— Эта девушка - оригинальная. Мне лично она нравится. Спрашиваешь, кто близко? — заинтересовался Валерий Яковлевич, когда увидел, что Ника сжалась. И сообщил грозным полушепотом: — Терминатор наш, Матвей Сергеевич, папа Кати. Всем пора прятаться и бежать, куда глаза глядят.
— А! Папа Кати… Катин папа! — удивилась Ника. — Он приходил. Я его не видела, но слышала. Такой голос у него мррр… строгий. Он сказал – до конца недели жить будем! ... А как вас зовут?
— Фридрих Энгельс, — вежливо представился Валерий Яковлевич.
— Похож, но вы не он! Он женился на двух сёстрах и умер в одна тысяча восемьсот девяносто пятом году.
— Не может быть, — пробормотал Валерий Яковлевич,— Я так давно умер? Что творится… Так как вы к нам попали, душенька?
— Меня сначала впустил попить Максим и сказал, что торопится на работу! А я унюхала котлеты, стащила ключи, дождалась когда Максим покинет помещение… И пришла поесть. Наложила себе солянки, котлет и супа налила. За этим делом меня застала ваша Катя, — эмоционально признавалась Ника, — Потом пришел Максим. Я поняла, что он совсем Малыш, и ушла, выпросив себе то, что не доела. Из тарелок. Дальше рассказывать?
— Я уже понял, — проворчал Валерий Яковлевич, — Ты грустно попрощалась, села под дверью и начала плакать. Они тебя пожалели и пригласили снова.
— Нет, они меня не прогоняли. Я сама ушла подальше, начала подкрепляться. Пришли три кошки из детского сада. Они там всегда отъедаются… И начали выпрашивать у меня моё. Я поделилась. Я не жадная. Пришли Катя с Малышом и позвали меня обратно.
— И ты радостно согласилась.
— Я согласилась, потому, что Катя сказала – не отстану. А потом она оставила меня в душе и, пока я отмывалась, обиделась и убежала от Малыша. Он к ней приставал. Я не видела, но так думаю.
— А дальше что было? — стиснув зубы, спросила Эля.
— Я ему пела, он мне пел. Мы слушали музыку и договорились, что выключим его телефон, как будто Малыш тоже обиделся и разговаривать с балериной не хочет. Она прискакала рано утром и проверила, что он живой, что злая тётя Ника его не съела, увидела – просто спит. Но он притворялся. А потом пришел Катин папа. После этого я стала его девушкой.
— Катиного папы?
— Нет, вашего сына. Мы скрепили наш союз...
— Чем... ск... репили? Вод ... кой? — задыхаясь проговорила Эля, — Или еще чем.. нибудь?
— Это он уже без меня нажрался, когда я спала! ... Малыш пообещал мне взамен работу, еду, одежду и парик. Я пообещала только снять пирсинг и признаваться ему в большой и чистой любви. Мы в сговоре, но балерина об этом знать не должна. ... Она меня привела, чтобы не оставаться с ним наедине. И вот – он не один, значит, балерина останется. Логично?
— Ну да, — недоверчиво сказал Валерий Яковлевич, выдержав паузу. — А откуда ты вообще взялась такая?
— Из помойки вылезла.
— А живёшь ты где?
— В Москве. А спала у сторожа на складе. ... Иногда не сплю, только в её смены.
— Учишься, работаешь?
— Девять классов, потом я стала жить у тётки. Можно дальше не надо?
— Нет уж, раз начала, рассказывай!
— Тётка меня лишила комнаты спустя три года и отправила работать вахтой на стройку маляром. Жили в вагончиках. Или в квартирах, которые ремонтировали. Потом я училась у знакомой маникюру, работала, но они закрылись, стали дома принимать клиентов. А я пошла опять на стройку. И в кафе, там ночевать можно было. Потом пришел новый хозяин, меня попёрли, он всех, кто официально трудоустроен оставил. ... Стройка закончилась. К тетке я не вернулась, потому что она продала квартиру и уехала жить в теплые края. … Ищу работу. Милостыню просила два раза, дали две тыщи рублей в общей сложности. Одежда с помойки, сумка тоже. Иногда выбрасывают отличные вещи.
— И как ты в непогоду?
