Жертвам Великой Отечественной войны посвящается...
Рабочий день подходил к концу. Завтра я решил устроить выходной и уже мечтал выпить холодного пивка в баре напротив дома, награждая себя за тяжкий труд вождения в такую жару, и мечтал весь следующий день не подходить к машине.
Я работал обычным донецким таксистом, шесть дней в неделю возящим пассажиров туда и обратно. За шесть лет я так исколесил свой город, что мог ехать с закрытыми глазами.
Эта работка тоже не самая лёгкая - попробуй покатай незнакомых людей, многие из которых не щадят твою машину, требуя везти их там, где черт ногу сломит, или хлопая дверьми, как будто ехали не в "Шкоде", а в "Запорожце", где если не применишь силу, то и дверь не закроется. Если честно, я устал менять замки.
Я уже мысленно ощущал вкус и прохладу пивка внутри себя. Но у меня оставался только один заказ. В принципе, ничего сложного - просто провезти человека от одного подъезда к другому, да и расстояние между начальной точкой и окончательной было небольшим.
Я подкатил к подъезду, немного подождал, затем выключил двигатель. Минут пять никто не подходил к машине, и я уже думал, что заказ ложный, и можно спокойно уезжать. Но что-то внутри не давало это сделать, наверное, это чëртово чувство долга. Как будто какой-то голос внутри запрещал мне покидать это место.
Наконец, я сообразил набрать телефон пассажира. Долгие гудки в трубке, затем мне всё же ответили. Голос был женский, немного взволнованный. Судя по нему, на том конце плакала старушка.
- Да. - Ответили мне.
- Здравствуйте. Это такси. Я у вашего подъезда.
- Хорошо. - Ответила женщина. - Вы бы не могли подняться ко мне на третий этаж? Очень тяжёлый чемодан, мне не поднять.
- Секунду.
Я выбрался из салона, запер "Федьку" (так я называю свою "Шкоду"), и вошёл в подъезд. Пахло газом и пылью. Я поднялся на третий, там меня уже ждали, судя по распахнутой двери.
Я заглянул.
- Здравствуйте. - Позвал я. - Есть кто?
- Проходите. - Голос показался мне очень усталым. - Я сейчас.
Я услышал, как по полу тащат что-то очень тяжёлое. Потом из комнаты выглянула маленькая, худая, сгорбленная старушка. На ней была шляпка и тёмно-синее платье с большой старомодной брошью.
- Не могу. - Пожаловалась она. - Уж больно тяжёл чемодан.
Я молча прошёл в спальню. Интерьер здесь был в стиле "ретро" - старые шкафы, буфет и круглый стол в центре комнаты, возле которого стоял большой фанерный чемодан. У меня сложилось ощущение, будто я оказался в далёких сталинских временах.
Я поднял чемодан. Ну, как по мне, он не был уж очень тяжёлым.
Мы вышли из квартиры. На пороге старушка остановилась и посмотрела внутрь пустого жилища, как будто прощаясь с ним. Потом она тяжко вздохнула и закрыла дверь на замок.
Затем я взял её руку в свою свободную, и мы осторожно спустились на улицу.
Я закинул чемодан в багажник и распахнул заднюю дверь перед женщиной. Она посмотрела на меня снизу вверх и в глазах её была просьба.
- Можно, я сяду впереди? - Спросила она.
Желание клиента - закон. Я молча захлопнул заднюю дверь и открыл переднюю, помогая старушке присесть в мягкое кресло. Затем я помог ей пристегнуться.
- Вы очень любезны. - Сказала она устало. - Спасибо вам.
- Знаете, моя мама в другом городе живёт. И я бы очень хотел, чтобы к ней также относились в моё отсутствие. - Ответил я.
- Это правильно. Вы хороший сын. - Сказала бабулька.
Я обошёл машину спереди и сел за руль.
- Можете провезти меня по городу? - Вдруг спросила она.
- Но это будет очень дорого стоить. - Возразил я.
- Всё равно. - Настаивала женщина.
- Ну, хорошо. Как скажете. - Я запустил двигатель и отключил стояночный тормоз.
Мы катили по центру Донецка и женщина не много оживилась, разглядывая современные здания.
- Как всё здесь изменилось! - Сказала она. - Город стал ещё красивее.
Я молча кивнул головой.
- Давайте повернем здесь направо. - Попросила старушка.
Вскоре мы подкатили к "сталинке". Там я остановился и и с интересом стал наблюдать за бабушкой, которая с любопытством разглядывала это строение.
- Здесь мы с Лëшей прожили вместе три года. - Как-то печально сказала она. - Как поженились, так и жили здесь. Может, для кого-то три года, это мгновение, а для меня это была целая жизнь. По восемнадцать нам было, когда поженились. А через год, я родила Сашеньку. Помоги мне выйти. - Попросила бабушка.
Я выполнил её просьбу. Старушка подошла к детской площадке и обессиленно взялась рукой за качели.
- Тогда качелей не было. - Проговорила она. - Здесь песочница была. Здесь его и убило снарядом.
В её голосе была сильная тоска.
- Кого? - Переспросил я.
- Сына, Сашеньку моего. - Пояснила старушка. - Как сейчас помню. Вышла я с ним во двор, посадила в песочнице. Ему два годика тогда было. Лёша на работе был, он тогда на металлургическом заводе трудился. Это было тридцать первого августа сорок первого. Немцы тогда к городу подошли, Донецк в то время Сталино назывался. И сразу начали обстрел. Вот, первый снаряд и угодил в песочницу. Меня взрывом отбросило. Прихожу в себя, соседи меня оттащили в бомбоубежище. За Сашку спрашиваю, а они глаза отводят. Тогда я и поняла, что нет больше сыночка моего... Вот беда...
