Маленький Андрюшка подполз на коленях к отцу, стоящему в прихожей и прощающемуся перед уходом с матерью. Мальчик обхватил отца за ноги. И тому пришлось взять ребенка на руки. Тут же подбежала трехлетняя Лидочка и тоже протянула ручки к папе. Он подхватил их обоих и поцеловал каждого в щеку.
– Мне пора, мои хорошие, – сказал отец и тихо добавил, – я вернусь и расцелую вас крепко-крепко, и поиграю с вами долго-долго.
Рядом стояла мама Лена и придерживала его за локоть, словно боялась, что отец не удержит двоих детишек или, быть может, ей тоже хотелось прижаться к нему так же, как прижимались дети.
– Всё, ухожу, ждите, – он бережно поставил детей на пол, еще раз поцеловал жену и вышел за дверь.
Он больше не вернулся. Его самолет в ходе обороны Ленинграда был сбит над Ладожским озером. Летчик погиб. Известие о гибели мужа Лена приняла отстраненно. Она не могла поверить в случившееся, и каждый день ждала его, накрывая стол на четверых. Она ставила на стол четыре тарелки и на каждую клала по ложке перловой каши и кусочку хлеба. Потом каши не стало. Потому что все крупы закончились.
Мама Лена сидела на диване и долго смотрела в одну точку. Маленькая Лидочка несколько раз подбегала к матери, дергала ее за руку и говорила: «Мама я кушать хочу». Раньше, когда мама слышала эти слова, она шла на кухню и ставила чайник на плиту. Сейчас она медленно повернула голову к Лидочке. Потянула ее к себе. И прижавшись щекой к затылку девочки, жалобно тихо заплакала. Лидочка вырвалась из рук матери, обняла ее и сказала: «Мамочка, не плачь. Я сейчас поиграю с Андрюшей и кушать расхочется, я знаю это. А ты не плачь». Она подошла к кроватке братика, который в это время рассматривал картинки в каком-то старом журнале, одной рукой потянула за журнал, а второй рукой, вытянув два пальца указательный и средний, стала водить ими перед глазами брата, приговаривая: «У, у, у самолет летит, а в нем папа сидит, если поймаешь, то папа домой прилетит». Андрюша, бросив журнал, стал ловить руку сестрички, а та ловко то близко приближала руку к нему, то резко одергивала. И рука, которая, казалось, была совсем рядом, и он в один миг мог схватить ее, вдруг оказывалась над его головкой и уже была не досягаема.
Мама кусочек хлеба, который она получала на троих, делила сначала на три части, а потом свою часть делила тоже на три части и две из них отдавала каждому из детей. А сама клала в рот свою часть и долго, долго держала во рту и не проглатывала. После съеденного хлеба и выпитого стакана теплой воды хотелось полежать возле печки прямо на полу, стоять сил не было. Хотя мама печку и топила, но в комнате все равно было холодно. Стоял декабрь 1941 года. Зима длилась долго. И когда запахло наконец-то весной и замершие окна стали оттаивать, мама заболела, и маленький Андрюша ползал возле мамы, лежащей на кровати, он был в пальтишке, а сверху был завязан крестом большой пуховый платок. Печка была не растоплена, и было холодно даже в верхней одежде. А у мамы не было сил, чтобы растопить печку-буржуйку. Дрова уже закончились, и Лена топила печку стульями, но оставшиеся стулья нужно было разломать, а у неё на это сил не было.