— Мир не без добрых людей. В том же районе бабулька одна жила, мы с ней познакомились. Она пускала. Потом её сын приехал… больше не пускала. А Катя она Малышу кто? Сестра по отцу? — Ника повернулась к Лизе и доверительно сообщила. — Я не выдам вашу семейную тайну, которую, похоже, все знают, даже балерина, ... все, кроме её мальчика. Вы родили тайно? От его отца? Который в блестках? Так скажите Максиму, пусть и не надеется на взаимность. Она-то в курсе, он-то - нет. ... Она ужасно на вас похожа, от того мужчины в блестках ничегошеньки… Как так- то? Я всегда думала, что карие глаза доминируют над серыми…
Лиза посмотрела на нее трагически и покачала головой.
— Нет? Ах, так значит Малыш родился от Катиного папы! Вон оно что! Поэтому он с ним, как с сыном родным... А мама его не хочет в этом сознаться? Есть у нее стыд и совесть?
— Нету, — коротко ответила Элеонора и бешено посмотрела на Нику, — Я же тебя сожру сейчас. Если б не свидетели, я бы не позволила какой-то шаланде глумиться здесь так нагло!
— Тогда объясните мне…
— Да кто ты такая!!!
— Вы меня сами изловили! Бежали за мной, как сайгак! Прыжками! Я так испугалась, когда оглянулась и увидела…
В этот самый момент раздался мелодичный сигнал, оповещающий о прибытии гостя.
Валерий Яковлевич прошел между Элей и Никой, распахнул дверь и вернулся. Встал снова между ними, как судья между боксерами.
Эля с пылающим взглядом наткнулась на взгляд отца.
— Защищать удумал?? ... Макс не успел уехать в свой дом, Матвей идёт.... Теперь пусть сидит и не высовывается…
В дом вошел младший Матвей, улыбнулся, поздоровался и подошел к Лизе. Сел рядом на диван и взял её за руку.
— Всё нормально там в больнице. Не волнуйся.
— Матвейка, а где старший Матвей? — спросила Эля.
— Сказал, что Лизу с Катей в машине подождёт. Не хочет заходить, грех на душу брать, детей пугать...
— А Катя еще спит, я его позову. Он будет себя хорошо вести. — Лиза позвонила мужу и попросила зайти.
Когда вошел второй Матвей, все быстро подняли головы, повернулись и посмотрели на него.
Он предстал во всей красе. С угрюмым лицом, сердитым прищуром, развернутыми плечами и играющими мышцами под тонкой спортивной футболкой.
Ника уставилась на него во все глаза, перевела взгляд на младшего Матвея, который сидел с Лизой, подавилась и закашлялась.
А потом пробормотала:
— Если сейчас зайдёт такой же третий, только седой, я начну орать.
После чего она попятилась и спряталась за Элю, держась за неё двумя руками. Эля посмотрела на эти пальцы с короткими обкусанными ноготочками и попыталась освободиться, тряхнув плечами.
— Значит, что…. — проговорил Матвей, — Моя дочь здесь ночевала?... Где он?
— Матвей, да мы вроде уже всё поняли… Он просто подвёз,— воскликнула Лиза слабым голосом.
— Я тоже просто подвезу. Где он? — спокойно и внятно повторил вопрос Матвей, посмотрев на красные щеки жены.
— Доброе утро, Матвей Сергеевич. А Ольга Ивановна наша всё прихорашивается, — мягким голосом кота произнес Валерий Яковлевич.
— Доброе утро, Валера Яковлевич! — покусывая губу, и сощурившись еще больше, ответил Матвей. – Где этот маразматик? Он что забыл, что обещал ни при каких обстоятельствах… не трогать нашу дочь!
— А если у нее кость в горле застряла? — раздался голос Ники, которую было почти не видно за Элеонорой.
— Какая кость? — спросил с любопытством Валерий Яковлевич.
— Рыбья… Рыбная… Карася она ела жадно и подавилась.
— Кто? — спросила Элеонора, — Катька?
— Да. И рядом ни одной живой души! Вы бы хотели, чтобы он сунул ей пальцы в рот и протолкнул эту кость? Приём Геймлиха попробовал – но с рыбными костями не работает. И вот он ей …
— Она что, подавилась костью? — воскликнула Лиза.
— Он что, сунул ей свои пальцы в рот? — удивилась Элеонора.
— Где он? — снова повторил Матвей и сделал шаг вперед.
