Две тысячи шестнадцатый год, почти уже закончился суд. Я уже не просто разрабатываю локальные сметы. Я уже почти полностью составляю на ремонты всю документацию. Сметы считаю объективно, без советчиков. В техническом задании никакой воды, только то, что требуется для реального производства работ. Падения на таких аукционах как правило было более пятнадцати процентов. К моим аукционам у ФАСа не было претензий.
Как-то со мной пожелал встретится сам Мистер Г. Он заявил, что знает новую схему, как работать, чтобы было как прежде. Мистер И на тот момент уже ушёл. Мистеру Г сказано твёрдое НЕТ.
Как оказалось позже, даже в тех реалиях моих аукционов кое-кто всё же умудрялся доить подрядчиков, манипулируя тем, что иначе не подпишут бумаги (к примеру, собственные списанные сторублёвые лампочки продавались подрядчику по цене тысяча за штуку). В этом плане моя совесть была абсолютно чиста. Я ни кого не доил, вымогательством не занимался. Бывало помогал тем, кто сам не мог составить требуемые к сдаче документы, но делал это как правило, хоть и на рабочем месте, но в не рабочее время и по их собственной просьбе.
Новый заместитель начальника по тылу по началу казался человеком чести, офицером с добрым характером. Прежнему же пришлось подать в отставку из-за глупой случайности. Кто-то хранит дома оленьи рога, кто-то трофейный пистолет. Но предыдущий зам учудил сохранить дома в качестве трофея гранату, которую при обыске бравые сотрудники собственной безопасности просто скинули с полки. Благо, что в гранате запала не было.
В две тысячи девятнадцатый год начинается снова прессинг. Причина не заставила себя долго ждать. Заместитель начальника санатория даёт задание произвести расчёт стоимости проектно-изыскательных работ на ограждение в филиале "А". Я начинаю изучать новые расценки и расчёты. Проектные работы до этого я ещё не рассчитывал. Читаю форумы, большинство из них говорит, что ограждение является линейным объектом, следовательно и рассчитывать его надо как линейный объект. Но тут меня ждёт облом, оказывается уже некая организация посчитала и даже заявили эту стоимость в Москву, мне лишь надо подогнать расчёт под их образец. Я делаю два расчёта, один как с меня требует зам, второй как он должен быть и образно молча офигеваю, потому как миллион двести и восемьсот тысяч разница всё же существенная. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Зам просит меня проверить техническое задание на проектирование, я вижу в нём мелкие недочёты, как будто специально оставленные. Затем он на моих глазах добавляет в конце мою должность и фамилию и требует, чтобы я подписал эту лажу. Аргумент тот же, что и у мадам Л, инженер строитель только я.
И тут моё чутьё меня снова не подводит, я начинаю отслеживать аукцион на площадке, но его обычному пользователю не видно. Не видели его и мои друзья с проектного института. Но почему? Ведь мне сказано, что аукцион размещён? Как оказалось, его видела только одна организация, которая делала это самое техническое задание. В будущем смотря их проект я тихо ржал в душе. Шарашкина контора облажалась по полной при прохождении государственной экспертизы проектов. Одним словом как выражается наш министр иностранных дел: "Дебилы!"
В следующем году снова проект на использование недостроенных помещений. На этот раз мне поручают разработать задание самому, смету я тоже делал чисто сам. Но руководство взяло даже на себя смелость выложить смету подписанную директором этой шарашкиной конторы. Задание я сделал, тупо упростив предыдущее до самых простых параметров. Результат не заставил себя ждать, выиграла проектная организация с Краснодара, падение было больше пятидесяти процентов.
В разговоре с Андреем Васильевичем мы как-то коснулись темы проектных работ. И человек, который очень хорошо знает систему сметного нормирования рассказал мне интересный момент, что стоимость проектных работ по сметным расценкам завышена в разы, так как нормативы на проектные работы давно не корректировались. Что делает проектные работы самым лакомым куском для отмывки бюджетных денег.
Уже в то время в санаторий приезжал некий высокопоставленный генерал, после отъезда которого заговорили о некоем глобальном инвестиционном проекте. Когда мне в первые озвучили сумму только проектных работ, я был в откровенном шоке. Моя реакция на эту "чудо новость" и определила мою дальнейшую участь. Позже выяснилось, что сумма проектных работ была либо подкорректирована на порядок ниже, либо специально по какой-либо причине объявили больше, нежели требовалось. Сам инвестиционный проект мне в то время ещё не показывали. Разрабатывали его, думаю понятно всем, кто..
Как-только появляется новость о проекте, случается ещё одно событие. Сменяется начальник санатория. Это и понятно. Пережив инфаркт или инсульт старичок второй раз лезть на амбразуру явно не захочет. А вот новый кандидат, который уже успел в далёком К-де натворить дел, был как раз тот что нужен.
Я уже понимаю, что мне не долго осталось работать в этом славном учреждении. Также понимаю, что мой уход это уже не решение местной власти, а указание сверху, вероятно даже с самой Москвы. Я понимаю, что к моменту, когда будут производиться работы по проекту принципиальный и скрупулёзный человек с характером ищейки тут будет как мозоль на копчике.
Заместитель начальника по тылу вероятно тоже получил указание, он начинает цеплять меня при каждой возможности. Но одна фраза о том, что я могу уйти хорошо, а могу уйти плохо усмиряет его пыл. Но всё же приходит день, и наш доблестный подполковник переходит в другую часть.
За дело выживания меня берётся сам начальник. Отныне планёрки с инженерами становятся каждодневными, а распекание меня становится первым занятием с которого всё начинается. Я же напротив, стараюсь дать меньше повода себя распекать. Моя зарплата по какой-то причине вернулась к уровню 2013 года.
И тут мне подворачивается уникальная возможность устроить первоклассный концерт с кучей свидетелей, чтобы вывести на свет всю эту грязную систему. Мадам Л передаёт мне техническое задание на проектирование того же печально известного филиала "А". Я копирую всю переписку. Делаю смету по требованию мадам Л. Но делаю её уже законно, а ни так как этого хотят. На очередной планёрке я конкретно издеваясь спрашиваю, о том, кто же всё таки составлял это задание. И напоминаю слова мадам Л, что смета была подсчитана. Мадам Л начинает нервничать, начальник санатория мне выговаривает о том, что техзадание делали те, кто мог его сделать в отличие от меня. На что я говорю, что я могу составить задание, но ни под кого-то. Затем я объявляю, что я составил смету. Говорю, куда я её поместил в общей папке. Мадам Л уточняет сумму. Я называю четыре миллиона и сто с чем-то тысяч. Мадам Л начинает возмущаться, что она же сказала, что заявленная сумма пять миллионов. На что я делаю глупое выражение лица и задаю вопрос. Заявлена КЕМ? Мадам Л понимает, что публично при как минимум 15 свидетелях сболтнула лишнее и выдала сговор. Я не занижал стоимость работ, я выполнил их объективно. Мне уже нечего было терять, поэтому проводил все расчёты как положено без давления чьего-либо.
Все мои истории я повествую для того, чтобы мои друзья знали, что есть правда, а что ложь. И что я в деловом плане всегда пытался оставаться честным человеком, каким меня воспитали родители, человеком с христианскими принципами.