Михаил Иванович работал на заводе, он был инвалидом детства: у него одна нога была короче другой. Из-за этого на фронт его не взяли. Каждое утро он спешил на работу. Уже давно он видел в окне первого этажа одного из домов, которые встречались по дороге на работу, маленькую девочку лет трех в пальтишке, и ему казалось, что она что-то пытается ему сказать. Он махал ей рукой, иногда посылал воздушный поцелуй. Девочка улыбалась, тоже махала ему ручкой в ответ. Зимой окна замерзли, но девочка дула на замерзшее стекло и выдувала проталинки, водила по ним горячим пальчиком, стараясь увидеть через них улицу и прохожих. Тогда он видел только ее глаза и махал им. Девочка, наверное, тоже в ответ махала ему рукой, но он этого за замершим стеклом не видел. Наступила весна и снова окно оттаяло. Каждое утро повторялось одно и то же, но однажды он увидел, что девочка плачет и на его помахивание ему не отвечает. Михаил Иванович попытался дотянуться до окна и постучать в него. У него это получилось. Девочка на миг взглянула на него и вновь заплакала и стала растирать слезы, текущие по щекам. Он видел, что из ее рта идет пар. Девочка была одета, как всегда, в пальтишко, а сверху был завязан платок. Видно, что в комнате холодно, раз идет пар. Михаил Иванович продолжал идти, хотя у него и возникла мысль, что надо как-то успокоить девочку. Но как? Надо зайти к ним и узнать, что случилось. И эта мысль не давала ему покоя. Он развернулся и вошел в подъезд, постучал в ту дверь, за которой должен был находиться плачущий ребенок. Но ему никто не ответил. Он прислушался и услышал всхлипывания из-за этой двери. Тогда Михаил Иванович толкнул дверь, нажав на ручку, и дверь открылась. Он прошел вглубь комнаты и увидел девочку, сидящую на подоконнике. Она продолжала плакать. К ее голосу добавился еще один, более тихий. Вошедший посмотрел на кровать, стоящую за дверью и увидел лежащую на кровати женщину, она не двигалась, а сверху по одеялу ползал мальчик в пальтишке годика на полтора младше девочки и он тоже плакал, его голос уже осип от плача, а женщина не шевелилась и не пыталась утешить его. Михаил Иванович подошел к кровати и взял малыша на руки.
– Ну, перестань, не плач, – сказал он мальчику и подошел к девочке. – Умница, как тебя зовут? – спросил он ее.
– Лида, – ответила девочка, успокаиваясь.
– У вас соседи есть? – спросил он. Но девочка ничего не ответила. Она тоже протянула к нему свои ручки, и он взял ее на руки и с двумя детьми на руках вышел из квартиры и стал стучать во все двери на лестничной клетке. Из-за одной двери высунула голову женщина неопределенного возраста. – Что случилось? – спросила она.
– Заберите детей, у них умерла мать.
– Леночка умерла? Хорошо, хорошо. Я возьму пока детей. А вы кто? Леночка в квартире?
– Да, она там. Я иду на работу и сообщу, куда следует о том, что здесь случилось.
– Подождите, – выкрикнула соседка и быстро направилась к двери напротив, – я посмотрю, может, ей еще можно помочь, я знаю, что она болела, но ведь от простуды не умирают.
Михаил Иванович с детьми на руках пошел за ней. Он увидел, как она быстро осмотрела женщину, потом стала открывать ящики серванта. И что-то там найдя, взяла в руки. Это были карточки на хлеб.
– Не сообщайте, пожалуйста, сразу, подождите пару часов, я получу хлеб по этим карточкам, ведь мне нужно чем-то накормить их. А теперь, пойдем отсюда. – Они оставили лежащую женщину, не подававшую признаков жизни, и вернулись в квартиру этой соседки. Михаил Иванович продолжал держать детей на руках.
– Мальчик мокрый, вы зайдите опять в квартиру умершей и найдите ему сменную одежду. Я опаздываю на работу. Вечером зайду, может быть, принесу что-нибудь поесть.
– Я вас очень прошу, сообщите о смерти матери часа через два, за это время я успею сбегать за хлебом, вы, ведь, могли и забыть на какое-то время, что нашли ее мертвой. Не так ли?
– Хорошо. Я обещаю, что сообщу через два часа, а теперь мне пора. Вечером забегу. Как вас зовут?
– Все зовут тетей Клавой.
– А меня Михаилом Ивановичем. А теперь мне пора.