— Пап! Его надо как-то отвлечь и предупредить Макса, чтобы лежал, как мышонка и не дышал…
— Где этот … ваш… мышонок? Пусть объясняет! ….Трогать не буду! — добавил Матвей низким голосом.
Лиза боялась подняться, чтобы снова голова не закружилась, поэтом просто позвала:
— Матвей иди сюда ко мне.
Муж подошел, сел, обнял её и поцеловал, спокойно прошептав:
— Опять не выспалась? Ну что там еще случилось? Ты видела Катюшу?
— Спит, — мирно сказала Лиза, — Они с Лилей две кровати придвинули и спят рядом.
***
Пока Максим плескался в душе, он пытался придумать момент встречи. Катя знала, что делает. Она искала ему девушку. Но ладно Лия, на свидание приглашала, а зачем ей было приводить такую Нику?
Слова Кати не шли у Максима из головы.
«Дорогой мой Малыш?... Мой?... Она что меня за своего сына что ли уже считает? Или просто желание утешить? Или она хотела сказать, что я не могу больше её целовать никогда? Ей совсем противно? Зачем она влюбилась в него? Зачем?? Обнимала… его… по волосам гладила… Она обняла меня. Ей было хорошо, она тоже соскучилась… Как же здесь нам было хорошо! В этом доме всегда есть во что переодеться. Здесь всегда рады. Здесь живут сестры. ... Брата давно не видел, тоже скучает, наверное… Раньше мы вместе здесь ночевали… А сейчас Катя в лучшем случае раз в месяц».
Максим вспоминал, как они с Лилькой нянчились, ночевали втроём в одной комнате. Лиля засыпала, а они разговаривали держались за руки.
Он вытерся, а когда выходил, услышал взволнованный голос матери и деда. И голос дяди Матвея.
Осторожно выглянул и посмотрел в гостиную.
Катя уже стояла перед ними всеми к нему спиной. Такая хорошенькая, собранная, в светлых брючках подвернутых снизу, в мягких балетках, с хвостиком и в обтягивающей нежной детской кофточке. Она была так хороша собой, что Максим сразу пожалел, что напился. Он и не знал, что так плохо бывает.
Его всё еще мутило, болела голова. Хоть и почистил зубы, всё равно чувствовал себя отвратительным, огнедышащим. И немного пьяным.
Не решившись подойти, так и остался в комнате с открытой дверью.
Катя горестно вздохнула, подошла, села рядом с братом на диван и стянула с хвоста резинку.
— Катька! Мы ждём твоей казни! — сказала Элеонора. — Чувствуешь, какая зловещая тишина наступила?
— Ничего не зловещая, — хохотнул младший Матвей, обнимая сестру.
— Глаза, как у мамочки! Отражают все чувства! Боишься?
Глаза у Ники округлились и остекленели. Спустя несколько секунд щеки её стали красными.
— Если придёт еще такая же пара, только седая… Бабушка с дедушкой… можно выиграть премию у Гиннеса... А у вас есть молодой двойник? — спросила она Валерия Яковлевича? А у вас? — Ника бесцеремонно потрясла за рукав Элеонору.
— Брысь!!! — зашипела Эля, — Не прикасайся ко мне!
— Ну? И что вчера случилось, Катюша? — не выдержал Матвей, глядя на дочь, которая сидела с другой стороны дивана. — Я понимаю, что ты самостоятельно гуляла... Но почему ты нам с мамой не позвонила?
— Потому что у меня не было телефона с собой. Я его забыла в общежитии… Он до сих пор там. — смущенно краснела Катя, — Мы уже уехали погулять с Лией, я хотела вернуться… Но мы уже далеко уехали… И мой партнер по танцам хотел меня напугать, а я от них на дерево залезла. Не узнала сразу. Я же новенькая. ... Вот. И мы поехали домой, а оказалось, что Лия была с дядей Максом, и ей позвонили… Чтобы меня забрали…
— Ничего не понятно. Кто ей позвонил?
— Мы.
— Кто — мы?
— Я, Эмиль, мой партнёр по танцам, его друг Арсений и друг Денис.
— Где они живут? — вежливо спросил Матвей и напрягся, как железо. Лиза быстро вытащила руку и погладила его.
— Мы были не у них дома. В машине, папа. … А это - Ника… Мы покормим её завтраком?