Так и не смогла я потом других деток иметь. Поехали, сынок, в другое место... Тоже попрощаться хочу...
Я снова усадил бабушку на переднее сиденье и мы покатили по городу.
- Здесь был их штаб, проклятых. - Устало-горестно сказала она, указывая на кинотеатр им Шевченко. - Военная комендатура. Сколько людей они здесь приговорили к смерти - не счесть...
- Я бывал у того шурфа шахты. - Сказал я. - Там сейчас мемориал открыли.
Старушка промолчала. Я потянулся к счётчику и отключил его.
- Куда теперь? - Спросил я.
- Дом культуры имени Ленина, пожалуйста. - Попросила она.
- Центр Славянской культуры нынче. - Заметил я.
- Да? - Удивилась бабушка. - Какое название придумали! Раньше просто был Дворец Металлургов. Я там проработала почти всю жизнь.
Когда мы подъехали к Центру Славянской Культуры, я снова помог ей выйти из машины.
Бабушка взяла меня под руку и мы не спеша пошли вдоль большой чёрной ограды в сторону Вечного Огня.
Подниматься по высоким ступеням мы не стали, старушка просто посмотрела на него снизу вверх.
- Здесь был концлагерь. - Пояснила она. - Очень много людей здесь убили. Но мы с мужем уже на фронте были тогда. Я в разведке служила, а Лёша батальоном пехоты командовал. Не дожил он до Дня Победы всего сутки. Седьмого мая его снайпер в Берлине застрелил в спину. Так я осталась на всю жизнь одна...
Старушка с интересом осмотрелась вокруг.
- Как всё поменялось! - Сказала она. - Ишь, какой собор отгрохали! - Она кивнула головой в сторону собора святых Петра и Февронии.
- Это в честь святых Петра и Февронии собор построили и назвали. - Пояснил я.
- Много храмов строится нынче. А есть ли в них Бог? - Покачала головой старушка. - Бог, ведь, не в храме, Бог в сердце должен быть. А храмы это символика. Да и святых нет. Свят только Бог. Так что, нет ни Николая, ни этих Петра и Февронии.
Меня удивило, что женщина, прожившая всю жизнь в эпоху коммунизма и атеизма может так рассуждать.
- Вы философ. - Заметил я в шутку.
- Жизнь я прожила. - Вздохнула старушка. Нелёгкую, горестную жизнь. А вот сейчас и с ней прощаюсь. Что ж, повози меня ещё по местам моей жизни.
Мы снова сели в машину и ещё пару часов колесили по городу. Старушка много и с удовольствием рассматривала места, где она училась, где жили её родители, где она выходила замуж. Потом, явно не без сожаления, она попросила отвезти её на конечный пункт назначения. Им оказался частный хоспис за городом.
Я помог старушке выйти, достал её чемодан.
- Сколько я должна? - Я спросила старушка, доставая небольшой кошелёк.
- Нисколько. - Ответил я.
- Но ты же сколько со мной катался? - Удивилась бабушка.
- Я ветеранов войны вожу бесплатно. - Соврал я.
- Звать-то тебя как? - Спросила она.
- Михаилом кличут.
- Мишенька. Спасибо, сынок. Сегодня ты очень помог мне. Вряд ли бы кто-то сделал для меня это.
- А вас как звать? - Зачем-то спросил я.
- Зоя Филипповна.
- Так а почему сюда? - Удивился я.
- А куда ж ещё? - Горько усмехнулась Зоя Филипповна. - Близких нет, родни нет, одна я. Да ещё видишь, рак у меня последней стадии. Где ж мне ещё умирать? Здесь хоть присмотрят.
Мне стало грустно и я сам того не ожидая, крепко обнял её.
- Спасибо, мать. - Шепнул я. - За жизнь, за победу спасибо. Я ещё вернусь, проведаю вас.
К нам уже спешили медработники. У меня забрали чемодан и усадили старушку в инвалидную коляску. На прощание она помахала мне сморщенной белой ладошкой.
Я стоял и смотрел, как коляску закатывают в помещение и за ней закрывается дверь, как страница прожитой жизни...
Я не помню, как добрался домой - я был как в тумане. Перед глазами всё стояла маленькая старушка, которая пожертвовала свою семью и лучшие годы своей жизни на благо нас, грядущих поколений. А если бы я уехал? Просто жаждая дурацкого бокала с пивом оставил её, думая, что этот вызов ложный? А если бы заказ принял другой водитель, более строгий или наглый, который просто отказался возить женщину по городу, и она так и не попрощалась с родными местами, со своей историей жизни, которая заканчивалась там, за закрывшимися дверями хосписа?
Поставив "Федьку" на парковку, я дал себе слово, что буду теперь проведывать Зою Филипповну, пока книга её жизни не захлопнулась окончательно и навсегда.
История взята из дневника одного таксиста.
© Copyright: Артур Хнаниш, 2024 Свидетельство о публикации №223080100982
Дорогой читатель!Понравилась история? Ставь лайк, делись в соцсетях и подписывайся на канал, чтобы не пропустить следующие рассказы. Солнышка в душе и весны в сердце!
Твой Звёздный Дождь ❤
Другие истории от Звёздного Дождя:
Ошибка шантажиста
Отшельник