Соседка тетя Клава, дала детям хлеба, напоила кипятком, и уложила детей спать на свою кровать, а сама побежала отоваривать карточки, которые взяла в соседской квартире. Вернувшись через полчаса, она нашла детей спящими. Они спали, прижавшись друг к другу, слегка посапывая и причмокивая губами во сне.
– Бедные дети, сколько они не спали? Ведь неизвестно, когда умерла Леночка, – подумала она.
Вечером зашел Михаил Иванович. Он принес несколько кусочков сахара и три картофелины и, самое главное, одну банку тушенки. Тетя Клава сразу стала варить картошку в мундирах. Когда поели, Лидочка сказала, что надо маме отнести картошки. А тетя Клава тихо сказала, то маме картошка уже не нужна.
За мамой приехали на следующий день около полудня, а после обеда пришли две тетеньки и забрали детишек. Они отвели их в детский дом, где было много таких деток, как Лидочка с Андрюшей. Но Лидочку разместили в комнате для девочек, приблизительно такого же возраста, как и она сама, и чуть старше, а Андрюша оказался среди совсем маленьких деток.
Михаил Иванович, зайдя после работы к тете Клаве, уже не застал ребятишек. Ему было грустно, что он не попрощался с девочкой Лидочкой. И решил, что в выходной найдет детский дом и навестит Лидочку. Но в выходной его попросили выйти на работу, и им больше не суждено было встретиться.
Когда детский дом эвакуировали, то в первую очередь эвакуировали маленьких, а во вторую – таких как Лидочка. Она помнила, как цепочка солдат выстроилась от берега до палубы какого-то судна и их, детей, эти солдаты передавали от одного солдатика к другому, работая конвейером и, таким образом, переправляя с берега на судно. Она искала глазами братика Андрюшу, но не увидела его. И, когда Лидочка оказалась в Костроме, она искала братика там в своем детском доме, но так и не нашла. Лидочке было около пяти лет, когда она рассталась с Андрюшей. И она часто рассказывала воспитательнице Нине Павловне о своем братике. Та ее успокаивала и говорила, что когда война закончится и Лидочка подрастет, она обязательно найдет своего братика. В столовой, Лида съедала все до конца, думая о том, что, если бы там, в Ленинграде, был этот кусочек хлеба, то, может быть, тогда мама не умерла. Вечерами, засыпая, она вспоминала ласковые мамины руки и вспоминала грустную колыбельную песенку, которую пела ей мама. Она представляла, закрывая глаза, что мама лежит с нею рядом, что она согревает Лидочку своим телом. И Лидочке становилось уютно и тепло, и она незаметно засыпала.
Лидочка была общительной девочкой. Была любознательной и сообразительной, и когда стала учиться в школе, училась хорошо и легко. Она всегда помнила о своем братике и после войны, когда научилась писать, решила писать письма во все детские дома всех городов Советского Союза. Но Андрюша не находился. Она росла, переходила из класса в класс. Потом окончила школу, поступила в педагогический институт, но мысль найти Андрюшу не покидала ее. Потом уже, став взрослой, выйдя замуж за летчика, и родив ему двух дочерей, она нашла своего братика Андрюшу, ставшего солидным дяденькой Андреем Васильевичем. А тогда, в военные годы, судьба его забросила в детский дом города Ташкента. Не письма нашли Андрея, а передача на первой программе телевидения, которая называлась «От всей души». Хотя встреча и была трогательной, но больше после этой программы они не встречались. У каждого была своя семья. И каким-то холодом повеяло от брата на Лиду. Не почувствовала Лидочка родственной души. А эта встреча только напомнила ей о самой главной потере ее жизни – о маме. Она вспомнила тот жуткий холод, которым повеяло вдруг от любимой мамочки, лежащей неподвижно в остывшей постели и ставшей тогда ужасающе чужой. Вспомнила какого-то дяденьку, который принес ей с братом вновь тепло и которого больше она никогда не видела. После встречи с братом душа ее наконец-то успокоилась.