— Лизкина школа, — басом сказала Элеонора, — Стрелки перевела мастерски. А где же наш Максик, который старший? Не знаю, решится ли он сесть с нами за стол завтракать! Или уже в окно ушел! Я бы на его месте так и сделала!
— Папа!
— Что, папа?
— Ну папочка!
— Что папочка, Кать?
— Мне бы хотелось, чтобы всего этого не было! И не случалось никогда!
— Мне бы тоже! — искренне сообщил Матвей.
— Мама! Не молчи! Мам!
— Прости, малышка… Мне так жаль… Я ничего не могу сделать, когда ты убегаешь от меня! Как я могу защитить тебя?
— Я сама умею, мама… Не бойся за меня, я его за шею прокусила!… Ой…
— Катенька, детка, иди в комнатку отдохни еще немного, мы тут с родителями твоими побеседуем. — сказал Валерий Яковлевич. — А ты, маленькая ведьма, сядь-ка на её место, я посмотрю… Что-то мне кажется, глаза сверкнули у кошары… Садись, садись, не надо стесняться своих штанов. Не в штанах правда.
— Можно я пойду? — сверкнула глазами Ника и метнулась к двери. — Как она открывается? Как?
— Садись, куда тебе сказали. Быстро!
Ника подошла, осторожно бочком присела на диван рядом с младшим Матвеем и замерла. Застыла. Кажется, она даже перестала дышать и шевелиться.
Лизе показалось, что они все замерли, кроме неё.
—Эх глаза мои глаза… видят уже не так хорошо. Оленька! Оля! Лёлё! — крикнул Валерий Яковлевич, — Иди сюда и взгляни на это!
Он начал снимать на телефон.
Спустя минуту съемки вышла Ольга Ивановна и улыбнулась. Глаза у нее были опухшие и слегка накрашенные.
— У меня аллергия на новый крем, не пугайтесь. Вот я почему пряталась. А кто эта девочка?
— А это… я думаю… Я так понимаю… Погоди, Оля. Ты ничего не замечаешь?
— Замечаю! Но тебе не скажу! А то ты начнёшь мутить воду и лезть к детям.
— Что, пап? — прищурилась Элеонора. — Ты нашел внешнее сходство и думаешь, что у Матвея была еще и внебрачная дочь??
— Не совсем… Ладно. Я потом еще раз запись просмотрю и выдам своё умозаключение. Оля, возьми эту Нику, помоги ей с одеждой, пожалуйста, и пусть… подождёт где-нибудь там… Ника, ты можешь встать.
Ника не шевелилась.
— Дорогая, подъем! Отомри!
— А ну быстро с глаз моих, чтобы я больше тебя не видела! — рявкнула Элеонора.
Ника поднялась и пошла вслед за Ольгой Ивановной. Та её обняла за плечи, начала расспрашивать, словно не замечая необычную внешность.
— А вот и Макс! Какие люди! — язвительным голосом оповестила Эля. — Что Максим, ты не успел уехать, да?
— Да, сказал Макс, — всем привет, — Я уезжаю срочно стену ломать. Дом замечательный. Матвей, подружка Катерины уже ко мне заглянула… Она сама не приходила. Но я бы пригласил, когда всё уже будет готово.
— Ты почему мне не позвонил?? Что все это значит? — поднялся Матвей, — Я понимаю – она могла… Но ты… Ты почему хотя бы не позвонил???
Макс присел на место Ники и тихо заговорил:
— Потому что… она сразу сказала, что домой её не везти. Коленки грязные, вся зареванная! Заберите вы ребенка из балета!!! Там её сожрут!… И не подавятся! Она их боится, Матвей. Она боится, потому, что не привыкла к такой свободе! Ты сравни – народный танец и вот это вот… девушки в пачках, парни в трико… Они там… да переодеваются вместе! Мало ли что мечта! Она не привыкла и боится, парни взрослые… Она уже там прима, практически осенью премьера. А её пускают вперед из-за внешности и артистичности… во все тяжкие.. Ну её подруга призналась мне, что уже четыре партнёра и всё ей не подходят… Боится она их, не знала, что так будет… — Макс эмоционально высказался замолчал, оглянулся и снова уверенно, хоть и тихо заговорил, — Ну откуда она знала? Скакала себе дома на пуантах, и пусть скачет, сколько хочет… Она и тут скакала потихоньку. Во время грозы даже самые смелые прячутся. А мы её не можем спрятать… Забери её силой, Матвей. Катя сама не сдастся. Она же не может отступить. Парни все старше на два три года. Девушки не знаю, но подруге её двадцать один.
