Построение иерархического, многоступенчатого мироздания является целью, определяющей идеей и смыслом творческой деятельности Малевича. Структура мироздания, по замыслу художника, должна представлять триаду: возбуждение, мысль и эмпирика. Возбуждение - это первая ступень, субстанциональное явление, т.е. первооснова, сущность всех вещей и явлений; монистическое начало (мировоззренческая позиция, исходящая из какой либо одной субстанции); всеобьемлющий динамический покой, целостность которого едина и неделима. Это ничто, в котором присутствует всё.
Вторая ступень в структуре мироустройства - мысль как первичная клеточка познания: мысль хотя и оперирует наряду с представлениями, общими понятиями, но отражает предметы, их свойства и от- ношения на уровне явлений (как проявлений сущности), иначе говоря, мысль охватывает ситуацию и вещи в их единичности и конкретности. Мысль (сознание) энергетически соприродна возбуждению, но она также инструмент «опредмечивания» (воплощается в человеческой деятельности созданных человеком структур, форм).
Третья ступень в философской системе мироздания Малевича - практическая действительность, которая делится на два потока (русла). В одном функционируют явления и предметы, обусловленные практической необходимостью; в другом, по мысли Малевича, «постройка нового миросложения немеханического периода (последняя беспредметная)» - доминирует дух, и уже здесь человек должен приспособить себя к нему. В своем художественном творчестве Малевич опирается на созданные им супрематические мифологемы. Малевич предпринимает усилия по разрешению проблемы соотнесения монистического начала мироздания (Вселенной) с дуализмом человеческой природы. Он дела- ет следующее умозаключение: существующее противостояние духа и тела является спонтанным (самопроизвольным) следствием динамики
субстанциональной первоосновы (возбуждения).
Для обоснования концепции «беспредметность» художник Малевич активно использует некоторые категории из буддийского контекста (школа Махаяны): «ничто» «пустота» «бесконечность» «ум» «отсутствие я» и др. Так, категория «ничто» супрематической философии смыкается с буддийской категорией «ничто нирваны» При конгениальности, т.е. совпадении по духу, образу мыслей, самобытности живописи, Малевич, остро ощущающий свою слитность со временем, был неразрывно связан с символистской концепцией пересоздания мира красотой, с философской традицией мессианизма, буддийскими концепциями: «пустотность», «пустота», «бессознательность», «бесконечность», с соловьевской концепцией всеединства и бердяевскими идеями о творчестве, мистике, ее противоречии и достижении, основах богочеловеческой духовности.
И что же это значит?
Говоря на другом, более простом и понятном языке, супрематизм можно объяснить желанием выразить смысл через бессмысленное. Заключить какой-то определенный концепт туда, где его, казалось бы, нет и быть не может. Разглядеть в чем-то простом что-то высокое, практически божественное и идеальное, что-то индивидуальное и особенное для самого себя.
Сам Малевич считал супрематизм (термин был введен самим художником, от слова supreme - идеальный, верховный) продолжением футуризма, его наследником, если угодно. Далеко не все были с этим согласны, из-за чего Малевич первое время терпел всяческие неудачи (вспомним выставку Татлина, куда его вообще хотели не пустить, что конечно же не помешало Малевичу прийти и устроить «фурор»)
Не все были готовы безоговорочно принять нововведение Малевича.
В триптихе Малевича круг, квадрат и крест, во всех работах с геометрическими фигурами его «единомышленников» во всех ярких имеющих четкие формы и цвета картинах мы видим отражение того времени, когда эти картины были написаны, начало 20 века. Стремление разрушить стереотипы, отбросить все устоявшееся и привычное на задний план, удивить и поразить чем-то новым - все это было основным направлением творчества начала двадцатого века, а именно футуризма.
Это серебряный век не только русской поэзии, но и живописи, как я считаю. По началу такое направление может показаться грубым и безвкусным, но это только первое впечатление, ведь правильно понять футуристов не так просто, как может показаться. Стихи Маяковского, творчество Малевича, странные конструкции Татлина и многое другое - все это попытка выразить искусство в новом свете. Отразить свои чувства, показать значимость происходящий в то время событий в ином, кричащем и ярком виде. И это безусловно красиво!
Понять футуристов мне удалось далеко не сразу. Для меня намного ближе была поэзия русских классиков 19 века, особенно Лермонтова и живопись русских символистов, особенно Врубеля. Скорее всего до конца их концепт я так и не смогла понять. Но мне нравится их яркость, смелость и непохожесть. Посетив Новую Третьяковскую галерею я определенно осознала для себя футуризм в новом свете, именно через картины супрематизма. А через картины пришла к поэзии. Сейчас мне хочется все больше и больше узнавать супрематизм, читать, смотреть, чувствовать и находить в нем себя. Поэтому мне так нравится находить в нем что-то философское. В черном квадрате, в белом на белом - везде столько смысла и мыслей!
Это определенно новый взгляд на современное искусство моей стороны.