Посвящается тем,
кто потерял интерес к жизни.
В шесть утра, в полной темноте, на прикроватной тумбе засветился синим светом экран телефона. Заиграла песенка капитана Врунгеля:
“Известно: в мире нашем есть чудесные явленья. В морях же их не перечесть, достойных удивленья. Железный лом плывёт, скользя, а рыба утопает… Порой не верится, друзья, и всё-таки бывает!”
Из-под толстого одеяла появилась тонкая рука, отключила будильник и снова исчезла.
Через десять минут Врунгель снова прервал мертвую тишину комнаты.
- Да встаю, встаю! Заткнись уже! - Светка вынырнула из подушек и с раздражением вырубила капитана, чья песенка ещё пару лет назад вызывала улыбку и хорошее настроение с утра.
Сидя на краю матраса, нашарила ногами тапки под кроватью. Собрав все силы, встала с постели и побрела в ванную.
- Как же всё меня задолбало,- уставшим, не проснувшимся низким голосом произнесла она, закрывая за собой дверь.
Выйдя из ванной после душа в длинном махровом халате, неспешно прошла на кухню. Включила чайник, достала из навесного шкафа банку растворимого кофе и огромную кружку, больше похожую на супницу.
Размешала в этой бадье кипяток с тремя чайными ложками вонючей субстанции под названием “кофе” и, прихватив с собой сигареты, направилась к балкону. Перед тем как выйти, надела поверх халата мохнатый жилет из искусственного меха с трикотажными рукавами и капюшоном, который висел на спинке стула возле окна. На дворе был конец ноября.
Открыв дверь маленького незастеклённого балкона, в квартиру ворвался прохладный зимний воздух. Светка осторожно взяла горячую кружку, сигареты и вышла, оставляя следы на свежем снегу своими огромными, теплыми тапками-чунями, в каких обычно ходят бабки, шаркая немощными ногами.
На улице было ещё темно. Зимой световой день на севере длится всего около пяти часов, а то и меньше.
Жадно вдыхая свежий воздух, она сделала несколько глотков горячего кофе, в надежде хоть как-то растормошить себя и проснуться окончательно. Поставив кружку на стоящий рядом старый табурет, достала сигарету и прикурила от зажигалки в форме мужского полового органа, которую нашарила в кармане жилета.
- Суки. - Она ухмыльнулась, вспомнив, откуда эта вещица. Недавно ей исполнилось 42 года. Коллеги, хихикая, особенно мужская часть, подогнали бутылку шампанского, конфеты, конвертик с символической суммой и эту зажигалку, намекая на её холостяцкую жизнь.
Разглядывая китайскую безделушку в утреннем полумраке, Светка глубоко затянулась и задумалась:
- Интересно, какому больному пришла мысль сделать зажигалку в форме х-я? Откуда вообще люди берут идеи? Наверное сидит в какой-нибудь китайской провинции, какой-нибудь китайский изврат Ху Ли и воплощает свои пошлые фантазии в жизнь, наладив под это дело целое производство. Эдакий конвейер с болванками под эти зажигалки. Живёт и радуется. И всё у него отлично: деньги, жена, дети, успешный успех, монетизация за курсы по созданию и продаже писюнов, извергающих огонь.
Светка затянулась ещё глубже, сильнее зажимая от злости сигарету в пухлых губах, придерживая её тонкими пальцами. Она видела в своём воображении громко смеющегося Ху Ли с раскосыми лисьими глазами. Он поднёс под самый её нос горящую зажигалку вышеупомянутой формы и произнёс на ломаном русском:
- - На! Пирикури, неудащниса!
Жуткий кашель вывел её из транса. Она выбросила сигарету, - Пошёл ты, Ху Ли!
Отхлебнула подостывший кофе и вновь задумалась, вглядываясь в темноту:
- Мне уже 42. Чего я добилась?
- Когда-то, в прошлой забытой жизни, получила неоконченное образование экономиста.
- Где я теперь? Товаровед в Шестёрочке, по совместительству кассир.
- Ни мужа, ни детей. Отпугивал опыт жизни в многодетной семье с пьющими родителями.
- Всё прЫнца ждала. Ухажеров было много, но все какие-то убогие.
- А может это я убогая, а не они?
- Что у меня есть? Ничего. Даже квартира съёмная.
- Когда ж я успела просрать свою жизнь и совершенно не заметила этого?
- Как же я устала от этого дня сурка. Неужели это и есть дивная жизнь, за которую зачем-то многие держатся?
- Может, ну её? Всё чужое, серое и бесполезное.
Опять нахлынули безрадостные мысли, посещающие её всё чаще за последние два года, и постоянная усталость. Она посмотрела на рядом стоящий табурет, а затем вниз с пятого этажа:
- А может сигануть и делу конец?! Я ж ничего не теряю.
Слегка нагнувшись над перилами балкона, вытянула шею и попыталась определить, где примерно распластается её тело. Почувствовав холод от железных перекладин и жжение в замерзших ляжках, вспомнила, что под халатом нет нижнего белья. Её буйное воображение тут же нарисовало яркую картину, как она валяется с голой жопой и немолодым уже подбритым персиком на всеобщее обозрение, а подол халата накрывает с головой верхнюю часть тела:
- Да ну нахер! Позорище! Хорошо, если наверняка, а если серьёзно покалечусь? Всё-таки всего лишь пятый этаж! По гроб неизвестно какой долгой моей жизни ржать будут. Город маленький, каждая собака знает в лицо. Особенно работника Шестёрочки.
Светка снова зависла в мыслях. Ей очень нравился высокий сосед из первого подъезда. Похоже её ровесник. Встречаясь около дома или в магазине, всегда улыбался, но не более.
- Явно не женат, - думала Светка. - Да вообще какой-то непохожий на других. Особенный. И вот прыгнешь так, засветишься в позиции гранд плие только задницей к небу без труселей, а тут красавчик из первого подъезда как назло мимо проходит. Спросит у собравшихся зевак, разглядывающих всю мою природную красоту: “Кто это? Лица за подолом не вижу”. А ему в ответ: “Светка, товаровед из Шестёрочки”. Вот и познакомились!
- Ну нет уж! Не сегодня! - подумала она.
От всего этого воображаемого кино ей стало не по себе, да и продрогла совсем. Съёжившись, крепко зажимая в озябших руках пустую холодную кружку, вошла в квартиру и застыла на месте. На прикроватной тумбе как-то непривычно громко трезвонил телефон. Сразу появилась тревога. Время 6.40. Ей никто и никогда не звонил в такую рань. Сердце застучало. На дисплее высветился контакт “брат Саня”.
...продолжение следует