«С ума сойти! — подумала Лиза.— Он знает то, о чем мы даже не представляли… С кем же Катя проводит время? Как она там занимается?»
— Макс, ты что раньше молчал?
— А я узнал когда? У меня там знакомых нет, но представление имею. Я своих детей не отдам туда. Пусть мечтают, сколько влезет. Балет это… в большинстве своём… Ну ты можешь мне не верить, но там всё изначально…. Красиво, конечно… Но я своих не отдам. Это же интернат для детей, это просто огромный труд. И если её ставят на ведущую артистку, будут партнеры… Надо им доверять. Показывать им чувства, притягиваться к ним... А она доверяет только нам.
— Я тоже хочу, чтобы дочь была со мной дома! Мне хорошо и спокойно, когда она рядом. Я скажу, что пора домой. Папа тоже может ... ошибаться.
— И я хочу, чтобы также себя чувствовала со мной. Потому что я её с детства знаю. — сказал Макс, — И ничего не хотел никогда плохого… Хочешь знать, как я думаю, она на меня смотрит? С доверием и теплом.
— Вот я и спрашиваю, почему у неё есть к тебе это чертово доверие?
— Откуда я знаю, чем заслужил такое отношение твоей дочери? Я клянусь, что не смотрел на неё так, как ты думаешь. Скоро перееду, всё будет хорошо.
— Матвей, я предлагаю поторопить события. Пусть Катя поживёт у нас, привези её вещи из общежития. — сказал Валерий Яковлевич, — Она будет на занятиях, мы будем забирать. Я понаблюдаю. Самое важное – это моё предположение. … Я считаю, что надо знать, насколько хватит её выдержки. Но и забирать сейчас нехорошо, столько труда и коту под хвост. ... Она почему на балет сбежала? Задай себе этот вопрос. Я уже задал. А теперь, прошу… в мой кабинет. Я сделаю тебе, Матвей, одно предложение. Ты можешь не согласиться, но обещай подумать.
***
Матвей выслушал с трудом.
— Что скажешь?
— Это только все еще больше….
— Матвей, ты меня поражаешь. Ты себе позволил жениться на растерянной девочке. Она была его дочерью, Виталия Сергеевича. Что он чувствовал и переживал – один бог знает. Но он тебе доверил, хотя никто бы тебе в то время не доверил. А почему? ...Ты задавал себе этот вопрос?
— Страх.
— Правильно. Это страх. Что своими руками он мог лишить свою дочь того счастья, которое она хочет именно сейчас! Не когда нибудь, а сейчас. Оно ей было необходимо. ... Ошибка её сестры Марии стоила нам дорого. Но ничего. Ничего... Ошибаются все. И не факт, что самый верный не бросит с пятью детьми… Или с двумя… Или беременную. Это вообще никому не известно, где наше счастье. И в сорок лет может здоровый муж уйти в мир иной. ... Тоже горе, правда? ... Если она будет плакать, находясь рядом с ним, если будет страдать… А она плачет?
— Да. — кивнул Матвей.
— Неужели ты думаешь, что удержишь, и она это потом тебе не вспомнит? В своей несчастливой жизни, с нелюбимым человеком вспомнит. А гарантировать счастье мы никак не можем … Вот Птичка моя… Как я сомневался. Как же я сопротивлялся. Всю душу она вынула. И ... Катёнок мой… Я же чуть не умер, я же чуть его не убил собственными руками, за ружья коллекционные хватался, да патронов нет в доме… дети в доме… Думал, что я его так просто живым не выпущу… Он посмел взять мое! Мою Катёну! И тут Оля сказала… И я что-то понял. Что если это не обман, если это не лукавство, не самообман и не переключение никакое… Она нам будет благодарна. Она будет так же благодарна, как то, что ты ей позволил попробовать себя в балете. В другом искусстве. Из уважения к отцу… твоя Птичка… много что сделала в своей жизни. А теперь что ты видишь? Она не дала матери стать счастливой? Она чувствует себя несчастной. Ей было стыдно за то, что делает мать. Но не должно быть стыдно за то, что делает дочь. Потому, что Катя не преступница, если любит какого-то человека. Какого именно, мы и выясним. Я предлагаю тебе… дать зеленый свет. Подумай над этим. Запретный плод обычно ох как сладок.
