Мало кто знает, что в годы войны будущий президент АН СССР, 30-летний Мстислав Келдыш в кратчайшие сроки разработал теорию, которая помогла летчикам избежать опасных вибраций крыльев самолетов. А 40-летний академик-математик Андрей Колмогоров провел исследование, которое помогло нашим снарядам точно попадать в цель... В понедельник, 6 мая в Российской академии наук прошла традиционная церемония памяти ученых – участников Великой Отечественной войны. Корреспондент «МК» присутствовала на мероприятии и общалась со свидетелями тех далеких событий.
Одним из них стал академик РАН, который в силу своего возраста на войну попасть не мог – тогда он был ребенком, но помнит ее очень хорошо. Это Михаил Аркадьевич Островский, заведующий лабораторией физико-химических основ рецепции ИБХФ РАН, президент Физиологического общества им. И.П. Павлова.
– Я родился 22 февраля 1935 года в Ленинграде. Потом была война. Ленинград и война, я думаю, определили жизнь. Всю блокаду был в Ленинграде...
– Как же вы выжили?
– Во время блокады почти половина нашей семьи – дедушка и бабушка первыми – умерли. В ту, самую страшную зиму сорок первого-сорок второго, меня отдали в детский сад. В детском саду была Нина Ивановна, воспитательница. Мне потом рассказывали, как она взяла саночки, привязала к ним бечевками маленький бидончик и пошла к нашим солдатам. А на углу нашей 5-й Советской и Суворовского проспекта стояла зенитная батарея. И вот Нина Ивановна доплелась с этими саночками до солдат и сказала им, что она – воспитательница детского сада, дети голодают, и ей нужен спирт. И они наполнили ей этот бидончик спиртом. Она привезла его на этих саночках в детский сад и потом каждый день давала нам по ложечке разведенного спирта – водки фактически. А это калории! И ни один ребенок у нее не умер! Основное ощущение, которое осталось в памяти от блокады – это не столько даже голод, сколько холод.
– Что было после блокады?
– Мы эвакуировались (путь лежал под Новосибирск. – Авт.) в первых числах июня 43-го, когда блокада была уже прорвана. Переплывали на катерах по Ладожскому озеру. Катеров было довольно много. На одних люди, на других – вещи. Так распорядились военные. Вещи – это в основном были тюки. Тюк – это простыня, которую расстилали, клали на нее самое необходимое и потом завязывали в узел. Сколько поместится – столько поместится. Каждая семья могла взять один такой тюк. Катера все вместе по команде поплыли. И когда они доплыли почти до середины озера, налетели самолеты и стали бомбить и строчить из пулеметов. Моя тетя, с которой я эвакуировался, повалила меня на палубу и закрыла своим телом. Одна бомба упала совсем рядом, попала в катер с вещами, и он потонул. А наш катер переплыл на другой берег. Как говорится, бог спас!
– Когда вы вернулись в Ленинград?
– В 1944-м и я пошел во второй класс. Вернулись мы не в свою квартиру, она была уже кем-то занята. Нам дали комнату в коммуналке в этом же доме на 5-й Советской, только на первом этаже. Школа была на 8-й Советской, сейчас это престижнейшая в Петербурге гимназия.
– А Победу где встречали?
– Победу я встречал уже в Москве, на 12-м этаже гостиницы «Москва», поскольку музыканты джаза Утесова – мой отец, композитор Аркадий Островский, который всю войну прошел как аккордеонист и пианист в джаз-оркестре Леонида Утесова, в то время еще работал в джазе, – жили в то время там. С 12-го этажа была прекрасно видна заполненная 9 мая 1945-го народом Манежная площадь. У Большого театра на импровизированной эстраде пел Утесов в сопровождении своих музыкантов, в том числе аккордеониста Аркадия Островского. Блокада, эвакуация, День Победы – это, пожалуй, мои основные воспоминания о войне...
Источник: "От лекарств до снарядов: названы открытия, позволившие победить в Великую Отечественную" 🌐, "МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ"