Приветствую своих подписчиков и читателей! Предлагаю вашему вниманию новый рассказ.
Материнская любовь бывает разная. Бывает жертвенная, а бывает «удушающая». Вот о такой любви и пойдет речь.
Мне поручили вести уголовное дело, возбужденное по заявлению бабушки об истязании ее родным сыном. В объяснении, которое у нее отобрал дежурный следователь я прочитала, что сын, проживающий вместе с ней в частном доме, систематически над ней издевается- избивает, лишает ее пищи, то есть попросту морит голодом. Из переданных мне материалов было понятно, что сын задержан по подозрению в совершении преступления и в настоящее время находится у нас в изоляторе при городском отделе милиции. Очень хорошо. «Клиент» под рукой, надо пойти посмотреть на этого «монстра», который бьет свою 78-летнюю мать. С этим настроем и пошла.
Когда в кабинет для допросов привели Федотова, то увидела вполне себе симпатичного мужичка лет около шестидесяти. Аккуратно и опрятно одет. Следов запойного образа жизни нет. Странно. Я представляла его, по описанию бабули, запойным опустившимся «уродом». Картинка явно расходилась с описанием. Представившись, пояснила, что буду вести дело об истязаниях Федотовой Марии Ильиничны. При слове «истязаниях», Федотов вздрогнул и, криво усмехнувшись, сказал: « Ага, нашли истязателя».
«Вот и будем вместе разбираться как Вы дошли до жизни такой» - ответила я. Федотов посопел и ответил: «Разбирайтесь, я никого не истязал».
Ну что же, нужно было приглашать и допрашивать заявительницу, что я и сделала. Когда на пороге появилась Мария Ильинична, я невольно улыбнулась. Маленькая маленькая сгорбленная старушка в плюшевом черном кафтане и сером пуховом платке на голове, в больших серых валенках опиралась на самодельную, вырезанную из дерева палку. Я предложила ей присесть и хорошенько ее рассмотрела. На удивление, лицо ее хоть и было покрыто многочисленными морщинами, но вид имело благородный и я бы даже сказала, несколько аристократичный. Не будь на ней надето то, что я описала, она вполне сошла бы за «старую графиню» со следами «былой красоты».
Когда мы стали беседовать относительно ее заявления, бабушка также поразила трезвостью суждений и оборотами речи. На мой вопрос: «Что изволили оканчивать?» пояснила, что окончила медицинский техникум и потом долгие годы работала провизором в аптеке. Понятно, бабуля вполне грамотная.
Стала ее расспрашивать подробно об обстоятельствах избиения сыном. Бабушка, заливаясь слезами, стала рассказывать, что сын у нее никчемный. Издевается над ней, систематически бьет из-за всякой ерунды.
Однажды она сделала ему замечание, что он не доварил капусту в борще, за что получила удар по голове палкой, после которого у нее осталась вмятина на черепе. В другой раз ему не понравилось, что мать высказалась по поводу его новой «пассии». Та была с ребенком, а бабушке не хотелось, чтобы в доме появилась посторонняя женщина, да еще с «довеском». На этой почве вновь приключился скандал и сын жестоко избил ее ногами, от чего у нее на ягодице остались побои. С ними она вынуждена была обратиться с больницу.
В третий раз сын избил ее прямо на улице, когда она возвращалась от «колонки», где набрала ведро воды. Увидев ее, возвратившийся с работы Владимир, выхватил ведро и толкнул. Она упала на снег и ударилась локтем. С побоями также обратилась в больницу, где ей оказали помощь и зафиксировали телесные повреждения.
Действительно, в материалах уголовного дела имелись две справки из ЦРБ об обращениях Федотовой Марии Ильиничны за медицинской помощью. С ее слов было записано, что побои в виде двух синяков ей причинил сын. Один синяк был на ягодице. Из второй справки следовало, что имел место «ушиб локтевого сустава». По поводу телесных повреждений, которые бы локализовались в области головы, сведений в деле не было.