— Я подумаю. Надо спросить у Лизы.
— Ну конечно. Конечно. Ради тебя она скажет не то, что думает.
— Хорошо, я поговорю с Лизой.
— И еще. Я думаю, что Ангелина спровоцировала эту любовь намерено. Показывала молодого дядю Макса. Преследовала какие-то свои цели. Она умная. И даже сейчас получила своё, нашла способ избежать наказания, ей назначат небольшой срок. … Но Катя-то другая, она пахнет не как твоя жена… Это совершенно другой человечек. Поэтому… без взаимности ничего и не получится. Напомню про запретный плод. Позволь ей почувствовать себя … не очень комфортно. Но если это настоящая любовь… Тогда все мы бессильны. А если это весна, Маугли… Я даю три месяца. Она должна здесь жить, все вместе, не расставаться, она должна сама разочароваться. Мы с Олей очень будем рады.... А вы близнецов привозите, я просто умираю, какие они оба сладкие. Зайчики! Лето проведем вместе. Мы – семья. И сегодня, я думаю, появится еще одна у нас ... то ли девушка, а то ли виденье.
***
Лиза смотрела на Матвея, на его спокойное лицо, как будто он говорил о чем- то совершенно нормальном.
— Успокоимся. Я не хочу навредить дочери. Если она… Я скажу ей… Что мы за, а не против. Макс еще не уехал?
— Н-нет…
— Скажу сам, пойдём.
Лиза чуть не завыла, чувствуя горячие слезы на щеках. Матвей тут же обнял, приподнял и вздохнул.
— Тихо, все хорошо. Я скажу ей сам.
***
— Папа, это шутка? — Катя посмотрела на Лизу и несколько раз удивленно хлопнула ресницами.
— На дворе двадцать первый век. Мы с мамой… решили, что ты поживёшь здесь, с дедом Валерой, Ольгой Ивановной, с Лилей, Анечкой… И с дядей Максом, или просто с Максом… Мы согласны дочка, с твоим выбором жениха. Когда тебе исполнится восемнадцать, мы с мамой примем любого, даже… такого. Любого! И мы хотим, чтобы ты знала это.
— Что?... Вы это на самом деле? Вы смеетесь надо мной?
— Катюша... ты только не плачь, всё у тебя будет. Что захочешь, — сказала Лиза. — Ты не будешь одна, как путник в пустыне без воды. Мы тебя... любим. Твой выбор - это твоя жизнь. Это ничего... такого, что повредит здоровью. Мы только до восемнадцати лет... хотим не беспокоиться... И жить с папой... спокойно...
— А как же Малыш?
— Как он переживёт? … Я думаю, что всё у него будет отлично. У него же теперь девушка есть... Ника...
Катя пристально разглядывала профиль отца, а затем спросила:
— Мама? Я... не могу поверить... Папа? Это правда?
Матвей скорее выдохнул, чем произнес «Да», и Катя нерешительно обняла его за плечи, прижалась щекой, прошептав на ухо:
— Ты мой... самый лучший, самый понимающий отец во всём мире!
Словно наполнившись энергией от отца, кинулась обнимать Лизу, чмокнула в щеку, заглянула глазами полными слёз. Казалось это была радость и прощание с отчаянием, страхом разоблачения, одиночеством.
Она сразу стала маленькой дочкой, в Кате появилось нежность, благодарность. Как и у меня к отцу... Сначала недоверие, а потом... Безграничное доверие. ... Напряженной, как натянутая струна она уже не будет, нога не подрагивает, губы не дрожат нервно, наоборот Катя так расслабилась, что стала мягкой и горячей. — подумала Лиза, вспомнив слова мужа:«У меня есть причины так сказать. Но, я этого не хочу. И если он сделал для этого... чувства доверия... немало, значит Максу это тоже очень нужно. И он лжет, когда говорит, что не любит нашу дочь... Господи, помоги... Хоть бы это прошло! Валерий Яковлевич думает, что как только мы разрешим, и будем радоваться союзу двух сердец, она сразу успокоится, не будет страдать, совершать немыслимые поступки. Задумается над реальным будущем, а не над своей мифической фантазией к поэту-страдальцу. Вот что самое главное. И мы можем это сделать. Встать на сторону счастья дочери».
💖С любовью, Алиса.