Зинаида Серебрякова (1884 - 1967). Из рода Бенуа, между прочим! Художница водила знакомство с Рахманиновым, Прокофьевым, Кустодиевым, Ахматовой, была замужем за своим двоюродным братом. Под кубофутуризм и романтикосупрематизм не прогнулась, поэтому получила во Франции заказ на какое-то панно, и уехала туда в 1924 году. Потом генератором случайных чисел двоих деток выписала себе, а двоих оставила в Советском Союзе. В 1966 году, во время «оттепели», её большие выставки прошли в России, но она к тому времени уже скоро сами понимаете что.
Так. Особо популярную в Нью-Йорке (ну ещё бы, кто бы сомневался что у них там ещё будет популярно) картину «Спящая девочка на красном одеяле» (1923) я в обзор вставлять не буду, потому что как то мне не особо оно, да и время сугубо интеллигентное настаёт, можно и схлопотать, а я не википедия, мне на штрафы никто донатов не накидает. Хотя вообще-то собственных детей так рисовать это, как бы это сказать, помягше… Экстравагантно. Особенно если потом укатишь в Париж, оставив их в Союзе. Такие граждане бывают, облико морале.
Отличная работа. От неё мне почему-то веет какой-то ультрасовременностью и актуальностью, будто она в этом году нарисована. Манера письма для того времени была не просто смелой, а прямо ну вообще вот эт-самое, на гребне моды.
Тут даже Крамской как-то неловко скособочившись курит в сторонке свою Неизвестную.
О! Даже если вы про Серебрякову не особо слышали, вам наверняка этот портрет групповой знаком. От себя скажу, что тут суперреалистично и здорово всё - ведь на самом деле только ребенок лет трёх может вот так положить руку на тарелку. Потому что ему ещё глубоко без разницы на это ваше «с неё же едят!…» Особенно трогательной мне кажется тень от спинки стула на спине - я конечно не эксперт, но в освещённых большими окнами комнатах бывал, и сажу так - тень вряд ли будет такой яркой. Это немножко напоминает ученические попытки «в реальность», хотя может быть и тонкой иронией. Не знаю, откуда у девушки с тремя детками силы на иронию, но вдруг!
Здесь всё тот же ясный взгляд маленькой девочки, но лицо её, сами посмотрите, уже явно познало те еще приключения, лишения и невзгоды. Куколка, лежащая на спине, намекает на трагедию в жизни молодой семьи - отец умер от тифа в том же 1919 году…
Строишь планы, строишь, а они оказываются не прочнее, чем карточный домик, даже если строишь вместе, даже если аккуратно. И сильно, сильно и жёстко продувает эта картина зрителя. Ветрами истории, насквозь.
О, Ван Гог! Распрямлённый Ван Гог, душевно спокойный Ван Гог, не страдающий Ван Гог, счастливый Ван Гог в соломенной шляпе, которому незачем даже боль свою было выплёскивать на холсты Ван Гог…
А если без противных шуток, это удивительно мирная работа. И тем она тревожна. Художница-то не знает, что все эти виды славных мельниц в Европе всего через шесть лет сменятся на точно такие же торчащие противотанковые ежи (ну ладно, против именно танков чуть позже, но против пушек и всего такого - да), и пахотные борозды превратятся в траншеи, и солнце будет светить ни на колосья, а на продырявленные мундиры.
Но пока - только поле, солнце, только чистый свет и горячий ветер.
Может мне кажется, но тут, судя по плечам и лицу. тоже автопортрет. Это, вообще-то сильно (лучше уж Серебрякова, чем Крамской, правда?..), для 1911 года. Мне не очень нравится нарочитый «непрорисов» ткани, по сравнению с красиво очерченной анатомией весьма классического исполнения, хотя и модерновая кисть тоже присутствует - но немножко смущает какая-то небрежность к деталям - например, на ноге нет ногтей, как у орков, а трава с землёй почему-то не имеет объёма и глубины.
Видимо, всё ушло в коленки. чтоб пытливый мужской критик долго учёным пенснем себе всякое чесал в районе переносицы.
А вот здесь я будто ощущаю какую-то европейскую художественную выхолощенность. Будто рисуешь и сразу держишь в уме, как здорово будет смотреться в вишневой рамке на норвежской синей стенке.
Ну как-то не так, не то. Вот помните Коровина - вот там, блин, французский городской пейзаж. Поближе подойдёшь - Иисус-Мария, да он же полным ртом красок на холст чихнул! Отойдёшь - батюшки светы! Ночной Париж itself.
В общем, я вот вообще спокойно по этой работе, а таких там хватает в этом периоде.
Всё-таки любила Зинаида замешать в тазике женской коварной волшбы погуще, да кааааак выплеснуть на непорочных граждан!
И знаете - безо всякого эпатажа она тут столько первобытной магии наколдовала во всех концах картины, что я запросто воображаю полный художественный восторг у всех критиков без исключения.
Она немножко перегнула с фигуристостью балерин (там как бы тростиночки нужны обычно, не волочковы периода 2020х), но критики, я уверен, меня бы поправили.
Я вот её на контрасте с предыдущей взял, чтобы уж тему как следует раскрыть.
Несмотря на нарочитые, слегка моржовские вкусы предместий - крупные руки, ступни, здоровый рабочий загар - здесь я тоже чувствую какую-то такую притягательную силу женского совместного ритуала. Какие-то русалочьи мотивы, камлания, Иван-купала, one-night-stand по-славянски.
Хотя, несмотря на время создания, по манере напоминает романтический соцреализм, и цвета подходят. Мол, мужчины, проходите мимо, честные труженицы холст белят, и босиком удобнее, а вы тут со своими слюнями по пупа.
С другой стороны - ну не кажется же мне этот эротизм. Не кажется, но при этом внутренне как-то несогласован, немножко пошлит - как будто Рабочий на памятнике пытается второй рукой Колхозницу невзначай потрогать.
В общем, во Франции художница, на мой взгляд, так ничего нормального и не нарисовала. Такая у нее судьба, видать. Вот такие портреты - то ли студенческие, то ли любительские, извините уж. Ничегошеньки я в этом не вижу. Просто вернитесь в начало статьи и сравните с первой работой!
Будто в художника круассаны с багетами вошли, а жизнь вся вышла.
Знаете что? Я немножко сбавлю градус серьёзности от предыдущей картинки: Тут уместно пошутить про невидимую свечу, которую девушка спрятала угадайте где, но вообще-то хочется сказать нечто вдохновлённое, вроде:
Такой автопортрет должен быть у каждой юной девушки, чтобы она себя ощущала и царевной-лебедью, и диковатой ланью с глазами миндалевидными на поллица, и светочем для окружающей темени.
Такая вот сила искусства, когда у художника всё в порядке с самооценкой.