеркале Готье, а улицы заснеженного Берлина, на стеках здания которого величественно и устрашающе колыхались красные стяги…
P.S. Это внеконкурсная работа. Я ж не могу в своём же конкурсе участвовать. Просто надеюсь так подтолкнуть тех, кто стесняется или сомневается.