Чтобы разобраться с телесными повреждениями проехала в больницу, где допросила докторов, выдавших бабуле справки. Заодно поинтересовалась, почему отсутствует справка об обращении за помощью по поводу ударов по голове. Потерпевшая утверждала, что после избиения палкой по голове у нее остался след на черепе. Никаких данных в регистратуре об обращении Федотовой М.И. в ЦРБ в указанное ею время обнаружить мне не удалось. Бабушка туда не обращалась. Ну что же...пришло время как следует допросить «злодея»- то есть Владимира Алексеевича.
Придя в изолятор и вызвав для допроса Федотова, приготовилась к его лжи и отрицанию, но то, что произошло дальше, поставило меня в тупик. Когда Федотов зашел в кабинет для допросов, я его сразу даже не узнала. Прошло всего трое суток, а мужик как-то весь съежился, скукожился. Лицо стало серое, помятое как скомканный лист бумаги. Ясное дело, что изолятор не санаторий, но не до такой же степени! Я спросила у него- может сокамерники обижают? Федотов помолчал, а потом попросил закурить. Поскольку я не курю, то пришлось «стрельнуть» папироску у конвойного. Окон в кабинете не было и я попросила Федотова дымить в сторонку, ибо табачный дым не переношу. Он сделал пару затяжек, а потом отвернулся и заплакал. Вот так! Здоровый взрослый мужик плакал навзрыд!
Я совершенно растерялась и позвала конвойного. Принесли воды, я передала стакан Федотову и встала в дверном проеме, открыв дверь, чтобы проветрить кабинет. Он не мог успокоиться минут двадцать. Закрыл голову руками и раскачивался на табурете. Слезы катились по лицу. Я ничего не понимала.
«Товарищ следователь, я не знаю, что мне делать. Я так больше жить не могу!!! Делайте со мной, что хотите! Сажайте, расстреливайте…» - у Федотова началась истерика. Снова прибежал конвойный, но я остановила его взглядом. «Пусть человек «выпустит пар». Что-то его гложет» - подумала я.
Немного успокоившись, Федотов тяжко вздохнул и сказал: « Давайте я вам все расскажу, а вы уж сами решайте». Я зашла в кабинет. «Попробуем поговорить. Только держите себя в руках. Вы же мужчина» - тихо сказала я. Федотов кивнул.
Его рассказ помню в деталях до сих пор. Мать вырастила Владимира одна. Муж попивал, побивал, а потом и вовсе ушел из семьи. Растила, как могла. Старалась лучший кусочек сыночку оставить. Он ее жалел, особо не хулиганил, в школе учился не то, чтобы хорошо, но был не из худших. Закончил восьмилетку и пошел в техникум. Потом призвали в ряды Советской Армии. Честно отслужил два года, а когда вернулся, надумал жениться. К тому времени права водительские имел - в армии получил. Устроился в автоколонну, стал зарабатывать. Но когда привел в дом невесту, мать взбрыкнула. Сказала, что рано, мол, жениться. Владимир не послушался и расписался с Надей.
Узнав о поступке сына, мать отказалась пускать его в дом вместе с молодой женой. Пришлось снимать «угол», через год дали комнату в общежитии. Так и стала молодая семья жить-поживать. Через два года родилась дочка. Казалось бы, все хорошо у молодых. Да вот только Владимир все по матери скучал. А та мириться не хотела. Сказала, что пока он живет с «этой», на ее благосклонность может не рассчитывать и домой она их не пустит.
Несколько лет прошло в любви и согласии, а потом Надя стала задерживаться на работе. Поначалу Владимир думал, что по производственной необходимости. Сам забирал дочку из детского сада, варил, стирал. Но через какое-то время Надя, пряча глаза, сказала, что уходит и забирает дочь.
