Приветствую всех, кто заглянул "на огонек"!
Много разных историй я помню, но эта оставила свой особенный след в моей душе.
Получив для расследования уголовное дело о краже телевизора и переносной антенны из частного дома, приступила к отработке версий. Довольно быстро «нарисовался» подозреваемый. Эдик был из неблагополучной семьи.
Мать рожала в пьяном угаре одного за другим шестерых детей, даже не зная толком от кого. Пьянки, гулянки, постоянно сменяющиеся «ухажеры», местные и «залётные». Кроме старшего Эдика с мамой Валей проживал младший из сыновей. Куда смотрели органы опеки? Почему четырех детей изъяли из «семьи» и поместили в детский дом, а двоих оставили с Валей? История об этом умалчивает.
Когда мы «вычислили» вора и я приехала с обыском в барак, где не жила, а выживала эта семья, картина, увиденная мной, была просто ужасна!
Валя, как всегда, пьяная жарила на грязной сковороде пирожки с капустой. Эти пирожки она носила на станцию к проходящим поездам и продавала пассажирам. На водку ей хватало, пирожками же и закусывали. Помоги, Господи, тем, кто это покупал и ел!!! На грязных руках Вали, которыми она лепила эти пирожки, были все известные и неизвестные науке микробы!
Пока Валя суетилась в связи с нашим приездом, я осмотрела комнату. На старой металлической кровати (такие называли солдатскими) лежал матрац цвета угля (от налипшей на нем корки грязи). На матраце сидел мальчик лет трех. Из одежды на нем были только описанные колготки. Ни подушки, ни постельного белья.
Рядом с кроватью стояла облупившаяся деревянная тумбочка, у окна с грязными занавесками – стол. Вот и вся обстановка. За печкой я обнаружила похищенный телевизор, а в тумбочке – антенну.
Поскольку Эдик несовершеннолетний, допрашивать его нужно было в присутствии матери. Однако, пьяная Валя не совсем понимала, что происходит и допрос отложили. Когда мы уходили, Валя предложила угостить нас пирожками. Мы вежливо отказались.
На следующий день участковый доставил Валю с сыном на допрос, во время которого Эдик расплакался. Упал на пол, схватил меня за ноги, умоляя его не арестовывать. Подол моей форменной юбки был весь в его слезах и соплях.
Понятное дело, что несовершеннолетнего за кражу телевизора никто не собирался арестовывать. Эдик исправно ходил на следственные действия, расследование шло своим чередом.
Через пару недель он попался на краже из магазина — прибавился еще один эпизод в уголовном деле. А потом его как прорвало! За месяц он «намолотил» еще три кражи!!!! Терпению моему пришел конец. Я его арестовала.
Придя из следственного изолятора для очередных следственных действий, Эдик уже хлебнул «тюремной романтики» и вальяжно сидя на табурете в комнате для допросов сказал мне: «Вот, Наталья Борисовна, а если бы вы меня раньше арестовали, я бы не совершил столько и мне бы меньше срок дали!» Эх, Эдик! А кто мне всю юбку своими соплями вымочил?
Пытаясь храбриться, набравшись в следственном изоляторе блатной выучки, он сказал мне: «Да, я вор!» На что я ему ответила: «Эдик, какой из тебя вор? Ты просто социально-запущенный ребенок, но вот ручки у тебя реально очумелые!». Он отвернулся, шмыгнул носом и стал размазывать слезы по своим веснушчатым щекам.
Самое трогательное ждало меня впереди. Когда стали выяснять, куда он потратил деньги, вырученные от продажи похищенных им вещей, оказалось, что на эти деньги он покупал белый хлеб и колбасу, которые относил своим братьям в детский дом.
Самой большой мечтой их детства были не «Марсы» и «Сникерсы», заполонившие в то время полки магазинов, а белая булка и колбаса.
Не уходите надолго. Продолжение следует...