Оказалось, что за ней давно ухаживал сослуживец. У него отдельная квартира. А ей надоело жить в общаге и готовить на общей кухне. Надя собрала нехитрые пожитки и ушла. Владимир замкнулся и с горя запил. Его «прорабатывали» на собраниях, лишали премий и «прогрессивок», а потом и вовсе уволили. Он вернулся домой к матери, которая была чрезвычайно довольна. Все время повторяла: «Вот видишь, сынок, я же тебе говорила, что она дрянь. Лучше матери никого нет. Как мы с тобой хорошо жили».
Прошло несколько лет и Владимир встретил Наташу. Милая молодая женщина была в разводе, воспитывала маленького сына. Владимир стал за ней ухаживать. К тому времени он остепенился, снова устроился на работу. Получал хорошо, мог сделать подарок ей и мальчику. А потом сделал предложение. Наташа, не раздумывая, согласилась. Вот только мама Владимира новую невестку на дух не переносила. Постоянно придиралась то к ней, то к ребенку.
Владимир пробовал поговорить с матерью по-хорошему, усовестить ее. Бесполезно. Натыкался на стену непонимания и эгоизма. А однажды, когда мальчик во сне написал в кровать, Мария Ильинична устроила скандал и отшлепала ребенка. Это было последней каплей. Наташа, забрав сына, ушла. С тех пор Владимир Алексеевич проживал с матерью и попыток построить свое счастье не предпринимал. Последние годы мать стала изводить его своими придирками. То он капусту в борще не доварил. То двор от снега не так расчистил, то воды из колонки мало натаскал. Устал он от матери - сил никаких нет, но и одну ее оставить не может. Старая она. Кто же поможет, если не он. Ведь все хозяйство на нем. С работы - домой. Кушать приготовить, постирать, прибраться. Воды принести, во дворе подмести. А теперь вот еще подарочек! Оказывается, он ее истязает.
Я внимательно выслушала этот рассказ и поняла, что нужно проводить очную ставку. Федотова в тот же день выпустила из изолятора, взяв с него слово, что он не пойдет домой, а переночует у кого-то из друзей или знакомых. Участковому отдала повестки для Марии Ильиничны и соседей, которых также намеревалась допросить.
Через несколько дней состоялась очная ставка между матерью и сыном, на которой выяснилось, что бабушка очень ловкий манипулятор. На все мои вопросы я получила ответы, которые напрочь разбили ее версию о противоправных действиях сына. Оказалось, что и палкой по голове он ее не бил, и синяк на ягодице она получила, ударившись об угол табурета, когда ночью встала в туалет. А ушиб локтя образовался при падении во дворе, когда шла с ведром воды. Действительно, в это время вернулся сын и стал ругать ее за то, что сама таскает воду. Она, не удержавшись на ногах, упала и ударилась локтем.
Допрошенные соседи в один голос жалели несчастного «Володьку», которого измучила «вредная старуха». Все как один показали, что Владимир носится с матерью как с «писаной торбой». Выполняет все работы по дому, приносит деньги, кормит чуть не с ложки. А бабушка села к нему на шею и погоняет. Личную жизнь ему загубила, никого в дом не пускает, а когда он пытался уйти проживать отдельно, прикидывалась умирающей и сын вынужден возвращаться домой. Мужику под шестьдесят. Когда же ему жить?
Собрав полную картину и выполнив все необходимые мероприятия, я отправилась советоваться к прокурору. Выслушав меня и просмотрев собранный материал по уголовному делу, он дал добро на прекращение уголовного дела. Так я и сделала. После чего вызвала Федотовых и огласила им свое решение, вручив копии постановления.
Владимир Алексеевич вздохнул и вытер глаза рукой, а Мария Ильинична сказала, что будет жаловаться, потому что я "неправильно все расследовала". Я пожелала им жить дружно, а Марию Ильиничну предупредила, что, несмотря на ее почтенный возраст, у нас всегда найдется для нее отдельная камера, если надумает делать заведомо ложный донос. Больше заявлений от нее не поступало).
Не уходите надолго. Продолжение следует...